Не знаю. Здесь было тихо. Хорошо. Удобно думать. И я, устроившись на грязном валуне – с одной стороны он порос седоватым лишайником, с другой покрылся коростой старых раковин, - держала удочку. Поплавок плясал, то и дело уходя под воду, чтобы вынырнуть совсем не там, где должно. Рыба… Где-то была. У самой черты горизонта кружили драконы, при том на одном месте. Косаток нашли, что ли? И пытаются отогнать кого от стаи? Любопытство мое было ленивым. Да и вовсе хотелось бросить все… …сесть и уехать. Куда? Не важно, хоть бы и в пустыню, чтобы вокруг лишь пески и дорога, и никого живого… и будто чуяла. - Так и знал, что найду тебя здесь, - Оллгрим не был таким уж стариком, только-только пятый десяток разменял. Для наших вообще не срок. Дерри мало до восьмидесяти не дотянул. - И зачем было искать? Следовало признать, что в последнее время в горах стало людно. Он остановился на тропе, сделал глубокий вдох и потянулся. - Хорошо здесь… тихо. Ага. Море вот шелестит. Иногда ветер трется о камни, и те потрескивают, жалуются на невыносимую тяжесть бытия. Порой море приносит игрушки – обломки досок, обрывки водорослей. Однажды даже шляпу, слегка разбухшую и пожеванную с одной стороны. Оллгрим спускался, и камни шелестели под его ногами. Значит, разговор серьезный. И это злит. Я не хочу серьезных разговоров. И не хочу ответственности. Не хочу думать. Выбирать. Гадать. Я хочу вот просто сидеть и ловить рыбу. Потом подняться. Пересчитать молодняк. Прощупать живот Гальки, которая эту самую гальку глотает слишком уж активно. И посмотреть, как затягивается рана на крыле Малыша. Потом, быть может, собрать чешуи. Или сходить в ту дальнюю пещеру, где из стены сочиться черная жижа. Проверить зубы Граниту, в прошлый раз пробил десну рыбьей костью и, паразит этакий, терпел, пока надулся желтый шар гноя. Найти еще какое дело из неотложных и никак не связанных с людьми. А вечером, вернувшись домой, разогреть на сковороде тушенку, вскрыть к ней фасоль и, устроившись на террасе, смотреть, как догорает на песках очередной закат. Но нет… Оллгрим остановился за моей спиной. В трех шагах, но все равно близко. Слишком уж близко. Я развернулась и, вытащив удочку, воткнула ее в песок. - Что надо? Он невысокий. И крепко сбитый, будто вырезанный из куска красного гранита. Загар прочно въелся в эту просоленную кожу, и я не представляю Оллгрима другим. Острый нос Узкие губы. Брови седые, но только брови, в темных волосах седины – пара нитей. И они исчезают в толстой косе. У Оллгрима она мало короче моей. А еще он любит украшать косу лентами и серебряными безделушками. Он носит черную куртку из уплотненной кожи. И черные же штаны, на которых выделяются цветом латки. На его поясе висят пара ножей – поговаривают, что управляется он с ними весьма и весьма ловко – и револьвер. Ни разу не видела, чтобы Оллгрим вытащил оружие. - Разговор. Он не любит говорить. Он вообще по натуре молчун, хотя драконы его любят, особенно Лютый. Меня он только терпит, но… так правильно. В стае должен быть старший. - Говори. - А ты не меняешься, Уна. Как была ершистой, так и осталась, - он все же отступил в сторону, обошел валун и оказался у самой береговой черты. – Но и хорошо… признаться, я долго сомневался, стоит ли тебя брать. Не потому, что не верил в способности. Они у тебя имелись. И имеются. Оллгрим поднял ладонь, перечеркнутую нитью шрама. - Дело не в драконах. Не только в них. Так уж получилось, что в егеря идут мужчины. И женщина могла доставить множество неудобств. От женщин часто случаются