– Всё просто. Рейх сейчас терпит поражение на юге России. Весьма скоро у рейхсканцлера нечем будет заткнуть огромную дыру на фронте. И весьма возможно что Советы смогут этим воспользоваться. Вермахт начнёт терять свои соединения, они будут сыпаться как домино. И тогда вероятно что война закончится уже до конца следующего года. А нам такой конец войны не выгоден. – При чём тут Турция или как Вы говорите Турецкая Федерация? – Ещё проще. Гитлеру не хватает одного или полутора миллионов солдат что бы заткнуть фронт. У Сталина есть лишний миллион – что бы в эту дыру прорваться. Турция вступает в войну на стороне Германии. И Сталин будет вынужден этот миллион направить на Турецкую границу. – Вы хотели сказать – на Турецкий фронт! Это не одно и то же! И потом это же ещё и война и с Вами и с Америкой. – Ну на счет Англии и Америки не переживайте. У нас в Сирии-Аравии не так много войск, мы отойдём. Эвакуируемся в Иран и Египет. Это будет договорной матч. – Но Советы! Даже Германия там увязла и несёт большие потери. Турцию Сталин раздавит за одну компанию. – Если Вы не будете слишком активничать, то и Советы не будут. Им главное разделаться с Гитлером. А когда года через три война закончится, то мы с Вами заключим мир и не дадим Сталину расправиться с Турцией. – Выглядит безумно. Турция будет на стороне проигравших. Что Вас остановит в желании отобрать в конце то, что Вы дали в начале? – Советы скорее всего всё равно выиграют эту войну по очкам. И всем нам надо будет через какое-то время ставить их на место. Так что с юга Сталина должна подпирать мощная держава, а не захудалая страна. Нам выгодно сохранение сильной Турции. – Вы так и не сказали ни чего по поводу Ваших полномочий, – холодно сказал Инёню. – Мы резко снизим давление на Африканский корпус Роммеля. Во французских войсках в Северной Африке произойдёт переворот и они перейдут на сторону Роммеля. Это позволит Гитлеру сильно не напрягаться по поводу Северной Африки и высвободит ему больше резервов для Восточного фронта. Наши войска в Сирии и Палестине уже начали отход в Египет. С частями Свободной Франции (105), мы думаем, Ваши янычары справятся без проблем. – А американцы в курсе Ваших планов? – Зачем им об этом знать? Всё же должно выглядеть натурально. Англия сможет сыграть свою роль в спектакле, а эти дуболомы-янки могут и напортачить. – Но они же высадились с Вами в Алжире… – В ближайшее время сильно пострадают два линкора, наш и американский. Наш флот в связи с опасностью немецких подводных лодок уйдёт в Гибралтар и Метрополию. Американцам ни чего не останется как свернуть морскую часть Североафриканской операции. – Я не готов ответить согласием на Ваше предложение. Турция не готова к войне и её не хочет. Разбирайтесь со своими проблемами сами. Мы уже один раз ввязались в большую войну и чуть не потеряли вообще своё государство. Считайте что этого разговора не было. А теперь извините, сэр, но у меня ещё есть дела. Всего хорошего. Охреневший от столь неожиданно окончившийся аудиенции и её печального результата, Джон Ллойд выскочил из президентского дворца как пробка из бутылки. Ночь с 24 на 25 декабря 1942 год. г. Москва. Время близилось к 11 часам вечера, когда секретарь доложил Лаврентию Павловичу о том, его зам курирующий ГУГБ просит срочно его принять. Возбуждённый Всеволод Меркулов быстрым шагом вошёл в кабинет своего начальника. – Что случилось Всеволод? Гитлер застрелился? – решил немного пошутить всесильный нарком. – Хуже. Звиздец, полный звиздец, Лаврентий Палыч! – кивнул наркому на графин с водой – Разрешите? Выпил одним глотком стакан воды и начал доклад. – Час назад из Анкары доставили материалы. Магнитная запись встречи премьер-министра Турции и представителя Мензиса. Надо ехать к Верховному. Англия хочет спровоцировать Турцию на вступление в войну на стороне Германии. Они хотят убить Инёню. – Хорошо. – Берия очередной раз подивился про себя прозорливости Сталина, тому как он чувствует ситуацию. Берия снял трубку ВЧ и дождавшись соединения произнёс: – Товарищ Сталин, срочные данные по Турции. Хорошо. Сейчас приедем. Да с Меркуловым. – Поехали Всеволод. По дороге расскажешь. А запись вместе с Верховным послушаю. В пять минут уложились. Короткая поездка от площади Дзержинского до Кремля. Проверка документов. Кремль. Сенатский дворец. Ещё проверка документов. Приёмная. Поскрёбышев. Кабинет Сталина. Зашли, поздоровались. Подождали пока предупреждённый Поскрёбышев организует установку магнитофона в кабинете. – Докладывайте, товарищ Меркулов. – 20 декабря в Анкаре состоялась встреча Инёню со спецпредставителем МИД Англии. Ему предложили вступить в войну на стороне Германии. Англичане обещали ему отдать за это Сирию и Аравию с Палестиной. Инёню отказался. 