Калист её руку поймал, сжал неуверенно, смотря в глаза. И так странно стало Дагмаре от этого взгляда, в котором смешались страх, неверие и надежда. Она будто стала понимать его немного лучше. «Ты не получал любви в детстве, а потому потерял веру, что достоин её? И просто решил сам ото всех отгородиться, чтобы не искать близости и понимания, чтобы не разочаровываться, встречая беспочвенный страх в глазах? На самом деле ты не хочешь быть один, просто боишься, что доверишься кому-то, а в тебе снова увидят отца и отдалятся, ведомые страхом. Ты загрузил себя работой, чтобы заполнить пустоту от одиночества, чтобы не оставалось сил об этом думать». Дамара подалась вперёд и поцеловала Калиста в щёку. Она почувствовала, как дрогнула в этот момент рука, услышала резкий вдох, а в следующий момент Калист обнял её, прижимая к себе осторожно, дабы раны не разбередить. Дамара обняла его в ответ. После признания во всём стало будто бы легче дышать. — И всё же прости, — сказала Дагмара, отстранившись. — И за то, что не была до конца честна, когда можно уже признаться было. И за... Того человека. — Значит, он всё же был связан с тобой? — уточнил Калист, но снова без всякой злобы. — Да... Он... — Она тяжело сглотнула и сцепила пальцы, снова взгляд отводя. Хотя разумом Дагмара понимала, что Калист из тех, кто способен выслушать спокойно, слова всё равно в горле застревали. — Я встретила его в лесу. Довольно близко к городу. Он был ранен и мог умереть. Я... Понимаешь, я всё же не могу до конца перестать себя человеком считать! И если бы я оставила его умирать... Я бы корила себя до конца своих дней. Поэтому я привела его к себе. Я просто хотела вылечить его и вернуть к людям. Я сказала Диане, что это знакомый мой. Попросила днём смотреть, чтобы не уходил никуда. Сама как можно быстрее домой возвращалась. Но... — Дагмара нервно усмехнулась и не заметила, как ещё сильнее сжала пальцы. Зато заметил Калист и накрыл их рукой. — Но, похоже, не моё это — решения правильные принимать. Что у работорговцев, что сейчас... Этот человек решил, что меня тоже обязательно надо вернуть. Не слушал, когда уверяла, что не могу уйти отсюда. Похоже, мой сегодняшний вид стал для него краем. Он ушёл ночью втихую. Я побежала за ним, как только это заметила. Хотела остановить, пока дров не наломал. Хотела дать возможность уйти. Поняла, что ничего не выйдет, уже когда увидела Отину перед кладовой. Но... Всё равно пыталась. Да, глупо и наивно. Но я же не для того жизнь его сберегла, чтобы он от дурости с ней расстался! — воскликнула в сердцах. — Только он меня оберегами своими задел, когда с кладовиком дрался. — Она показала на левое предплечье. — Конечно, он сразу понял, что я не человек. Пришёл в ярость. Тогда я поняла, что уж не остаётся ничего, кроме как тебя позвать. Только не успела. Он меня толкнул, — рука на грудь легла, — а от удара всё в голове помутилось. И он успел меня за горло схватить. Вот, пожалуй, и всё. Калист снова передал Дагмаре воду и проговорил, не отрывая взгляда от шеи: — Смерть была для него слишком простым наказанием. И могу ли я прояснить ещё кое-что? Дагмара кивнула, возвращая опустевшую кружку. — Если сложно, можешь не отвечать. Когда ты испугалась, увидев серп... Он был твой? — Д-да... Я умерла в том болоте. Когда я говорила, что меня замуж выдать хотели, то была правда. Только не успели. У меня должны были быть смотрины, а матушка наказала принести на них яблок. Я их набрала, но, когда возвращалась, дерево подо мной проломилось. Конечно, я утонула. А в тот раз слишком отчётливо вспомнила это. Знаешь... Умирать