- И отказываться ты не стал? Совпадение? Почему именно он? Из всех треклятых федералов, которые есть в Тампеске, почему именно он? - Сама видишь. И да, теперь я понимаю, что обязан тебе всем. Не будь того… случая, кем бы я стал? - Не знаю. - И я не знаю. И знать не хочу. Я просто рад, что у тебя тоже все хорошо. Хорошо ведь? Я рассеянно пожала плечами. Наверное, неплохо. …разве что деньги. …и дурь, от которой я не избавилась. Вихо. Билли? Молчу. Пью воду. - Какие они, драконы? Странный вопрос. И разве уместный? А с матушкой он о чем говорил? Матушка драконов ненавидит, полагая, что именно они меня испортили. - Разные… как люди. - А… покажешь? - Драконов? - Хотя бы издали. У меня бинокль есть. - Покажу. Почему бы и нет? И бинокль ему не пригодится. А драконы… они, конечно, чужаков не любят, но если попросить, потерпят. - Ты за этим приехал? – я допила воду и бутылку отставила. А он покачал головой. - Тебе ведь сказали? Он никогда не умел молчать. - Вихо нашли? - Нашли тело. Полукровка. Рост и возраст совпадают, но это еще ведь ничего не значит? Конечно, не значит, кроме того, что Вихо года три как мертв и даже похоронен. Но вместо ответа я вновь пожала плечами. Он ведь и сам все знает, поэтому и молчит, и смотрит, ожидая… чего? Слез? Уверений, что они ошиблись? Или гнева? Не знаю. Я стиснула кулаки. - И вы хотите, чтобы я… опознала? - Боюсь, опознавать там нечего. Но есть возможность сличить по крови. Если ты дашь согласие, то мы будем знать точно. - А матушка? - Отказала. Я нахмурилась. Это совсем на нее не похоже. - Сказала, что не желает беспокоить дух сына. И что кровь священна по вере ее предков. Надо же, она про веру предков вспомнила. С какой стати? - Возможно, она просто не желает лишиться надежды… Какой надежды? Ее давно уже не осталось. Кажется, на третий день поисков. Или на четвертый? Потому что чудеса, если и случались, то не на нашей пустыне. - Так ты дашь согласие? - Дам. И согласие. И кровь. Тебе? Томас слегка наклонил голову. - Здесь? - Если не возражаешь. Я сегодня отошлю образцы. Ответ дадут через пару дней. Я не возражала. Он же, нагнувшись, вытащил из-под стола плоскую коробку, перевязанную широкой лентой. На ленте переливалась печать. Томас развернул коробку ко мне. - Убедись, что печать цела. Я кивнула. Силы во мне не было, ни той, которая позволяет айоха слышать мир, ни другой, присущей белым людям. Правда, как теперь я знала, далеко не всем. Одаренные встречались куда реже, чем гласили легенды. - Шприц стерилен, - Томас надел тонкие латексные перчатки, которые на громадные его ладони налезли не без труда. – Как и игла. Мне сказали, что этого достаточно, но если ты не доверяешь, мы можем перейти к… здесь же еще остался какой-никакой врач? - Ник. Эшби. - Эшби… - протянул он с непонятным выражением. – Пошел, стало быть, по стопам отца? - Пошел. - В детстве я ненавидел его. И его черную сумку со шприцами. Знаешь, такие старые, огромные с толстенными иглами… Я стянула куртку и расстегнула манжету рубашки. Мятой. И бурой. В горах разноцветье ни к чему, да и на буром пятна не так уж заметны, но теперь я вдруг поняла, что он заметит каждое. И то, от соуса, на рукаве. И темное, кровяное на груди. Кровь из носу, но ведь объясняться глупо. - Помочь? - Я сама, - мелкая пуговица упрямо не желала проскальзывать в петлю, а манжета оказалась до отвращения плотной. – Справлюсь. Томас кивнул. И отвернулся. Надо же, какой тактичный. И все равно странно, что матушка отказала. Она слишком практична, чтобы цепляться за фантазии. - Мои предки обычно лечили нас самогоном, а уж к мистеру Эшби обращались, когда самогон не помогал. Как правило… мне тогда было совсем погано. А он приходил. Расставлял свои склянки. И делал уколы. Я молча протянула руку. - Я пережму сосуды выше локтя. Кровь лучше брать венозную и с запасом, - тонкий жгут перехватил руку и сдавил. Я отвернулась. Не то, чтобы я крови боюсь, просто… не хочу больше видеть ее. И прав он. Мистер Эшби появлялся, когда все прочие средства не помогали. Он приносил в дом едкий запах лекарств. И черный кофр. Он садился на край постели и клал холодную руку на лоб. Улыбался. И спрашивал: - Что ж ты, девочка, так неосторожно? А потом ощупывал горло. Заставлял открывать рот. Заглядывал в уши. Он был ласков. И внимателен. А еще с ним приходил Ник, который садился рядом и брал меня за руку. Когда тебя держат за руку, укол вынести легче.