Не успели они уехать, как приехал Рене, стал говорить с ним насчет свадьбы. Старому дурню не терпелось взять замуж его сестру побыстрее. Он спрашивал, не слишком ли будет торопливо играть свадьбу в субботу. Это все по-прежнему не нравилось кавалеру, но раз уж дал согласие, то теперь не мешать же делу. — Идите к брату Семиону, — сказал Волков, лишь бы Рене отстал от него. — Договоритесь с ним о дне. Рене, чертов жених, начал бубнить ему о благодарности своей. — Не задерживайте меня, Арсибальдус, — хмурился кавалер, желая избавиться от него, — у меня и без вас много дел. Он собирался ехать к монаху, путь был неблизкий, а нога еще от вчерашней езды не отошла. — Да-да, конечно кавалер, — сказал Рене, кланяясь. — Вот неймется ему, — шептал Волков, садясь на коня. — Надеюсь, вы будете на свадьбе? — не отставал от него ротмистр, даже когда кавалер уже сидел в седле. — Да, буду, конечно, как мне не быть на свадьбе сестры? — отвечал Волков, думая о том, что раньше Рене казался ему умным и трезвым человеком. Глава 3 — Зараза, опять его нет дома, — еще издали заметил замок на двери Сыч. — Который уже раз к нему ездим дверь его целовать. Волков тоже злился, путь-то не близкий, ему он нелегко давался. Сыч спрыгнул с коня и подошел к двери, подергал замок: — Крепкий. Привстал на цыпочки, заглянул в щель, смотрел, смотрел: — Темень, ни хрена не видать, — он принюхался. — Хотя был недавно, кашу просяную с точеным салом жрал, святой человек. Он достал свой мерзкий нож, и вырезал на старой двери белую зарубку, пояснил: — Чтобы знал, что мы тут были. Может, смекнет опять к нам прийти. — Ладно, — сказал Волков, — поехали, доедем до кузнеца, на обратном пути опять сюда заглянем. * * * Ганс Волинг обрадовался, когда увидел кавалера. А еще больше обрадовался, когда Максимилиан достал из мешка мятый шлем и протянул его кузнецу. — Ишь ты, вот так да, вот так невидаль! — сразу обрадовался Волинг, вертя в руках великолепный шлем. — Даже у наших баронов такой красоты нету. — Он осматривал шлем со всех сторон и продолжал бормотать. — Ты погляди, какое железо хорошее, глянь, и его пробили, видать в лихом деле шлем побывал. Посидите господа, спешивайтесь и посидите в доме, я только погляжу на эту работу, велю коней ваших напоить. Волков спешился, решил походить по двору, ногу размять. Дошел до ворот, встал, повертел головой, прислушиваясь к ощущениям в шее, но не очень рьяно, так, что бы кровь опять не пошла из раны. Потрогал отек на затылке рядом с ухом. Было больно, но не так, как вчера, кровь из раны не пошла. Он посмотрел на дорогу и увидал четырех всадников вдалеке. Даже издали он понял, что это местный сеньор или какой-нибудь важный господин, что тут проездом. Конечно, это был не выезд барона фон Фезенклевера из десятка рыцарей. Но, тем не менее, четверо господ на хороших конях и в хорошей одежде быстро приближались к кузнице с запада. Как ближе подъехали, так Волков уже знал, кто это едет, это был сам хозяин местной земли, господин поместья Балль, молодой и красивый Адольф Фридрих Балль, барон фон Дениц. Их знакомила его жена Элеонора Августа на балу у графа. Он тогда Волкову не понравился. Обыкновенный, заносчивый молодой сеньор. Хотя, какой он молодой, лет тридцать ему уже было. Волкову не хотелось с ним говорить, но делать было нечего. Барон подъехал и без помощи кого бы то ни было слез с лошади, коротко кивнул кавалеру и, подойдя ближе, протянул ему руку и без всякой шутливости в голосе сказал: — Большая честь для меня и для моих рыцарей видеть вас, кавалер, на моей земле. Господа, это кавалер Фолькоф, господин Эшбахт. Рыцари подходили к Волкову, жали ему руку, представлялись, последним был самый из них старший кавалер Редль, он, не выпуская руки Волкова, произнес: — Для нас, как и для барона, честь видеть вас и жать вашу руку. Мы восхищены вашей победой на реке. Уж чего-чего, а такого Волков никак не ожидал услышать от заносчивого барона и его рыцарей. В общем-то, он был не из тех людей, что лезут в карман за словом, и всегда знал, что ответить, но подобное благорасположение заставило его немного смутиться, и вместо ответной любезности кавалер пробормотал лишь: — Вот, заехал к вашему кузнецу шлем починить. У меня-то кузнеца нету. — Вам повредили ваш шлем? — воскликнул фон Дениц и пошел во двор кузни прямо к кузнецу. — Тот ваш великолепный шлем, в котором вы были на смотре? Волков пошел за ним, и приехавшие рыцари тоже пошли в кузню. — А ну-ка, Ганс дай взглянуть? — барон