– И его сын… Этот похож на отца, разве что смугловат слегка. – Внук Гордона Эшби. Тот, что родился от кровесмесительной связи? Симпатичный паренек, слегка смугловатый, что странно, поскольку волосы его светлы почти до белизны. – А вот и роза. – Милдред указала на цветок, который парень держал. – И здесь тоже… его жена, полагаю. Красивая женщина в платье с огромным воротником. На темных ее волосах возлежал венок из роз. – И вторая… точно вторая… – Милдред заглянула на обратную сторону портрета. – Здесь так и написано. А я не помню, чтобы было две жены… Или записи о первой не сохранилось? Надпись вилась внизу, ее держали пухлые ангелочки, еще пара придерживала все тот же венок из роз. – А поверни тот… Лука подчинился. – Ага… – Милдред присела у картины. – Выходит, она не прожила и пары месяцев. А он женился снова. Интересно. Давай дальше. Картина за картиной. Нет, их не так и много, с полдюжины благородных предков и их не менее благородных супружниц, похожих друг на друга, словно родные сестры. – Заметил? – Она отступила от картин. – В этом все дело… они блондинки… он выбирал блондинок потому, что брюнетки не подходили! – Для чего? – Для экспериментов. – Милдред отступила. – Это объясняет почти все. Станислав Эшби был ответственным человеком. Он знал, что нужно сделать, чтобы женщина родила наследника. И что будет с ней, тоже знал. А еще ему не нравился собственный сын. И другие, как понимаю, тоже не подходили по тем или иным параметрам. За стеной взвыл ветер. Кажется, буря все-таки случится. И как надолго? В бурю поиски не проведешь. А это плохо… дерьмово… хватит, что они мага похоронили, так ведь и Эшби, может статься, следом отправится. – Он врач. И не из последних. Гематолог… да, я узнавала… и он издал пару весьма интересных статей. И что, если он решил доработать рецепт предков? Патриция Эшби смотрела с печалью. А вот ее темнокожая соперница, напротив, была холодна и полна презрения к людям, которые пытались добраться до прошлого. – Он понял, что дело не в проклятии. Может, и не понял, а знал точно? Главное, что от любой болезни есть средство. И если бы у него получилось отыскать это средство, он мог бы взять в жены женщину, которую любил. И у них родилось бы дитя, то самое, идеальное. Дитя любви не может быть иным. Думаю, изначальный посыл был именно такой. Милдред взяла Луку за руку. – Он вел работу, но как проверить результат? Предложить денег? Это бы сработало раз-другой… Да и то слухи бы пошли. Кто-то что-то понял бы или недопонял. Кто-то придумал бы. Кто-то подхватил бы чужую придумку. И в итоге все дошло бы до Комиссии. – Он нашел свой способ. – Похищать девушек? – Луке пришлось повысить голос, чтобы перекричать бурю. А Милдред кивнула: – Полагаю, себе он объяснил все необходимостью. Правом рода, раз уж он был так одержим прошлым и деяниями предков. И будущей победой. Он платил свою цену. Девочки, светленькие и худенькие. Молоденькие. Подходящие для того, чтобы поставить на них эксперимент. – Значит, – Лука быстро подавил отвращение, ухватив главное, – нам нужно искать не просто тайное место. – Именно. – Милдред прижалась к нему, мелко дрожа. – Мы ищем лабораторию. А в следующее мгновение дом содрогнулся от удара. Глава 26 Вниз. Пламя стекает по оконному стеклу. И то выгибается пузырем, того и гляди пойдет потеками, оплакивая участь дома. Не думать. Вниз. Пока держится защита, вплетенная в стены дома. Пока сами эти стены стоят, притворяясь нерушимыми. Пока дым не пробрался под двери, не пополз тонкой струйкой. Кто-то кричит. Суета. Оружие. Испуганные люди и оружие – плохое сочетание. – Спокойно. – Голос Луки стегает плетью, и паника стихает. – Сейчас все спустятся… куда? Его взгляд выдергивает Томаса из толпы, и все остальные тоже оборачиваются, будто признают за ним право распоряжаться в этом доме. – В подвалы. – Уна сползает с рук Томаса. Она не такая легкая, какой кажется, да и сам Томас не настолько силен. И признаваться в этом неохота, но руки дрожат. А еще дурнота накатывает, будто горькая вода норовит выплеснуться. – Здесь неплохая защита, и возможно, что дом выдержит. – А может, и нет? – Голос Аштона срывается, и он дергает галстук, пытаясь скрыть панику. И свидетелям оной не простит. Потом. – А может, и нет. Но подвалы здесь такие, что до них и дракону не добраться. Пересидим, пока завалы разгребут. – Уна, в отличие от прочих, не выглядит хоть сколь бы то ни было встревоженной. – Вода там есть… на нижних уровнях родник. Пять ступеней в скале. Грубые. Неровные. И отмеченные драконьим знаком… Томас моргнул, избавляясь от наваждения. Не сейчас. – И вы ей верите? – Аштон держит револьвер, сжимая рукоять обеими руками. – Да она сейчас… – Хватит. – Лука махнул рукой и велел: – Показывай, куда идти. – Надо наружу, на улицу… если пробиться к дороге… – Будешь как на ладони, – констатирует Лука. – Дракон достанет? – Да. – Уна опирается на руку Томаса, но надолго ее сил не хватит. И Джонни перехватывает ее руки, сжимает, хмурится. – Достаточно будет дыхнуть следом… драконье пламя и камни плавит. А машина вовсе полыхнет свечой. Надо подождать… – Чего?! – Аштон с трудом сдерживал истерику. – Когда его позовет буря. – Куда?! – Туда, откуда не возвращаются. Ни люди. Ни драконы. – И вправду, нет поводов для паники. – Мягкий голос Милдред падает пуховым одеялом. – Дом хорошо защищен, а подвалы глубоки. В конце концов, местные сталкивались с подобным не единожды. Стоит им довериться. – У нас оружие! – А у него броня, – проворчала Уна и тише добавила: – Как такой придурок может вообще командовать? Услышал ли? Аштон стоял не так и далеко. Он дернулся было, но сунул револьвер в кобуру. И мрачно произнес: – Вы нас тут похороните. – Там буря. И дракон. – Милдред говорила с ним, словно с ребенком. – Даже если вы сумеете пройти мимо дракона, то до города не доберетесь. Буря ведь. Песок. И заблудиться легко. Вы ведь не хотите погибнуть в пустыне? – Драконам она бы понравилась. – Уна идет сама, но с одной стороны ее держит за руку Джонни, а с другой она сама держится за Томаса. И люди расступаются. Надо же… Марвелл, с которым пришлось пару дней торчать в засаде. Он любит жирные чипсы и разговоры о смысле жизни. И еще храпит громко, раздражающе. Дерек. Тенни Тельман. Майлз. И другие, незнакомые. Они смотрят на Уну. И на Томаса. Не так, как на человека, которого считают своим, а значит, решение верно. Он чужой. Он часть этого места.