очень страшно. — Дагмара тяжело сглотнула и закрыла лицо руками. — Я просто боюсь снова это пережить. Мавкой стать или кем угодно — неважно. Это так глупо. Ведь когда я позволяла в себя стрелять и рубить, ведь когда сейчас меня душили оберегом — тоже было больно и страшно. Но я всё равно боюсь смерти. Калист пересел со стула на кровать и начал гладить Дагмару по волосам. Понимание того, что она не человек, не особо давало подсказок, как себя в некоторых случаях вести положено. — Ты не умрёшь, — заверил он — И ты не обязана продолжать заниматься тем, что навязала тебе моя семья. Даже если сейчас ты привыкла, скоро от такой работы устанешь. — И тогда ты снова будешь уставать за двоих, — слабо усмехнулась, опустив руки. — Или за троих... Как много ты на себя взваливаешь? — Я для этого рождён, права выбора не давал никто. У нечисти должен быть правитель. Правителем должен быть я. Но я не хочу, чтобы кто-то ещё работал по принуждению. — Поэтому у тебя такой явный недостаток слуг? — спросила Дагмара, вспомнив о злополучном архиве. И о том, что помощника постоянного не было. — Да. Сложно держать рядом тех, кто слишком явно боится. Многие остались ещё со времён отца, с другими пересекаюсь редко. Дагмара сняла руку со своей головы и сжала её. Не нравилось, что Калист снова прятался в этот панцирь долга, где для него не существовало иной жизни, кроме работы. Где была только эта нескончаемая усталость, почти заменившая собой все прочие чувства. — Я уйду, только если ты этого хочешь. Если я мешаю. Если тебе неудобно, что я рядом. Если это правда твоё желание, я буду заниматься чем-то другим. Однако я хочу быть рядом с тобой. Она положила ладонь Калисту на грудь. Туда, где билось сердце. Обычное живое сердце, которое имело право выбирать, привязываться, дорожить, любить и ненавидеть. Изменять ритм, заходясь или замедляясь из-за чувств. Имело право быть услышанным. Имело право жить. У болотника были сердце и душа, только он сам их спрятал, заглушил, чтобы забыть о горести, об одиночестве, о бессильной злости из-за несправедливости, из-за отсутствия выбора и свободы. Только заплатить за это пришлось всей радостью, возможностью свободно общаться с близкими и умением отдыхать. — Время ещё есть. Эти две недели всё же входят ещё в мой уговор с твоей семьёй. Ты можешь решить, чего на самом деле хочешь. А я обещаю принять твоё решение. — Ты тоже хорошо подумай. Тебе не нужно оставаться рядом, чтобы выжить. Поэтому ты тоже можешь выбирать. — Калист отнял её руку от груди и поцеловал тыльную сторону ладони, словно тем самым заверяя новый договор. — И спасибо, что честно всё рассказала. А теперь тебе стоит отдохнуть — во сне раны заживут быстрее. — Но ты ведь тоже ляжешь спать? Здесь. Со мной. Кровать-то твоя. — Дагмара окинула её взглядом. — Места точно для двоих хватает. — Если тебе это не помешает... Да, так будет лучше, — согласился он и кивнул. — Тогда, думаю, получится залечить тебя к утру. Дагмара удовлетворённо улыбнулась и отодвинулась, освобождая место. До рассвета осталось не так уж много часов, но куда приятнее провести их в уютных объятиях. Наконец-то они оба смогли уснуть спокойно после этой ненормальной и нервной ночи. Глава 17. Покой недолго снился Утреннее пробуждение выдалось гораздо лучше ночного: и тело почти не болело, и на душе теперь лёгкость была. Даже отпустила тяготившая несколько дней слабость. Радоваться ещё рано, но уже появилось чувство, что все невзгоды позади. Пошевелившись, Дагмара поняла, что в кровати она одна — соседнее место даже чужого тепла уже не хранило. Неудивительно, ведь