22 декабря в пригороде Анкары состоялась встреча премьер-министра Турции Сараджоглу и представителя главы английской разведки Мензиса. Англичанин убедил Сараджоглу совершить переворот. Планируется что президент будет убит «русскими» диверсантами. После чего Сараджоглу берёт власть в свои руки и объявляет войну СССР. Вкратце всё. Вот запись разговора премьера с англичанином. – Что ж, давайте послушаем. Включили запись. Через час когда запись закончилась, Сталин попросил Поскрёбышева принести чаю и перекусить. Пока накрывали стол, Верховный ходил по ковровой дорожке и сосредоточенно курил. Сели втроём за чайный стол. Сталин сделал глоток ароматного напитка и задумчиво произнёс: – Чего-то такого и следовало ожидать. Что думаете, товарищи опричники, по этому поводу? – Надо предупредить, – высказался Меркулов, длинные фразы да на приёме у начальства у него всегда вызывали затруднения. Оратор Всеволод Николаевич был никудышный. Он был ценим руководством за потрясающую работоспособность. – Согласен, – это уже кивнул Берия. – А успеем? Судя по записи, – Сталин взглянул на часы, потом на календарь, – убийство президента Турецкой Республики запланировано англичанами на завтра, на 27 декабря. – Успеем, товарищ Сталин. В нашем посольстве есть копия записи. Продумаем инструкции послу. Как вручить запись. Сегодня Инёню будет предупреждён, – доложил Меркулов. – Так и поступим. Только продумайте как не подставить наших сотрудников сделавших запись. Ещё минут тридцать обсуждали детали участия СССР в этой интриге. После чего Берия и Меркулов удалились спасать турецкого президента, а Сталин вызвал Василевского с целью озадачить немедленным, но незаметным усилением войск на границе с Турцией и в Иране. Не успел Верховный главнокомандующий переговорить с начальником ГенШтаба, как позвонил Молотов. – Из Лондона Майский передаёт. Срочная информация из Алжира. 24 декабря 1942 год. г. Алжир, Французский Алжир. В резиденцию главы французской администрации в Алжире глава оной адмирал Дарлан (106) прибыл как всегда рано. Утренняя чашечка кофе, приготовленная адъютантом и неспешные размышления о превратностях судьбы. Вот уже полтора месяца как была прервана связь с Францией. Полтора месяца как Рейх во избежание высадки союзников во Франции оккупировал всю страну. Полтора месяца как затоплены остатки французского флота. Полтора месяца как он – полный адмирал Франсуа Дарлан подписал с командующим американским десантом в Северной Африке подполковником и временным генерал-лейтенантом Дуайтом Эйзехауэром (107) соглашение о нейтралитете. Правда этот выскочка полковник и временный бригадный генерал Де Голь (108) и глава самопровозглашённой «Свободной Франции» очень противился назначению Дарлана главой Алжира. Полкан хотел этот пост себе. Не наигрался в войну – идиот. Что-то всё таки Де Голь затевает. А союзники ни как не могут приструнить этого выскочку. Чего он добивается? Что бы французы начали убивать французов? Союзники хотят что бы французы шли в первых рядах десантов в Европу, искупая капитуляцию перед Рейхом и не хотят признавать их за своих. Дарлана это не устраивает. Хотите воевать – пожалуйста, воюйте но без французов. Хотите помощи – признавайте за равных и признайте свою вину за то что бросили в 40-м Францию на съедение Гитлеру. А Де Голь готов без всякого признания со стороны Англии и САСШ таскать для них каштаны из костра. Вошёл обеспокоенный адъютант. – Господин адмирал. Из частей сообщают, что к ним подъезжают люди Де Голя и требуют разоружиться. Настроены очень воинственно. В кабинет без разрешения вбежал начальник узла связи. – Извините, господин адмирал. Только что Де Голь выступал по радио. Он заявил что все французские войска в Алжире подлежат разоружению и