Николь решила опустить рассказы о своем самочувствии. – Немного. – А Чан? Он прислал весточку, что раньше окончания войны не вернется, и на этом все. Николь это порадовало, но подруга выглядела встревоженной. – Он жив? – спросила она, тряхнув головой. – Насколько я знаю, да. – Вы расстались врагами? – Все сложно. – Николь отвела взгляд. – Николь, он неплохой человек. – Война меняет людей, – сказала Николь, глядя себе под ноги. Ей не хотелось болтать лишнего, но как понять, что именно говорить. – А теперь мне нужно помыться и отдохнуть. У Лан склонила голову: – Конечно. Николь направилась к ванной комнате, но вдруг остановилась. – Ах, и еще кое-что. Марк здесь переночует. – Ты снова с ним встречаешься? – У Лан открыла от удивления рот. – Вроде того. Он хочет позаботиться о моей безопасности. – Это необходимо? – Похоже, что так. * * * В последующие дни Николь наблюдала за У Лан. Они были лучшими подругами, но кто знает, что произошло за то время, пока Николь странствовала с театральной труппой. У Лан выглядела той же искренней девушкой, что и раньше, разве что изнуренной. Через неделю Николь решила, что может ей довериться. Она и сама ужасно вымоталась, а теперь могла хотя бы спокойно поспать в присутствии подруги. Если в магазин явится Жиро или кто-то из его людей, Николь быстро побежит по наружной лестнице во двор, а там – в переулок. Дни проходили без лишних волнений, Николь восстанавливала силы. Она и представить себе не могла, как будет радоваться великолепию цветов своего обожаемого шелка. Ну и пусть они продавали не так много. У Лан привыкла к экономии, и они бережно обращались с запасом товара и провизией. Николь сокрушалась, что пришлось оставить в лагере старинный кошель с фотографией Марка. Она решила по памяти сделать несколько похожих вещиц и выставить на продажу. Вечером, после закрытия магазина, девушки брались за шитье маленьких сумочек, болтая обо всем на свете. Марк редко появлялся раньше ухода У Лан, а если и задерживался по утрам, то покидал магазин по наружной лестнице. * * * Как-то утром Николь с Марком нежились в постели, переплетя под простынями ноги и руки. Было довольно поздно, но он не выказывал желания уходить. – Ты остаешься сегодня на завтрак? – спросила Николь. – Я умираю с голоду. – Что ты хочешь? – У нас есть кофе, сгущенное молоко, хлеб, масло, и больше ничего. – Похоже на пир. Я пойду, – сказал он, отпуская ладонь Николь, но не более того. Она ткнула его пальцем в ребра, и он убрал ноги. – Но ты такая теплая, – прошептал Марк. – Иди же! И оденься. Ты такой огромный! У Лан перепугается, если придет раньше. Марк улыбнулся, выбрался из постели и замер, словно статуя Давида. Николь засмеялась и бросила в него шаль. – Прикройся! Самовлюбленный американец! Он обернул бедра шалью и направился на кухню. Николь лежала в постели и размышляла, как же они счастливы вместе. Он пока не признался ей в любви, но она в его чувствах даже не сомневалась. Девушка редко вспоминала Сильвию. Казалось, ничто не может встать между ними. Николь закрыла глаза, предаваясь фантазиям об их будущем. Может, когда все закончится, они переедут в Америку или даже в Сайгон. Марк вернулся с серебряным подносом, а Николь привстала посмотреть, что там. Она с удивлением обнаружила, что он вырезал два тоста в форме сердца, выложив их на тарелку с маслом и джемом, и украсил все цветками лотоса. – Чем я заслужила такую красоту? – Все дело в том, что ты самая милая и чудесная девушка из всех, кого я знаю. – Ты ничего не забыл? Она потупила взгляд. – И это тоже! – сказал Марк и поцеловал ее в щеку. – Но сперва тост. * * * После второй задержки сердце Николь затрепетало. Неужели это правда? Она решила повременить и ни о чем не рассказывать, желая оставить эти теплые чувства при себе, пока не