Но что с того? Стоит ли волновать Илью, загружая всей этой нелепицей? Однозначно, нет. Илья передал привет матери и повесил трубку. Томочка прошлась по магазинам и, обвешанная пакетами и сумками, вернулась домой, даже не предполагая, что утреннее происшествие с куклой было только началом длинной цепи непонятных событий. Открыв дверь, она вздрогнула от неожиданности, увидев в прихожей Ирину. Обычно мать Ильи сидела в своей комнате и, пока Томочка разувалась и снимала верхнюю одежду, успевала подняться с любимого кресла и доковылять до прихожей, чтобы встретить ее. Сейчас же она стояла посреди коридора, возле зеркала, и смотрела на Томочку. – Привет! – поздоровалась та. Ирина кивнула. В левой руке ее была кукла. Томочка прошла в ванную. Пока мыла руки, болтала о всякой чепухе, просто чтобы не молчать. Она ощущала непонятно откуда взявшуюся скованность, а в такие моменты молчание только усугубляет дело. Куда проще прикидываться, что ничего не происходит. – Пойду ужин готовить. Хочу котлеты пожарить. С пюре. Как вам идея? Томочка вышла из ванной и увидела, что будущая свекровь ходит по прихожей: шаг, еще один, вправо – влево, туда – сюда. Лицо ее покраснело от напряжения, губы были плотно сжаты. Хождения эти давались ей нелегко, она с трудом переставляла ноги, приволакивая правую. – Чем это вы заняты? – удивилась Томочка. Ирина, не прекращая своего занятия, качнула головой и промычала что-то вроде «тренируюсь». – Что за тренировка такая? Кто вам сказал, что надо это делать? Сердито поглядев на Томочку, Ирина указала на куклу. – Что? Кукла вам велела круги наматывать? Но Ирина больше не обращала на нее внимания, продолжая свои перемещения. Томочка больше не стала ничего говорить: в конце концов, Ирина – взрослый человек, она не умалишенная и вполне вменяемая, может делать то, что считает нужным. Девушка отправилась готовить ужин, стараясь не смотреть на Ирину, которая периодически проходила мимо открытой кухонной двери. Томочка чистила картошку, готовила фарш, лепила котлеты, а сама думала: сколько еще выдержит Ирина? Как долго она «тренировалась», пока Томочка была на работе? Когда ужин был готов, она накрыла на стол и позвала мать Ильи. Та пришла, не выпуская куклы из рук, запыхавшись от ходьбы. Усадив Габриэлу на стол возле себя, Ирина принялась за еду. – Значит, ваша новая подруга тоже ужинает с нами? – улыбнулась Томочка. Ирина не ответила, уткнувшись в тарелку. Она, судя по всему, не была настроена общаться, и это было на нее не похоже. – Вы на меня сердитесь за что-то? – прямо спросила Томочка. – Я вас чем-то обидела? Ответа она не получила. Вполне ловко орудуя левой рукой, Ирина смела с тарелки все, что положила Томочка, выпила чаю с молоком, а потом поднялась из-за стола, не поблагодарив за еду (снова что-то новенькое!) и вышла из кухни. Секунда – и снова послышались шаркающие шаги. Аппетит у Томочки пропал. Она вяло ковырялась в тарелке, задаваясь вопросом, что же происходит с Ириной. Женщина буквально не замечала Томочку, игнорировала, полностью сосредоточившись на своем занятии. «А вдруг для нее вредно столько ходить?» – забеспокоилась Томочка. Она взяла телефон и заперлась в ванной, чтобы потихоньку позвонить доктору. Илья оставил номер лечащего врача Ирины, дабы Томочка могла звонить в экстренных случаях. Возможно, сейчас этот случай наступил. Доктор взял трубку, и Томочка коротко рассказала ему обо всем. – Двигаться ей полезно, – сказал врач. – Надо сказать, ее воля к победе, желание поправиться, не быть никому в тягость восхищают. – Это понятно, – нетерпеливо проговорила Томочка. – Но вы ее не видите! Она уже несколько часов кружит по коридору. – Не волнуйтесь. Устанет – приляжет. Ирина хочет быть нужной, полезной сыну и вам, стремится преодолеть свой недуг, так не надо мешать ей. В голосе врача звучало нетерпение, и Томочка поняла, что ее опасения кажутся ему надуманными. Попрощавшись, девушка убрала сотовый в карман и вышла из ванной комнаты. Ирина ходила, как заведенная. – Вы не устали? Прилягте хоть ненадолго! Больная не отвечала, продолжая двигаться, вцепившись в свою куклу. Томочка прибралась на кухне, полила