Калист всегда рано начинал работать. Она открыла глаза. Было уже светло, и удалось лучше рассмотреть терем. Бывать здесь прежде не доводилось, но воображение рисовало куда более простую и пустую комнату. И уж точно не представляла кровать с резной спинкой, светлые стены с росписью, ажурную салфетку на сундуке, разукрашенные фигурки на полке. Комната выглядела уютно и даже как-то... По-человечески? Если бы в самом начале Дагмара очнулась здесь, то и не подумала бы, что к нечисти попала. Только надо опустить тот момент, что у всей знакомой нечисти дома выглядели обычно, привычно. Но именно от Калиста она этого не ожидала. — Когда правил отец, то здесь жили родители, так что за обстановку отвечала мать. Я решил, что проще оставить как есть, — донёсся со стороны голос, и только сейчас она заметила тихо читавшего Калиста. — Доброе утро, — сказал с улыбкой и подошёл к кровати. — Как самочувствие? — Доброе, — со столь же ясным выражением ответила Дагмара. — Гораздо лучше. Горло побаливает. А в остальном... — Она пошевелила левой рукой осторожно, с удивлением ощупала грудь. — Вроде даже и в порядке всё. Впервые я так быстро восстановилась. А ты уже работаешь, погляжу. — Ещё нет. Изучаю, как правильно обещание сдержать. — Калист сел рядом и взял Дагмару за руку. — Семья, кажется, думает, что я изначально знаю всё. Конечно, нет. Я не решал раньше проблем, сродни твоей. Имею предположение, что делать, но всё равно нужно уточнить. Должен сказать, что в пограничном состоянии ты точно перестанешь находиться. Но я могу сделать так, чтобы ты точно не ушла в царство Кощея, вместе с тем сохранив человеческий облик и душу. По своей сути ты станешь полноправной нечистью, просто особенного вида. Но если решишь, что такой расклад не по душе, то никто не запрещает передумать. — Меня устраивает. Если я по большей части останусь собой и останусь подле тебя, то остальные детали не столь важны. Сжав кисть Калиста в обеих руках, Дагмара невольно вернулась мыслями к ночи. Могла ли она в самом начале предположить, что в итоге разрешится всё путём обычного честного разговора? Никаких хитрых способов к себе привязать или, упасите боги, соблазнить. В самом начале её едва ли взглядом удостоили, а оказалось, что о многом можно просто договориться. — Не сочти за грубость, просто кое-что меня удивляет всё же. Для того, кто мало общается, ты... Как бы это сказать... В общем, я думала, что разговорить тебя окажется куда сложнее, что о многом придётся догадываться. А ты довольно прямолинеен. Калист в удивлении склонил голову к плечу, а после недолгой паузы тихо, по-доброму усмехнулся. — Но я много общаюсь. У нас обычно по два приёмных дня на неделе. Мне постоянно приходится кому-то писать, кого-то принимать, с кем-то договариваться и обсуждать дела. Да, это рабочие разговоры, но разве основа у общения не одна? Сообщай о нужном, потому что никто мысли не читает. Уточняй, если есть вопросы. Избегай недопонимания и не переходи границ, когда что-то не касается тебя. Не могу сказать, что всегда справляюсь, но этот подход кажется мне правильным. Другое дело, что обычно я не вижу смысла начинать беседу. Особенно когда мне нечего сказать, когда понимаю, что бессмысленно или бесполезно доносить до собеседника свои мысли. Или когда кого-то даже присутствие моё нервничать заставляет, боюсь уж представить, что случится, если заговорю. А иногда просто не хочется, потому что устал. — Справедливо... — Медленно кивнула Дагмара. В самом деле, правитель — то положение, которое обязывает уметь вести беседы. И договариваться. — Да, я снова с выводами