Она кивнула: – Мне нужно два билета. – Я уважаю твою гордость, но цена высока. – Он назвал ей сумму, потом написал имя на клочке бумаги. – Если решишь, что это действительно нужно, зайди с деньгами завтра рано утром в «Метрополь». Я достану билеты на дневной рейс. – Спасибо. Вести о поражении Франции огорошили ее, пусть она и ожидала подобного. Николь верила, что вьетнамцы могли руководить страной сами, но предпочла бы более изящный уход французов с мирной передачей власти, как вышло с британцами в Индии. Она знала, что во время разделения все шло не слишком гладко и многие винили британцев, но почему сражения здесь так затянулись? Столько насилия и убийств в этой войне! Или же все они такие? Когда стирались цивилизационные границы, все способы были хороши, даже самые жестокие. Николь размышляла, легко ли ей будет покинуть страну, которую она любила. Она вспоминала побег из лагеря – как в одиночку обходила крохотные деревушки на севере, как пересекала узкие мостики через горные ручьи, добывала себе пищу и искала укрытие в покинутых селениях. Почти все это время ее трясло от страха, но она увидела настоящие красоты севера, какие и представить себе не могла, и сотни деревьев множества оттенков зелени. Ее любимым в мире местом до сих пор оставался Хюэ. Николь хотелось поделиться теми светлыми днями, которые она провела возле реки, с дочерью. Конечно, за исключением одного. Девушка вспомнила, как любовалась водой и небом, ярко-лиловым по вечерам, и улыбнулась при мысли о монахах в робах, которые распевали молитвы в своем восьмиугольном храме с видом на Ароматную реку. Они ее никогда не замечали или же просто не показывали виду. – Что ж, мне пора идти. – Сидевший рядом с ней офицер поднялся. – Был рад встрече. Николь тоже собралась уходить. Прогуливаясь с коляской вокруг озера, вдыхая аромат воды и цветов, она окинула взглядом широкие французские проспекты и обрамленные деревьями бульвары. Николь охватила тоска, ведь она так сильно полюбила этот спокойный город. Она направилась в банк, где узнала, что Сильвия уже закрыла счет магазина. Подошло время кормления, Селеста очнулась ото сна и захныкала. Николь приложила руку ко лбу малышки. Дочка показалась ей слишком горячей. Когда они дошли до дома, на небе почернели облака. Гроза поставила на уши сотни городских дворняг. Их вой еще долго не затихал, даже когда буря улеглась. В доме царила тишина. Николь убрала сломанную доску пола, взяла деньги, паспорт, свидетельство о рождении Селесты и положила в кошелек вместе с деньгами от продажи семейного имущества. Потом добавила к собранным вещам подгузники и кое-что из одежды Селесты, уложив все в дорожную сумку, и вышла в прихожую дожидаться Сильвию. К счастью, шторм прошел очень быстро. Во время вечернего чая она переодела Селесту – от еды малышка отказалась – и выкатила коляску через зимний сад в укромное местечко под старой яблоней, надеясь, что свежий воздух пойдет дочке на пользу. Из-за туч выглянуло солнце. Николь проветрила одеяло Селесты. В дороге оно еще понадобится. Никто больше не заботился о саде, он стоял заросшим, за исключением пятачка вокруг бельевой веревки. Повесив одеяльце, Николь потрогала шею малышки. Дочка была все еще горячей и ворочалась во сне. Николь прикоснулась к пылавшим щечкам ребенка и сняла покрывальце. Потом решила занести дочку внутрь и обтереть влажным полотенцем. Но сперва Николь покопалась в овощной грядке. Даже если завтра они полетят в Сайгон, нужно поужинать. Еды было мало, обходились нескончаемыми запасами чечевицы, тощей курицей и корнеплодами, которые находили в саду. Николь стояла коленями на сырой земле и орудовала лопаткой. Но тут за спиной кашлянули. Не вставая с коленей, Николь обернулась и заметила движение на противоположной стороне сада, где осталась коляска. Сильвия подняла Селесту на руки и тихонько покачала одной рукой. Рядом стоял друг сестры, Андрэ. Что он здесь делал? – Ей нездоровится. Я только ее уложила, – сказала Николь, поднимаясь на ноги. – Можешь положить ее? – Давай зайдем внутрь. – Сильвия сделала шаг вперед. Николь поразило мрачное лицо сестры. Возле ног Сильвии она заметила небольшой чемодан. – Мне нелегко это говорить, – сказала