– Джейн! – Глаза мамы светятся от страха. Она протягивает руку, и Джейн бежит к ней. Она хотела спасти маму, стать героиней, но только всё испортила. – Я хотела быть смелой, – шепчет Джейн, крепко обнимая маму. – Я знаю. – Мама прижимается лицом к волосам Джейн. – Ты поступила очень смело. – Ага! – Артур, вскочив на ноги, бежит. Сначала Джейн не видно, куда именно, но потом она вспоминает: Тимоти. – Джейн, помоги! – Тимоти пытается убежать, но у Артура ноги длиннее. Джейн отрывается от мамы, не обращая внимания на руки, что пытаются её удержать. Нужно добраться до Тимоти; она обещала спасти его. – Отстань от него! – Жаль, нет ещё одной стрелы. Всё, что осталось в её рукаве, – крошечный камешек из супа Питера, и этого не хватит, чтобы сделать больно такому, как Артур. Она всё равно бы попыталась. Но уже слишком поздно. Артур делает выпад мечом. Воздух выходит из лёгких, и Джейн резко останавливается. В лице Тимоти ни кровинки. Он стоит, не шелохнувшись, с круглыми глазами. – Ура! Отлично, Артур, ты достал его! – Питер хлопает в ладоши, качаясь на носках. Джейн не обращает внимания ни на Питера, ни на Артура, ни на кого, кроме Тимоти, она несётся к нему и хватает за плечи. Он прижимает ладони к груди, но Джейн не видит крови. Артур с ухмылкой возвышается над ним. Джейн стремительно разворачивается и бьёт его изо всех сил. Он теряет равновесие, пошатывается, спотыкается и падает на землю со сдавленным хрюканьем. На подбородке у него кровь, руки взлетают к носу. Джейн поворачивается обратно к Тимоти. – Дай посмотреть. Что такое? – Я убитый. – Тимоти едва шепчет, а лицо такое бледное, что он похож на привидение. Руки Джейн дрожат, но она заставляет себя опуститься на колени и со всей возможной мягкостью убрать руки Тимоти от груди. Крови нет. Рубашка целая, хоть Джейн может поклясться – она видела, как меч Артура проткнул мальчика. Облегчение заполняет её, и Джейн смеётся – смех булькает, как вода, что вырывается из-под земли. – Ничего нет! Ты в порядке! – Джейн обнимает Тимоти, сжимая изо всех сил. Тимоти не шевелится, не обнимает её в ответ. Когда она отстраняется, лицо у него скорбное. – Артур победил. Я теперь убитый. Не могу шевелиться. Такие правила. – В глазах Тимоти стоят слёзы. Джейн непонимающе смотрит на него. – Но это же совершенно не так. Ты не ранен. Видишь? – Она тянет его за рубашку, показывая, что дыры нет. – Такие правила, – говорит за её спиной Артур. Голос у него смешной, гнусавый. Он всё держится за нос. Когда он убирает руку, нос весь в крови, и Джейн испытывает гаденькое удовлетворение. Джейн больше не держит Тимоти, и тот опускается на землю, подтягивает колени к груди и обнимает их. – Вставай! – Джейн не в силах избавиться от обиды в голосе. – С тобой всё нормально! Тимоти сжимает губы с совершенно несчастным видом. Джейн хочется встряхнуть его. Просто дурацкая игра! Почему мальчишки так бесят? – Ты! Это всё ты! – Джейн набрасывается на Артура, неумело замахиваясь – она готова ударить его, сломать ему нос по-настоящему. Пусть оружие всё ещё при нём, он отшатывается. – Джейн! Она резко оборачивается на мамин крик. Мама делает шаг к ней, замирает – Джейн чувствует, как её тянут назад, и земля уходит из-под ног. Питер! Она забыла про него. Она пинается, пытается найти опору, но хватка Питера не ослабевает. – Опусти её, – резко говорит мама, но Джейн слышит, как голос дрожит. – Стой где стоишь. – Питер ставит Джейн на ноги, взмахивает мечом; в голосе веселье. Джейн прикидывает, не наступить ли Питеру на ногу, но боится, что тогда он навредит маме. – Отпусти её, Питер. – Мама теперь говорит мягче. Джейн чувствует, как напряжён Питер. – Отпусти её, и получишь меня, – говорит мама. – Не нужна ты мне больше, ты… старая! – Питер выплёвывает слово, будто это самая худшая вещь в мире, но тон неуверенный. – Я – единственная Венди. – Мама делает ещё один шаг. Джейн старается не шевелиться, но сердце предательски колотится. – Мама, не надо. – Она едва шепчет. Мама же не всерьёз предлагает себя Питеру, нет? Джейн судорожно вздыхает, слёзы текут по лицу: страх и усталость одолевают её. Это она во всём виновата. Если бы её не украли, мама бы не оказалась здесь, никто бы не подвергался опасности. – Питер, – тон мамы снова меняется. Джейн замирает, прекратив жалеть себя. Она знает этот тон, с которым нельзя спорить или не слушаться. Она видела, как это срабатывает с папой, даже с дядями, и уж точно не раз она ощущала его воздействие на себе. Взгляд мамы под стать голосу, но даже ещё хуже. Такого взгляда Джейн у мамы раньше никогда не видела. Горящий, опасный – от него дыхание перехватывает. Напоминает взгляд, которым Питер загипнотизировал кабана, да и её саму, чтобы она съела мясо. – Отпусти. Её. – Мама произносит каждое слово отдельно, и они падают камнями. У Джейн дрожат ноги. Хватка Питера ослабевает, и девочка едва не падает, когда он отходит. Колени подламываются, но мама ловит её. Вместо того чтобы обхватить её, она берёт дочь за плечи и смотрит в глаза. Напоминает тот день в парке, когда девочка ударила Джейн. – Нужно, чтобы ты присмотрела за Тимоти, – говорит мама. – Побудь смелой ещё немножко. Джейн хочет покачать головой, но мама снова смотрит на неё тем взглядом, и Джейн проглатывает слова. Всё происходит слишком быстро. Она едва нашла маму, а теперь снова её теряет. Джейн сжимает в пальцах пустую пяту рогатки – ей нужно за что-то ухватиться. Она вот-вот развалится на части, по телу проходит дрожь, пусть она и заставляет себя стоять ровно. Мама бросает на неё последний оценивающий взгляд. Джейн вдруг задумывается: она сама тоже выглядит в Неверленде иначе? Не такой яростной, как мама, но другой. Мамины руки соскальзывают с её плеч, и она делает шаг в сторону. Тигровая Лилия подходит и становится рядом с мамой, волоча за собой мальчика, который не Артур. – Что теперь? – спрашивает женщина. Мама не отвечает. Хочется закричать, потребовать, чтобы та осталась, потому что если она исполнит своё намерение (чего бы она ни хотела), то случится что-то ужасное. Но она обещала маме быть смелой и хорошей, и ещё обещала Тимоти, что защитит его, и теперь собирается сдержать обещания, как бы ни было больно. Она держит язык за зубами, в глазах жжёт, но она смотрит, как мама выпрямляется и протягивает руку. Удивительно, но Питер подходит. Он опускает голову и очень похож на пса, который знает, что вёл себя плохо. Она не видит, хитрое ли у него лицо, но думает, что нет. Хотя бы в этот миг он просто маленький мальчик. В груди переворачивается что-то большое и сложное. Её мама – это её мама; она не может быть мамой и Питеру. Питер выпускает из пальцев меч. Звук, с которым тот падает на камень, – самое громкое, что слышала Джейн. Питер тянется рукой к руке мамы. Кончики пальцев соприкасаются. У мамы уверенное, спокойное лицо, но под этим всем прячется печаль, такая глубокая, что Джейн не может этого осознать. Всхлип рвётся изнутри, но потом мама хватает Питера за ухо и сильно выкручивает – так быстро, что Джейн едва успевает заметить. – Ай! Ты соврала! Так нечестно! – Питер вертится и царапается, но мама не обращает внимания. Она подтягивает его поближе и говорит почти незнакомым голосом, тихим и неприятным: – Жизнь несправедлива. Ты поймёшь, когда вырастешь. Щёки Питера вспыхивают, он будто вот-вот заплачет. Мама Джейн поворачивается к Артуру, который стоит с отпавшей челюстью и пялится на происходящее. Мама указывает ему на мальчишку, которого держит Тигровая Лилия. – Бери его и убирайтесь отсюда. – Артур не шевелится, и она подаётся вперёд, оскалившись. – Немедленно! Артур, вынужденный подчиниться, хватает второго мальчика