Он улыбается. – Всегда пожалуйста. Я открываю дверь и прислоняюсь к косяку, глядя, как он проходит мимо меня. – Подумай о том, что я сказала. Я знаю, с тобой в качестве моего наставника мне будет легче пройти по миру онлайн-свиданий. Оуэн смотрит задумчиво и уходит, сжав губы в тонкую линию. Он коротко оборачивается, чтобы взглянуть на меня. – Я подумаю об этом. Увидимся, Бек. Глава 3 Между молотом и наковальней Оуэн Никогда в жизни мне не было так трудно. Желая немного дистанцироваться, я бегу вниз от квартиры Бекки. Да, мне нужно успеть на каток, но главным образом – мне нужно уйти от Бекки, чтобы понять, что же сейчас произошло. Я возвращаюсь туда, где припарковал свою машину, и еду на каток на автопилоте, постоянно прокручивая в голове наш разговор. Я все еще пытаюсь уложить в голове ее просьбу. А моя голова? Она рождает самые безумные мысли. И ни одна из них не безопасна. Прошлой ночью с Беккой я слушал ее мысли обо мне – о нас… то, как она самоудовлетворяется игрушками, боится физической близости с мужчинами… Из-за того, что случилось шесть лет назад. Шесть долбаных лет. Это, мать его, разбивает мне сердце. Более того, это что-то перевернуло во мне. Я хочу помочь ей, но я эгоист, потому что хочу быть тем, кто сделает это. Не просто подготовить ее к походу на свидание с каким-то уродом, с которым она познакомилась онлайн. Она должна понимать, что это станет совершенно неверным шагом. Одна неудачная встреча, и ее вновь отбросит назад еще на шесть лет. Я не позволю этому произойти. Не могу. Но мне нужно время, чтобы собраться с мыслями. Она огорошила меня этим разговором, и все это время я сидел в нелепом розовом халате. Я припарковываю свой внедорожник за ареной на спецстоянке и беру с заднего сиденья хоккейную сумку. Направляясь внутрь, чтобы переодеться, я заставляю себя отвлечься от мыслей о Бекке, но получается не очень хорошо. Я начинаю тренировку с того, что едва не убиваю четверых. – Шевелите задницами, парни, – кричит Тедди, когда я пролетаю мимо него, нетвердо держась на льду. Тедди Кинг – один из лучших нападающих в команде и мой хороший друг, но сейчас он стоит у меня на пути, и я не теряю времени, обходя его. – Жжет с утра, – говорит Ашер. Он центровой и один из моих любимых товарищей по команде, но я даже не утруждаю себя поздороваться. Проносясь мимо моего соседа по комнате, Джастина, я толкаю его. – Кто тебя выбесил? – спрашивает он, озадаченно глядя на меня. Игнорируя их комментарии, я мчусь еще быстрее, быстрее, пока мускулы не начинают протестовать, а легкие – гореть. Я не люблю опаздывать на тренировки. И совершенно невыносимо, что в голове у меня такая сумятица. Лед обычно очищает мозги от всего. Сегодня это не работает. Сегодня я весь переполнен адреналином, не находящей выхода энергией и мыслями о Бекке. Я держусь два часа, но с большим трудом. – Пэриш, можно с тобой поговорить? – кричит тренер Додд, пока большая часть игроков ковыляет мимо него к раздевалке. Я останавливаюсь у кромки льда и киваю ему. – Конечно. Здесь или… – Сходи в душ. Переоденься. Жду тебя в своем кабинете через десять минут, – говорит он, кивает и, развернувшись, уходит. Глубоко внутри таится неуверенность. Когда тренер хочет поговорить с тобой наедине, это дурной знак. Если бы это была похвала сегодняшней тренировке – чего, откровенно говоря, не может быть, поскольку я все еще прокручиваю в голове свой разговор с Беккой, – он бы высказал все прямо тут, пока я еще на льду. Нет, он не хочет, чтобы нас слышал кто-нибудь из команды. А это значит лишь одно: что бы он ни сказал, он скажет это наедине потому, что мне это не понравится. Богом клянусь, если он хотя бы подумает о том, чтобы выпустить на этих выходных на лед нашего нового вратаря Моргана, я взорвусь. Это мое место, и я намерен сохранить его за собой. Я принимаю душ в рекордные сроки, и быстро переодеваюсь и уже через девять минут стучу в стеклянную дверь тренерского кабинета. – Входи, – доносится изнутри. Я вхожу и вижу тренера Додда за столом, пристально глядящим в ноутбук. Кард Додд – легенда. Он – главный герой «Ледяных Ястребов» с тех пор, как двенадцать лет назад в Сиэтле появилась профессиональная команда. Он справедлив, честен и пользуется большим уважением в лиге. К тому же он не тот человек, которого хочется злить. Прежде чем стать тренером, он тоже был игроком. Он играл восемь сезонов в Канаде и США за целый ряд команд, и статистика тут говорит сама за себя. Но он был известен не столько забитыми голами и голевыми передачами, сколько своим поведением во время игры. В некоторых играх этот чувак больше времени проводил в штрафной, чем на льду. Он не боялся сбросить перчатки и большинство стычек разрешал кулаками. С другой стороны, сейчас он кажется довольно мягким, возможно, так на него повлиял возраст. Черт его знает. – Присаживайся, сынок, – говорит он, закрывая ноутбук и переключая все внимание на меня. Я облизываю пересохшие губы, жалея, что не прихватил по пути сюда один из спортивных коктейлей. Тренер Додд изучает меня поверх очков. – Перейду сразу к делу. Ты сегодня был рассеян. Все в порядке? – Да, я в порядке. – Это не совсем ложь. Он медленно выдыхает, затем снимает очки и потирает переносицу. – Я наблюдал за тобой. Ты казался каким-то отрешенным, и я захотел убедиться. Плотно сжимаю губы и качаю головой. – Я в порядке. Честно, тренер. Я буду готов к игре в Монреале. Он сглатывает, кивая. – Уверен в этом. Но сегодня что-то было не так. Я это видел, и, уверен, некоторые члены команды тоже заметили это. – Вы о чем? Он складывает очки и заправляет их в карман рубашки, делая паузу перед ответом. – Обычно ты приходишь первым, первым выходишь на лед, разминаешься вместе с юниорами. Сегодня Морган катался как потерянный до того, как ты появился ровно перед началом тренировки. Я сглатываю, тяжесть в желудке снова возвращается. – Да. Сегодня утром действительно вроде как кое-что случилось. Он кивает. – Я так и понял. Хочешь поговорить об этом? Качаю головой. Это твердое нет. Я сомневаюсь, что он поймет безумное требование Бекки. Дьявол, да я сам с трудом его понимаю. – Это женщина? – говорит он, пристально глядя на меня. – Эм… Да, в некотором роде. Твою мать. Тренер – последний, с кем мне хочется обсуждать ситуацию с Беккой. – Это всегда женщины, сынок. – Он молчит, выражение его лица смягчается. – Но я кручусь в этом уже какое-то время. И если я что-то и узнал о хоккее, так это то, что девушки приходят и уходят. Даже те самые. Так говорят о женах и подругах, и я никогда не слышал, чтобы тренер использовал это выражение. Возможно, потому, что никогда раньше я не давал ему повода для подобной речи. – Игра, вот на чем нужно сосредоточиться, – добавляет он. – Я знаю, тренер. Игра для меня – приоритет номер один. Мы сидим так пару минут, в давящей тишине, пока тренер не откашливается, чтобы снова взглянуть на меня. – Знаешь, что в тебе самое лучшее, Пэриш? – Что? – Я склоняюсь, искренне заинтересованный в том, что он во мне увидел. – Ты никому не даешь залезть себе в голову. Не позволяешь отвлекать себя. Я сглатываю, кивая. – Не изменяй себе, парень. У тебя блестящее будущее в этой команде и в этой лиге. – Не стану. Обещаю. Он кивает. – Хорошо. А теперь убирайся отсюда, но не забудь о том, что я сказал. Я встаю.