Сильвия. Николь заметила, что глаза сестры покраснели. – Что именно? Сильвия громко вздохнула и на мгновение задержала дыхание, прежде чем заговорить. Она взглянула на Андрэ. – Произошло нечто ужасное. Теперь наша армия отступает. Французский гарнизон в Дьенбьенфу вот-вот падет. – Я слышала это у бассейна. Ты знаешь что-то еще? Сильвия покачала головой. – Только то, что Зяп[17], главнокомандующий Вьетминя, окружил французов, используя огромную сеть траншей и туннелей. Николь молча смотрела на сестру. Сильвия сглотнула. – Николь, они сильнее нас. Я не думала, что это произойдет так внезапно. Мне казалось, еще есть время. Но похоже, они одержали верх. – Я схожу за вещами. Сильвия все еще качала ребенка на руках. Выглядела она куда менее взволнованной, чем в предыдущие дни. – Нет же, ты не понимаешь. Я смогла достать лишь один билет. Такси отвезет меня к американскому бронетранспортеру. Ночью конвой доберется до порта в Хайфоне. Я договорилась о каюте на морском лайнере, который, я надеюсь, через два-три дня отправится во Францию. – Один билет? – Уеду только я. Невозможно достать даже один билет. Они берут только чиновников и офицеров. – Не понимаю. Ты хочешь оставить нас с малышкой тут? – Знаю, звучит безумно, – Сильвия покачала головой, – но я подумала, что Селеста могла бы поехать со мной. Для ребенка билет не нужен. – Ты это всерьез? – Николь нахмурилась. Сильвия кивнула: – Сама подумай. Посмотри на нее. Ярко-голубые глаза и светлые волосы – ты ведь понимаешь, что с прибытием Вьетминя она тут не выживет. Николь взглянула на дочку. Неужели сестра всерьез думала, что это правильное решение? – Но я договорилась о рейсе до Сайгона. – С кем? – С военным, которого встретила у бассейна. – И ты ему поверила? – фыркнула Сильвия. – Николь, нужно решать сейчас же. Мне пора ехать. Такси ждать не будет. – Я не знаю! Не знаю! Сердце заколотилось в груди Николь. – Но, Сильвия, Селеста приболела. У нее жар. – Так будет лучше для ребенка. Ты похожа на вьетнамку. С тобой все будет хорошо. А с ней нет. Ты сама так говорила. – Но я же не имела в виду… Дрожащими руками Сильвия завернула Селесту в одеяло. – Ты сказала, что хочешь вывезти отсюда Селесту. Это я и предлагаю. Но нельзя терять время. Прошу тебя, Николь. Отпусти ее. Сейчас или никогда. Николь взглянула на Андрэ. Он поднял чемодан Сильвии. В груди сдавило. – Ты не можешь разлучить нас вот так. Ты же моя сестра. – А ты об этом вспомнила, когда соврала о моем письме и переспала с Марком? Николь в ужасе посмотрела на сестру: – И поэтому ты хочешь забрать моего ребенка? – Конечно нет. У меня действительно только один билет. – Брось, Сильвия. Почему бы нам всем не поехать в нашей машине? Разве это не лучше? Сильвия медленно покачала головой. На ветерке затрепетало перо, прикрепленное к ее шляпке. – Нет бензина. По крайней мере, для личных автомобилей. Это единственный путь. Николь лихорадочно думала. Возможно, Сильвия права. У нее не было другого выхода, кроме рейса до Сайгона. Но что, если офицер солгал насчет билетов? Она застрянет здесь, и что станет с Селестой? Сильвия повернулась к Андрэ: – Отдай ей конверт. Он передал его Николь. – Теперь дом в Хюэ записан на твое имя. Можешь отправиться туда, залечь на дно на некоторое время, а когда все успокоится, ты приедешь к нам. Я буду в квартире отца в Париже. Этот дом я передала армии, если он им чем-то поможет. Хотела продать, но не было времени. Теперь он ничего не стоит. Андрэ вышел вперед: – Лучше отдать ребенка, мадемуазель. Вьетминь не оставит ее в живых. Да и вы не будете в безопасности вместе с ней. Николь расплакалась. Ей следовало решить – довериться неизвестному офицеру, который пообещал билеты на самолет, или отдать дочь сестре. Оба варианта казались опасными, но в первую очередь следовало подумать о малышке. Возможно, до Сайгона уже не осталось рейсов. Повинуясь внезапному импульсу, Николь подошла поцеловать дочь. Девушка едва могла распрощаться с ней, но Сильвия была права. – Обещаю, что позабочусь о ней. Николь посмотрела сестре в глаза и кивнула, потом погладила дочку по мягкой щеке. Через мгновение девушка вновь обрела дар речи. – В прихожей стоит сумка с ее вещами.