за руку, когда Тигровая Лилия отпускает его. Они убегают и даже не оглядываются на Питера. Они трусы, думает Джейн. Она знает, что Питер чудовищно обращался с ними, но Артур и другой мальчик должны были быть его друзьями. Разве не следовало им хотя бы оставаться на его стороне? Или, может быть, в этом и беда. У Питера нет друзей, а есть только люди, которым он приказывает. Тимоти говорил, что Артур и остальные не помнят ужасные вещи, которые вытворяет Питер. Если бы они помнили, были бы они здесь счастливы? Может, какая-то их часть помнит, поэтому они и убежали. – Джейн, – мама зовёт её по имени и привлекает внимание, – собери их мечи. Я хочу, чтобы ты охраняла вход. – Хорошо, мам. – Джейн наклоняется, чтобы подобрать обронённый Артуром меч. С мечом Питера что-то не так, и она не хочет его касаться. Куда Тигровая Лилия закинула меч третьего мальчика, она не видит, но это и не важно. Если даже вручить один из мечей Тимоти, он его не возьмёт, уперевшись, что он «убитый» Артуром – и всё из-за Питера и его дурацких правил. Хочется спросить маму, что она собирается делать, сказать, что всё как-то неправильно, но мама, конечно, и так это знает. Уж конечно, забравшись в такую даль, чтобы разыскать её, мама не сделает ничего такого, что подвергло бы их ещё большей опасности. Шагая на непослушных ногах, Джейн подходит и становится рядом с Тимоти. Меч непривычно лежит в ладони – он легче, чем ожидалось, но всё равно она чувствует себя глупо. Что, если Артур вернётся и приведёт остальных? Что, если придётся пустить клинок в дело? – Что бы ты ни услышала, не ходи за нами. Тебе понятно? – На лице мамы то же выражение, с которым она заставила Питера подойти. Питер, которого она всё ещё держит, выглядит пришибленно и жалко. Она кивает, не решаясь заговорить; мама смотрит так, что ей страшно. Что там, дальше в пещере? Что мама собирается сделать? Питер распахивает глаза шире и мелко дрожит. Он бросает на Джейн взгляд – на миг он почти умоляет, будто она способна встать на его сторону против своей мамы. Джейн торопливо отворачивается. – Пойдём. – Тигровая Лилия кивает головой в сторону оранжевого света. По лицу мамы стремительно пробегает волна страха, затем она кивает Тигровой Лилии. Джейн охватывает злость. Почему эта незнакомка идёт с мамой, а она должна ждать тут? Джейн оглядывается на Тимоти. Он – маленькая бледная тень в темноте. Мама о себе может позаботиться, а Тимоти – нет. Она не бросает маму, и наоборот тоже. Джейн поднимает голову, расправляет плечи. Это её выбор. Она останется здесь, с Тимоти. Она садится, обнимает его одной рукой. Тимоти с благодарностью смотрит на неё, но сердце ухает вниз, когда Джейн видит, как мама и Тигровая Лилия уводят Питера дальше в пещеру. – Как ты думаешь, что случится? – Тимоти говорит тихо, но Джейн всё равно пугается. Он прижимается к ней, но и так она чуть про него не забыла, так сильно она занята переживаниями за маму. Она подавляет желание спросить, как это он разговаривает, если его убили, чтобы ещё раз указать на нелогичность правил Питера. Если честно, она рада голосу Тимоти. Приятнее слушать его, чем звук дыхания и шаги мамы с Тигровой Лилией, растворяющиеся во тьме. Джейн ёрзает, пытаясь поудобнее устроиться на камне, но на нём не усядешься удобно. – Я не знаю, – вот и всё, что она может ответить. Хотелось бы хотя бы примерно понимать, что задумала мама, но это не так. И она всё не может избавиться от чувства, что вот-вот случится что-то ужасное. – Джейн? – Тимоти говорит даже тише, чем до того. Она поворачивается взглянуть на него. Он смотрит не на неё, а прямо перед собой. У него такое застывшее лицо, что глаза кажутся запавшими, а тени вокруг темнее. Она ощущает, что даже его тело стало будто холоднее и жёстче, и она содрогается и ничего не может с этим поделать. – Что такое?