поспешила. Но просто ты же даже в кругу семьи молчание хранишь, а они явно с тобой поговорить хотят. — Семья, — тихо повторил Калист и обернулся в сторону окна. — А это было моё заблуждение, но в достаточной мере осознал я его совсем недавно, когда возвращался с Лешко. Понял, что надо пересилить себя и старые привычки, перестать чураться семьи. Дело ведь не в том, что они мне неприятны. Просто... Так сложилось. Но продолжать так нельзя. — Он кивнул и вновь посмотрел на Дагмару. — Надо признать, что и ты к этому причастна. Когда кто-то часто рядом и пытается разговорить, начинаешь вспоминать, что как раз этого иногда не хватает. Дагмара с смущённой улыбкой отвела взгляд и неловко попыталась прикрыть рот рукой. — Твоя прямота, конечно, радует, но иногда очень смущает. — Я подумаю, нужно ли с этим что-то делать. Ладно, раз ты в порядке, я пойду работать. Отдыхай. Если что-то нужно, не стесняйся обращаться к кикиморам. Попросить позвать Диану? — Да, было бы хорошо, если бы она принесла мою одежду. Калист кивнул, потрепал её по волосам и покинул комнату, прихватив с собой книгу. Дагмара осталась наедине с собственными мыслями, которые просто не могли долго пребывать в покое. Доселе не до того было, а сейчас она наконец обратила внимание на то, что сидела в чистой рубахе. «Ну конечно, моя-то кровью была безнадёжно изгваздана. Но только кто меня переодел? Ну... Правитель ведь не станет так возиться с сомнительной девкой, которая его несколько месяцев дурила? — попыталась утешить себя, но безнадёжно. — Хотя, такой бы и в комнате своей не разместил. Но ведь говорят, что мавки жарким летом прямо по городу могут без одежды расхаживать! Чего он там не видел? И... И... И вообще я же ранена была! Это явно привлекало больше внимания!» Дагмара посмотрела на свою перевязанную руку и выдохнула печальное «мда». Неприятная получалась традиция: третий месяц она жила среди нечисти, и третий раз её кто-то находил не в лучшем виде и куда-то относил. По разу на каждый месяц. Хотелось надеяться, что уже следующий обойдётся без таких происшествий. Удивительно скоро послышался топот, а после резко распахнулась дверь. На пороге стояла Диана, у которой от бега сполз набок венок. Увидев перевязки, она воскликнула нечто нечленораздельное, изумлённое и взволнованное, всплеснула руками, чуть не сбросив перекинутые через правое предплечье вещи. — Дагмара! Да как же ты так? Да когда же, да где же успела? Мы ж вчера виделись! — Диана подбежала к кровати, бросила на ту вещи и начала пристально рассматривать подругу. — Я-то думала всё, как ты у хозяина и не при одежде оказалась. А ты вот... Как же ты с такой удачей ещё жива? Дагмара отвела взгляд. Был ли смысл продолжать обманывать Диану? Ведь в скором времени она станет полноправной нечистью и, наверное, это надо будет как-то объяснить подруге. Объяснить новой ложью. Может, стоило рискнуть и таки поведать правду? Но примет ли Диана её так же спокойно, как и Калист? Тот с плеча если и рубил, то в прямом смысле. Героев. А Диана? Она в разы чувствительнее. С тяжёлым вздохом Дагмара посмотрела на подругу. Чем дольше признание откладывается, тем хуже. Раз уж Калист теперь всё знал, то не было смысла и от Дианы таиться. — Да я и не жива на самом деле. И всё наше знакомство не была живой. Но пока этого не знал Калист, я не должна была делиться правдой даже с тобой. Таков был мой уговор с его семьёй. Диана растерянно сморгнула. С наклонённой головы окончательно спал венок, хлопком об пол нарушая повисшую тишину. Диана приоткрыла рот, но смогла издать лишь тихое невнятное «аэ». Нервно хихикнула и мотнула головой, будто отгоняя от себя услышанное. — Да как такое возможно? Ты ведь человек. Это... Это такая странная шутка? Как ты можешь не быть живой? Ты же не похожа на кого-то из нас. — Ты права. Я ещё не одна из вас, но и человеком не являюсь. Помнишь, мы как-то говорили о застрявших между жизнью и смертью? На самом деле я говорила о себе. Я утонула, но была поднята Марой до того, как стала нечистью. Я нахожусь здесь, потому что не могу вернуться к людям — они видят во мне утопленницу. Но скоро я стану одной из вас. Дагмара была готова к тому, что Диана вспылит, обвинит в обмане или обидится из-за него, что молча уйдёт или продолжит отрицать, не верить, но не к тому, что она... Расплачется. Подруга всхлипывала и утирала рукавами слёзы, кривя и кусая губы. Ещё через мгновение она крепко обнимала Дагмару и уже рыдала в голос. Право слово, мавки — непредсказуемые создания. — Ну-ну, кувшиночка моя, что случилось? — спросила, успокаивающе похлопывая Диану по спине. — Мне тебя жалко, — ответила протяжно и громко шмыгнула носом. — Да чего же меня жалеть? Я ведь тебя столько обманывала, хотя ты так добра ко мне и так много помогала. Тут разозлиться впору... — Дагмара почувствовала, как Диана на её плече помотала головой. — Ты сама с-сказала, что это у-уговор. Н-никто из нас н-не пошёл бы против и-их в-воли. Н-но... Ты же у-умерла! — Да, но... Ты ведь тоже. Как и многие здесь. — Я не видела смерть! — воскликнула Диана, отстранившись. — А ты — да! И ты не многие. М-мне жаль, что т-тебе пришлось т-тако-ое п-пережить. Ситуация приняла столь неожиданный оборот, что Дагмаре оставалось одно — перестать чему-либо удивляться и попытаться успокоить Диану. Той не потребовалось много времени, чтобы слёзы жалости сменились огоньком интереса, так что, переодеваясь, Дагмара поведала о ночном происшествии с Харитоном. Потом Диана проводила её до дома и несмотря на явное желание остаться да ещё о чём-нибудь поговорить, ушла, наказав отдыхать и предупредив, что ещё заглянет сегодня. Отдых — это хорошо, но нужно было вымести из-под кровати оставленные Харитоном опилки и стружку. Вот и стоило его спасать? Кто смерти упорно ищет, тот обязательно её найдёт, так ещё и пострадать из-за этого пришлось. Если смотреть на результат, героя-неудачника просто стоило оставить в лесу, но даже после случившегося Дагмара понимала, что не смогла бы позволить человеку умереть, ничего не предприняв для спасения. И это не из-за любви совершать одни и те же ошибки, просто есть у некоторых людей такие качества, как совесть и доброта. Дагмара отставила метлу и решила сходить набрать воды. Возле колодца, который по понятным причинам располагался на окраине болотного города, сидели две бесхвостые сороки, на которых она и внимания то не обратила поначалу. Однако птицы слишком пристально смотрели на неё, а когда Дагмара наполнила вёдра и повернула домой, полетели следом. От подобного уже неуютно стало. Уж сколько можно находить на свою голову напасти? Только одна прошла, вот уже и вторая в дверь постучала? Покуда Дагмара пыталась решить, подозрительность то у неё решила разыграться или правда знак тревожным был, кто-то схватил её со спины, а мелькнувшая впереди сорока обратилась рукокрылой женщиной с птичьими чертами лица. С тонкой улыбкой женщина приложила палец к губам и махнула другой рукой. Поднявшийся ветер обернул их хороводом из листьев, пыли и мелких веток. Всё стихло также быстро, как и началось. На том месте, где стояла Дагмара, остались только два ведра, да ветка можжевельника с привязанным к ней чёрным пером. ***