дошел до кузнеца, который ему низко кланялся, и взял из его рук шлем. Стал рассматривать его. — Ах, Бог ты мой, какая прелесть. Кавалер, откуда у вас деньги на такое роскошество? — Это… — Волков хотел сказать «награда», но почему-то сказал: — Подарок. — Если подарок от женщины… Даже не знаю, как вам удалось заслужить его, — засмеялся барон, рыцари его тоже улыбались. Кавалера так и подмывало сказать, что подарил ему доспех сам архиепископ Ланна, но это выглядело бы как бахвальство высокими связями, и он не стал распространяться о дарителе. — И это повреждение вы получили вчера на реке? — продолжал рассматривать шлем барон. — Да, вчера на рассвете. — Поймали горцев на высадке? — спросил один из рыцарей. — Именно, как раз они высадились на мой берег первой партией. — И вы как следует им врезали? Причем убили их капитана? — говорил барон, передавая шлем кузнецу и ожидая ответа Волкова. — Я смотрю, новости здесь распространяются быстро, — заметил Волков. — Самое интересное в нашей глуши — это новости, — сказал фон Дениц. — Ну расскажите, как было, хотя бы вкратце. Как вы узнали, что они готовят набег? Волков не стал говорить, что у него на том берегу есть свои люди. Это ему показалось излишним. — Мои дозорные сообщили, что напротив леса собрано много лодок. Я их после ярмарки все время ждал. Поспешил туда. Так и есть, за рекой был их лагерь, — Волков рассказывал об этом так просто и буднично, словно описывал обед, и обед отнюдь не праздничный. — Мы подошли к реке тихо, там было всего одно удобное место для высадки, я разбил моих людей на три части, дал всем им слезть с лодок, ударил по ним с трех сторон. Сбросил в воду. Они послали помощь, но мои стрелки расстреляли лодки, что плыли на наш берег. Наш с вами сосед Гренер сказал, что горцы потом выловили своего капитана из реки. Вот, в общем, и все. Волкову казалось, что барон пару раз бросал внимательный взгляд на Максимилиана, что был тут же и слушал их разговор. Сначала думал, мало ли, но потом понял, что юноша заинтересовал барона. — А вы, мой юный друг, — заговорил фон Дениц, обращаясь к молодому человеку, — вы тоже были при деле на реке? — Да, господин барон, — ответил молодой Брюнхвальд. — Вы оруженосец господина Эшбахта? — Имею честь им быть, — не без гордости отвечал Максимилиан. — Да, кажется, это и вправду честь — состоять при таком славном воине, — без всякой иронии согласился барон, подходя к юноше и глядя на него пристально. — Ваш рыцарь, я вижу, был ранен, он сражался, а вам, мой юный друг, удалось обнажить меч? — Нет, — с обидой в голосе отвечал Максимилиан, — кавалер отослал мня к стрелкам, а они запоздали к атаке, я не видел, как его ранили. — А позвольте взглянуть ваш меч, — вдруг произнес барон и протянул руку. Юноша растерялся, он не знал, как поступить, и покосился на Волкова, тот едва заметно кивнул. Тогда Максимилиан достал из ножен свой меч, протянул его фон Деницу. Это, конечно, был не простой солдатский тесак, но и не выдающееся оружие. Простенький, хорошо заточенный меч с простой гардой и незамысловатым эфесом. Странно, что барон заинтересовался таким оружием. А барон рассмотрел меч как следует, что он в нем находил — для всех было не понятно. Потом он вернул оружие юноше. — Не расстраиваетесь, мой юный друг, — произнес фон Дениц, возвращая Максимилиану оружие, — уверен, что вам еще представится случай проявить себя в бою. При этих словах он вдруг похлопал юношу по щеке. Вроде, и по отечески, но как-то уж очень… ласково. Максимилиан спрятал оружие в ножны и даже растерялся от прикосновения барона, он уставился на кавалера, думая, что тот ему что-то объяснит. Но взгляд Волкова был невыразителен, он словно не видел, как барон прикоснулся к юноше. — Ганс, — заговорил барон, обращаясь к кузнецу, — с господина Эшбахта плату за ремонт шлема не брать. — Как изволите, господин барон, — сразу ответил кузнец. — В этом нет необходимости, — заявил Волков достаточно твердо. Ему не нужны были всякие жесты и милости местных сеньоров. — Позвольте мне хоть как-то поучаствовать, — заговорил барон проникновенно. — Быть хоть самую незначительную малость причастным к вашему славному делу у реки. Тем более что мы с Гансом старые приятели, у нас много общих дел. Мы с ним посчитаемся как нужно. Ганс, я запрещаю тебе брать деньги за ремонт этого прекрасного шлема. — Не возьму ни пфеннига, — заверил кузнец. Волкову было неудобно настаивать, теперь его желание заплатить выглядело бы невежливым.