цветы, приняла душ. – Давайте телевизор посмотрим? Ваш любимый сериал сейчас начнется! Снова молчание. Томочка хотела почитать или посмотреть фильм, но не могла сосредоточиться. Тяжелые шаги, каменное молчание, устремленный в пол взгляд – эта картина стояла перед внутренним взором. Когда стрелки часов подкатили к десяти (в это время Томочка обычно укладывала Ирину спать и ложилась сама), девушка попробовала уговорить мать Ильи лечь отдохнуть. Никакой реакции, ни слова в ответ. – Да что с вами, в конце концов? – психанула Томочка. – Что за сумасшедший вечный двигатель? Хватит уже! Прекратите! Ирина остановилась, повернулась к Томочке. Лицо ее было осунувшимся, пот стекал с висков. «Так надо. Ты не понимаешь». – Кому будет лучше, если вы свалитесь? Ирина покачала головой и крепче прижала к себе куклу. «Уйди». Она отвернулась от Томочки и снова принялась ходить. Растерянная, не понимающая, как себя вести, Томочка отправилась в их с Ильей комнату. Под унылый аккомпанемент шарканья разделась, улеглась в кровать с телефоном в руках, стала просматривать соцсети, новости, обновления в ленте. «Быстрее бы Илья вернулся, – подумала она. – Что я буду делать, если тетя Ира и завтра будет бродить?» Около полуночи глаза Томочки стали слипаться. Она отложила телефон, проверила будильник, выключила ночник. Думала, заснуть будет трудно – из коридора доносились осточертевшие уже звуки – но усталость взяла свое. Среди ночи Томочка проснулась и, находясь на зыбкой грани между сном и явью, приоткрыла глаза. Она помнила, что закрывала дверь, ложась в кровать, но сейчас та была распахнута настежь. Шагов Ирины слышно не было, в квартире стояла тишина, и Томочка с облегчением подумала, что та наконец-то угомонилась и ушла спать. Она повернулась на другой бок, лицом к окну, и едва не закричала, увидев стоящего возле кровати человека. Спустя секунду Томочка поняла, что это Ирина. Женщина стояла, чуть наклонившись вперед, и смотрела на Томочку. – Тетя Ира? – прошептала девушка. – Что вы тут делаете? «Зачем она пришла? Она ходит во сне? У нее болит что-то?» – пронеслось в голове. Ирина не отвечала, просто стояла и смотрела, не говоря ни слова, с куклой в руке. Ее глаза мерцали в темноте… хотя, скорее всего, это свет из окна так падал, создавая подобный эффект. Томочка лежала, вжавшись в матрас, ей стало страшно, как никогда в жизни. Темная молчаливая фигура пугала ее до дрожи. «Это всего лишь мать Ильи! Несчастная больная женщина! Она же ни говорить не может, ни…» Додумать Томочка не успела, потому что Ирина вдруг резко наклонилась к ней. Томочка пискнула и зажмурилась, а в следующую секунду почувствовала, как руки сумасшедшей сжимаются на ее горле. Дышать было невозможно. Томочка билась на постели, вырывалась, сучила ногами, стараясь высвободиться, царапая душащие ее руки, но ничего не получалось. Перед глазами взрывались алые вспышки, горло болело, в голове шумело и грохотало. Понимая, что вот-вот умрет, Томочка, собрав все силы, извернулась, пытаясь сесть, и… … И с воплем, который сама услышала, открыла глаза. Она лежала в кровати, Ирины рядом не было. Томочка инстинктивно схватилась ладонями за горло, хотя стало уже очевидно, что никто ее не душил. «Приснится же такое», – подумала она, все еще тяжело дыша. В этот момент зазвонил будильник, сообщая, что пора вставать. Чувствуя себя разбитой, не отдохнувшей за ночь, Томочка вылезла из кровати. Ее слегка подташнивало, голова кружилась, и девушка даже подумала, не отпроситься ли сегодня, однако вспомнила, что заменить ее некому. Они с напарницей работали неделю через неделю. Сегодня четверг, хочешь – не хочешь, а нужно еще четыре дня оттрубить. Томочка набросила халат и пошла к двери. Дверь. В ее кошмаре она была открыта – открыта она и сейчас. «Я закрывала, это точно, – подумала Томочка, но тут же усомнилась: – Или могла забыть? А может, я ночью вставала и ходила в туалет?» В голове повис густой, тягучий туман, она никак не могла вспомнить. Так ни до чего и не додумавшись, девушка вышла из комнаты. Слава богу, Ирины в прихожей нет. Если бы она вышла и увидела, как та ходит по коридору, не выдержала бы.