убедится во всем. Выйдя на прогулку в платке, Николь заметила, что на улице гораздо меньше французов. Николь отправилась в пекарню проведать Ива и с ужасом увидела, насколько он похудел и побледнел. Тот расцеловал ее в обе щеки, но расспрашивать не стал. Он рассказал, что скоро упакует вещи и вернется во Францию. Как и многие другие, пекарь продал магазин за бесценок, и в Ханое его ничто не держало. Полицейских на улице не было, хотя время от времени раздавались выстрелы из танков, от которых вздрагивали здания и люди. Николь уже не сомневалась в поражении Франции. Тогда Жиро утратит всякую власть. Больше она беспокоилась за безопасность Марка, но он хорошо говорил по-вьетнамски и умел незаметно появляться и исчезать. Гуляя по любимым улочкам, она ощущала прилив сил. Никто не замечал Николь, а если раньше ее видели с Чаном, то решили бы, что она на стороне Вьетминя. Однако теперь девушка отказывалась выражать какие-либо взгляды. Свободно она чувствовала себя лишь во вьетнамских кварталах. Николь редко выходила к клиентам в магазине, но ей нравилось проводить время с У Лан. Подруги сблизились еще больше, став почти сестрами. – Я принесла тебе книгу о Вьетмине, – сказала однажды У Лан. – Наверное, ты изучала лишь историю Франции. Николь поблагодарила подругу, желая поскорее остаться наедине с книгой. Поднимаясь на второй этаж, она пролистывала страницы, а когда уютно устроилась в кровати, то принялась читать об императорах и их жизни в Пурпурном Запретном городе в Хюэ. В золотых дворцах этого райского уголка император устраивал пиры и утопал в роскоши, окруженный наложницами, придворными дамами, служанками королевского происхождения, евнухами и даже женщинами-чиновницами. Когда император умирал, его хоронили в величественной усыпальнице, а простой люд жил в бедности, как и сейчас, при французах. Николь затерялась в мире наложниц, многие из которых были дочерьми высокопоставленных чиновников. Девушка любовалась красочными иллюстрациями, изображавшими старинные парящие аодай. Так она придумала, что сделать с оставшимися запасами шелка. Из книги она узнала о девяти рангах наложниц, в зависимости от постов, занимаемых их отцами, но с потрясением прочитала, что стоило наложнице перебраться в императорский город, и она больше не могла видеться с семьей. Девушек учили быть мягкими и послушными, удовлетворяя сексуальные нужды императора, причесывая его, одевая, приводя в порядок ногти. Николь увлеченно читала о традициях и искренне сочувствовала женщинам, заточенным в золотые клетки. Она захлопнула книгу и приготовилась ко сну. Марк наведывался не каждый день, но рядом с ним она все больше чувствовала себя в безопасности. По ночам она погружалась в спокойный сон и впервые за долгое время спала без кошмаров. Глава 29 К третьей задержке Николь убедилась, что беременна. Налившиеся груди побаливали от каждого прикосновения к ним, соски потемнели. После короткой разлуки в несколько дней она решилась ему все рассказать. Все тело гудело от предвкушения и эйфории. Николь даже не думала, что может так влюбиться, но теперь Марк значил для нее все и она не могла представить себе жизни без него. Николь ждала его наверху с зажженным красным фонарем. Она сидела на краешке стула, когда Марк вошел в комнату: в майке, с перекинутым через плечо пиджаком. На подбородке виднелась щетина, и Марк выглядел невероятно привлекательным. Он молча смотрел на нее. Она тоже замерла. Между его бровей пролегли две морщинки, а кожа казалась неровной. Николь и раньше замечала на его лице такую усталость, но это вовсе не портило его. Сейчас же дело было в другом. – У тебя усы, – сказала Николь. – Ты совершенно другой. – Да, я и забыл. – Марк изогнул губы в улыбке. – Сбрею их. Он лукаво взглянул на Николь и поднял бутылку совиньона: