– Мы это пережили. – Как и наша дружба, слава богу. Не прекращая жевать, он коротко смеется. – Конечно. Чтобы разлучить нас, Бек, требуется нечто большее, чем одна лишняя рюмка. Он подталкивает пульт ближе ко мне, предлагая включить все, что захочу. Я все еще думаю о том, что он сказал. Если мне не изменяет память, это было нечто серьезнее, чем одна лишняя рюмка. Когда закончим есть, я планирую спросить его, как и когда начнется наш маленький эксперимент, но он вдруг придвигается, откидываясь на спинку дивана, и кладет руку на подушку у меня за спиной. Я прыскаю от смеха. – Что? – Оуэн смотрит озадаченно, но руку не убирает. – Это твой ход? – Я хихикаю, вопросительно вскинув бровь. – Я таким не страдаю, ангел, и ты это знаешь. Поверь мне. – Его взгляд встречается с моим, и сквозь меня пробегает волна горячей дрожи. Кончики его пальцев поглаживают мое плечо, взгляд смягчается. Я понимаю, что в доме полно членов команды и их друзей. Может, сегодня ничего и не будет. Но, опять-таки, Оуэн смотрит на меня так, будто хочет съесть на десерт. Черт возьми. В животе у меня порхают бабочки, но я совсем не чувствую неловкости. Может быть, немного нервничаю, но при этом заинтригована. – Идем, – говорит он, поднимаясь с дивана. Оуэн подхватывает наши тарелки и пустые контейнеры, относит все на кухню. – У меня есть что тебе показать. Идем. Мы направляемся в спальню, и он закрывает дверь. – Садись. – Он указывает на постель. Я сажусь, пока он выуживает что-то из ящика комода. – Видишь эту шайбу? – спрашивает он, вручая ее мне. Киваю и кручу ее в руках. Выглядит как обыкновенная шайба. – Это шайба с моей первой игры в Национальной лиге. – Он садится рядом со мной. – Вау. Круто. – Я проворачиваю ее в руках. – Почему ты захотел показать ее мне? – К тому времени, как меня пригласили в профессиональную лигу, я играл уже шестнадцать лет. Я знал, как играть, знал, что мне надо делать, вот и все. Но знать не значит делать: я понял, что это совершенно разные вещи. В ту первую игру я был в ужасе. Думал, меня вырвет прямо в шлем, был уверен, что все испорчу. Мне казалось, все считают меня самозванцем. – Ты? – Я задыхаюсь от изумления. – Но ты всегда такой спокойный, никогда ни о чем не паришься. Ничто тебя не смущает. Он кивает. – Теперь да. Но я хочу сказать, что на это требуется время. И совершенно нормально нервничать и даже бояться, Бекка. Я смотрю с благодарностью, взвешивая его слова. – Мне потребовалось много месяцев, чтобы найти свой темп, почувствовать, что я вписываюсь в команду, и еще больше времени, чтобы научиться не падать в обморок от нервного перенапряжения на каждой игре. Мне кажется, я понимаю, о чем он. Это то, что происходит со мной сейчас. Это меня сейчас позвали играть в профессиональной лиге. Я благодарна ему за то, что он указал на очевидное и сделал это так прямо. И что был так добр и осторожен со мной. Хотя, честно говоря, меньшего я от него и не ожидала. Положив шайбу на постель, я прикасаюсь к его заросшей щетиной щеке. – Спасибо, что рассказал мне об этом. Он встречается со мной взглядом. – Вне зависимости от того, что будет дальше… черт, даже если ничего не будет… знай, что ты потрясающая просто потому, что смотришь в лицо своим страхам. Я думаю, это, мать его, удивительно. Он заключает меня в объятия, обхватывая меня своими сильными руками и крепко прижимая к себе. Это так приятно – чувствовать, как он успокаивает меня, даже просто чувствовать его объятия. Его слова медленно доходят до сознания. Даже если между нами ничего не будет, знать, что Оуэн гордится мной, – это, мать его, круто. И он так божественно пахнет: чистым хлопком и еще чем-то терпким и мужественным. Еще мгновение я размышляю над его предложением. Хочу ли я, чтобы между нами что-то было? «Да», – немедленно решаю я. Мне будет плохо, если все кончится, не начавшись. Я прижимаюсь к нему теснее, и когда поворачиваю голову, его губы находят мои. А затем, будто нет ничего естественнее, Оуэн целует меня. Он начинает медленно, осторожно, я и не представляла, что он может быть таким. Оуэн ничего не делает медленно. Он играет в хоккей с такой яростной решимостью и так агрессивен на льду – я никогда не думала, что он умеет быть таким нежным. Но он нежен. Он берет меня за подбородок, склоняет голову, осторожно углубляя поцелуй. Первое влажное прикосновение его языка к моему посылает разряд, пробегающий по всему телу. Это, безусловно, лучший поцелуй, который у меня когда-либо был. Но как только мое сердце пускается вскачь, а внизу живота начинает приятно покалывать, Оуэн отстраняется, прерывая поцелуй. – Ты в порядке? – спрашивает он, внимательно вглядываясь в меня. Голос у него глубокий и хриплый, и я невольно задаюсь вопросом, оказал ли на него поцелуй такой же эффект, как на меня? Не в силах вздохнуть, я киваю. Он что, проверяет меня? Прощупывает почву? Почему сама мысль об этом так восхитительна? – Я в порядке. Почему ты остановился? – Там что-то стало слишком тихо. Он кивает головой на дверь, и я понимаю, что он прав. По ту сторону двери воцарилась полная тишина. Наверное, фильм закончился, и все они задаются вопросом, чем мы тут заняты, а может, даже собираются прийти, позвать нас к себе. С Элизы станется. Поскольку мы еще никому ничего не рассказывали, я благодарна Оуэну за то, что он прервался. – Полагаю, мне скоро уже пора домой. Завтра на работу. Он кивает. – Давай я тебя провожу. Оуэн встает с постели, но, прежде чем открыть дверь, замирает и оборачивается ко мне. Когда мы пришли, он снял толстовку, и теперь его белая футболка заманчиво обтягивает его широкие плечи. Я заставляю себя смотреть ему в глаза. – Ты уверена, что сегодня все было хорошо? – спрашивает он, заправляя за ухо мой выбившийся локон. Я киваю и опускаю ладонь на его твердую грудь. – Очень хорошо. С тобой мне было очень комфортно и просто. – На самом деле это один из лучших вечеров, каких у меня давно не было. – В следующий раз, может, не будешь таким трусишкой и пройдешь дальше первой базы. На мгновение взгляд Оуэна становится серьезным. – Я не трушу. Просто не хочу давить на тебя. Я подумал начать с поцелуя, чтобы проверить, есть ли между нами химия, и двигаться дальше уже отсюда. – И? – спрашиваю я, невольно задаваясь вопросом, стало ли это для него таким же сильным ощущением, как для меня. – Я бы сказал, что если бы химии было чуть больше, то у меня бы возникли проблемы, – улыбается он. Боже, эти проклятые ямочки. У меня появляется безумнейший порыв вновь поцеловать его. Вместо этого я откашливаюсь и жду, пока он откроет дверь. Мы направляемся в гостиную и обозреваем разгром. Элиза и Джастин обнимаются на диване, а все остальные ушли. На журнальном столике еще стоят несколько коробок из-под пиццы и пара пустых бутылок из-под пива. Не удивительно, что было так тихо. Я и не представляла, что мы с Оуэном так долго сидели в его спальне. – Я домой, – говорю я Элизе. Она поднимает голову от скульптурной груди Джастина и слегка машет мне на прощание. – Пока, Бек. Увидимся на неделе за ужином? – Обязательно, – отвечаю я. Как две незамужние девушки за двадцать, мы с Элизой часто ужинаем вдвоем посреди недели. Теперь, когда она встречается с Джастином, она особенно настаивает на сохранении этой традиции. Что я, одинокая дама, очень ценю. – Увидимся завтра на работе? – спрашивает Оуэн, когда я задерживаюсь у двери. Киваю. Завтра команда на льду с девяти утра, и я уверена, что увижу их. Конечно, если смогу выскочить на минуту из-за рабочего стола. Я почти ожидаю, что Оуэн обнимет меня или скажет что-нибудь игривое, прежде чем я уйду, но он просто прислоняется к косяку, наблюдая за мной так, будто я – загадка, которую он пытается разрешить. Наши взгляды встречаются, и что-то болезненно сжимается внутри. У меня такое чувство, что теперь все станет намного сложнее. Глава 7 Вбрасывание Оуэн