проверке в фильтрационных лагерях. Все к кому могут быть предъявлены претензии по поводу контактов с фашистскими режимами Гитлера, Петена и Мусолини будут отданы под суд. Себя называет Главой Алжира и Главой Франции. – Даже так, не губернатор и президент, а Глава! – Дарлан сплюнул, – Соедините меня с Айком. Адмирал очень легко подхватил солдатское прозвище Эйзенхауэра. Произносил адмирал эту кличку ни разу не бывшего на войне полководца (109) с явной издёвкой. – Господин адмирал, помощник Эйзенхауэра сказал, что тот занят и главным по взаимодействию с Вами назначен Де Голь. И со всеми вопросами к нему. – Тысяча чертей и якорь им задний проход с проворотом. Охренели временные. Это я здесь главный, – вспылил адмирал. Вдруг раздался звонок телефона. Адъютант снял трубку, выслушал бледнея и сообщил: – Начальник караула сообщает – к резиденции едет десяток бронетранспортёров с лотарингскими крестами (110), – и через небольшую паузу продолжил: – Подъехали, требуют сдать оружие и выдать Вас господин адмирал. Ссылаются на эдикт Главы Франции Де Голя. – В жопу им этот эдикт в месте с Де Голем засуньте! Отставить. С Де Голем я сам разберусь и насую. Караулу отразить нападение! Штаб в ружьё! На улице затрещали выстрелы. Незваные посетители оказались в очень не выгодной позиции. Узкая улица не давала возможности развернуться. Высокий каменный забор резиденции не поддавался тарану лёгкими БТРами и надёжно укрывал защитников Дарлана. Реально стрелять могли только первые два БТРа, остальным вести огонь мешали свои же передние товарищи. А защитники резиденции могли простреливать всю колонну с высоты второго-третьего этажа. Адмирал сам вышел на балкон и несколько раз выстрелил из автомата поданного адъютантом. Через десять минут нападавшие в большинстве своём были убиты, наиболее сообразительные или трусливые или резвые смогли убежать. Но таковых было не много. – Видит Бог, я этого не хотел. – произнёс адмирал и перекрестился. В кабинет вбежал начальник штаба французских войск в Алжире. – Что будем делать, господин адмирал? – Всем частям – подъём по боевой тревоге. Мятежников из «Свободной Франции» уничтожать везде где встретят. Вернуть контроль за населёнными пунктами базирования. С войсками союзников в бой не вступать, если те не будут оказывать сопротивления. В противном случае – уничтожать. И отправьте по две роты десантников за Де Голем и Айком. Айка доставить живым. Де Голя в любом виде. Выполняйте генерал. И закрутилась машина. Французов в Алжире было тупо больше. Войска располагались в перемешку. Союзники за полтора месяца привыкли не обращать внимания на французов. Сидят себе по казармам и сидят. ДеГолевцы же ощущали себя пацаном-задирой за спиной которого в подворотне стоят большие парни. Большие парни отхлёбывали своих больших проблем и им было не до задиры. К вечеру «Свободная Франция» перестала существовать в Алжире. До кучи вывели в расход и всех заключённых в лагерях и тюрьмах, ибо не хрен бунтовать. Де Голя трижды раненого и избитого привезли часов в шесть вечера в резиденцию Дарлана. Айк был гостем резиденции уже часа три. Его охрана оказалась гораздо меньше, приехавших с приглашением в гости, французов. И Айк поехал в гости прихватив с собой часть штаба союзных сил в Африке. Адмирал вышел из своего кабинета на балкон поманив за собой Айка. В тенистом сквере перед резиденцией бойцы хозвзвода споро прореживали крону раскидистого каштана. Де Голя подтащили к каштану, накинули на шею верёвку, перекинули её через мощный сук и привязали к грузовику. – Достойная смерть для изменника, самозванца и путчиста. Не так ли Айк? Эйзенхауэр что-то промямлил. – Не слышу Айк! Громче! – Да, господин адмирал, достойная смерть изменнику. Смотревшие на всё это действо из соседних окон кабинета журналисты зашуршали перьями. Несколько раз щёлкнули фотоаппараты. Адмирал крикнул вниз: – Повесить самозванца! Грузовик газанул и энергично потянул верёвку, выдёргивая полковника Де Голя с земли ближе к небу. Куда душа полковника попала после казни не известно, а тела по-простому сбросили в море. После казни Де Голя, Эйзенхауэр подписал приказ об эвакуации американских и подчинённых ему английских частей из Алжира в Марокко. И сам же зачитал этот приказ по радио.