неудобства. Поговаривали, что в молодости Оллгрим был красавцем. Он и сейчас ничего. Вон, в церкви, куда Оллгрим заглядывает, дамочки так и липнут, облизывают взглядами. А после службы окружают разноцветной душной толпой, наперебой расспрашивая о драконах. На драконов им плевать. А вот старый холостяк вызывает неподдельный интерес. Наверное, хорошо, что я больше не заглядываю в церковь. Меня это лицемерие всегда злило. Почему он так и не женился? Или… среди егерей семейных было пару человек. Остальные… наверное, им тоже проще с драконами, чем с людьми. - До тебя… давно… когда я был молод… взяли одну женщину. Красивую. Очень красивую. И очень сильную, - Оллгрим оперся на камень. Смотрел он не на меня, а на море и небо, и пляшущих драконов, которых стало больше. Определенно, косатку загоняют. Или кита? Киты в наших краях тоже появлялись, но редко. Хорошо, если возьмут, на всю стаю хватит. И людям достанется. - Я влюбился. Мне казалось, что это взаимно. - Нет? В позапрошлом году у Лютого вышло выгнать на камни молодого горбача. И стая пировала несколько дней, а институтские откачали пару галлонов китовьих мозгов. - Нет, - Оллгрим, щурясь, вглядывался в небо. – Кита гонят. - Или косатку. - Кита. Косатки хитрые, их надо брать кругом, а тут, смотри, Лютый ведет, а Гранит с Октавой в загонщиках. Мелочь на подхвате… опять жаловаться будут. - Кто? - Экологи. Киты ныне редкость… всех повыбили. - Так не драконы же! - Не драконы… Аннабель дала понять, что сердце ее свободно и все такое. Она принимала подарки. И раздавала обещания. Она заставила меня думать, что я нашел именно ту женщину, с которой стоит связать свою жизнь. Как выяснилось, не только меня. Он поморщился, но продолжил. - Все выяснилось, когда я решился сделать предложение. Она взяла время… подумать. Да, так она выразилась. Серьезный шаг и все-такое. Она не уверена, что готова к нему, да… признаюсь, мне было неприятно. Любой мужчина, сделавший предложение, рассчитывает на согласие. Или на отказ. Но… не на подумать. Тогда Дерри… он был моим наставником… Знаю. Он многих научил. И драконов, и людей. И тоска разлилась под сердцем, нашептывая, что он единственный, кому не было плевать на меня, что без него я бы пропала. И пропадаю. Я наклонилась и зарыла ладони в мокрый песок, сосредоточившись на ощущениях. Холод. Здесь и летом не бывает жарко, а ранняя осень и вовсе приносит лед. Скоро он появится на песке седоватыми лужицами, которые к полудню будут исчезать, чтобы вечером вернуться. - Дерри сказал, что Аннабель не совсем честна со мной. И что в любом ином случае он не стал бы вмешиваться, но он видит, насколько я увлечен. А потому считает, что я имею право знать. Он… отвел меня… в одно место. Велел ждать. Я ждал. И злился. Думал, Дерри ничего не понимает. Сам одинок и того же желает другим. Да. - И чем закончилось ожидание? Пальцы прихватывало холодом. Они наполнялись их, начиная от самых кончиков, которые уже занемели, и заканчивая ладонью. - Чужой беседой, свидетелем которой я стал. И не только беседы. Полагаю, она давно встречалась со Станиславом на этом месте. И отношения их зашли куда дальше, чем стоило бы. Раньше женщины больше внимания уделяли тому, что принято называть моралью. Ага. Я услышала. И поняла. И пожала плечами. Какая разница, что было раньше? - Аннабель рассчитывала, что и Эшби не устоит, женится на ней. - Это который… - Отец Ника. Он тогда еще не был женат. Да… однако сам Станислав имел иные планы. Это я уже узнал потом. Когда решился с ним поговорить. - О чем?