Повернувшись к дереву, Проныра нараспев затянул: – Дуб-Патриарх, великий древесный дух, девятый хранитель леса, скиталец Ледяных пустошей, страж вечности и хранитель равновесия, во имя предков заклинаю тебя, пробудись! Мокси девять раз повторил эту фразу, и с каждым новым повторением напряжение на поляне росло. Неожиданно, да так, что Пятак вскрикнул, дуб открыл глаза, рот растянулся, с дребезжанием втягивая воздух. Патриарх пробудился. Глава 32 Таинственная сила – невидимая глазу, но ощутимо опасная – вынудила отряд попятиться. Патриарх смерил их мерцающим, точно звездное небо, взглядом. – Мокси! Зачем ты потревожил меня? – В голосе дуба звучали степенность многовекового древа, хруст ветвей и неподвластность времени. Проныра, сглотнув, отвесил дубу низкий поклон: – О великий Патриарх, я обязан этим людям и Хранителю заимки жизнью. Они заблудились и не могут отыскать дорогу. Я привел их сюда в надежде, что ты захочешь помочь. Отряд содрогнулся от ледяного, колючего ветра, пронесшегося по поляне. Дюжина и Шестой обеспокоенно переглянулись. – Шикарно, – буркнул Пятак. – Во что мы вляпались на сей раз? Не успел я отойти от укуса скалопендры, так теперь это! – Тсс! – цыкнул Шестой, ежась под пристальным взором Патриарха. – Кто вы такие? – проскрипел дуб. Простой вопрос, у Дюжины невольно застучали зубы. Язык будто прилип к гортани. Первым опомнился Шестой. Судорожно прочистив горло, он поведал Патриарху историю их злоключений. – Мы шли по следу гоблинов, но тот вдруг оборвался. Пожалуйста, помогите его отыскать, – заключил он. Звезды в глазах дуба вспыхнули ярче, губы медленно растянулись в улыбку. – Разве можно отказать юным рекрутам, коль они так любезно просят? – Правда? Вы нам поможете? – оживился Шестой. – Ну разумеется. Но вы отплатите мне за услугу. Проныра внезапно забеспокоился: – Нет, только не это! – Правда, мы располагаем немногим, – сокрушенно заметил Шестой. – Но с радостью отдадим вам все, что пожелаете. – Если никто не будет возражать, – поспешно добавила Дюжина, сурово глянув на Шестого. – В конце концов, мы одна команда. Патриарх скрипуче расхохотался. Волна первобытного страха захлестнула девочку с головой. Хрум трясся так, что едва не вывалился из своего укрытия. Она мысленно велела ему успокоиться, не привлекать внимания. – Мне нужна лишь искренность, – тихо проговорил Патриарх, роняя слова, точно сухую листву. – Я задам каждому по несколько вопросов, а вы ответите. Только честно. Мне так недоставало искренних бесед, в наше время это огромная редкость. Звездный свет в его глазах засиял еще ослепительнее, и будто тугой обруч сдавил грудь Дюжины. – Кошмарная затея, – зашипел Пятак. – Надо убираться отсюда. Впервые Дюжина была с ним полностью солидарна. – Мы ответим на вопросы, не кривя душой. – Шестой потупился под негодующими взглядами спутников. – Это единственный способ спасти Семерку, – побледнев, добавил он. – У нас нет выбора. – Чу́дно! – заскрежетал Дуб. От его довольной ухмылки Дюжину бросило в пот. – Итак, юноша, что привело тебя сюда? – обратился Патриарх к Шестому. – Как я уже говорил, мы ищем Семерку, – поборов смятение, почтительно ответил тот. Рот Патриарха вновь растянулся в улыбке. – А кто такая Семерка? – Она… тоже рекрут. Мы вместе обучаемся на заимке, – выдавил Шестой. – Хм, – протянул Патриарх. – Правда, но не вся. У Шестого перехватило дыхание. Тем временем Патриарх перевел взгляд на Дюжину. Мысленно содрогнувшись, девочка не отвела глаз. Ради Семерки! – Сколько в тебе огня, девочка, – сощурившись, констатировал Дуб. – Сделай милость, поведай о мести, которую ты замыслила. Пятак и Шестой изумленно уставились на нее, но Дюжина и бровью не повела. Стараясь подавить закипающий гнев, она по-прежнему смотрела на Патриарха. – Если тебе все известно, может, поведаешь сам? – откликнулась она, превозмогая дрожь в голосе. От хохота Дуба по спине заструился холодный пот. – Ладно, теперь займемся тобой. – Патриарх хищно глянул на Пятака. – Почему ты рвешься в Охотники? Пятак вздрогнул: – Э-э-э… нам запрещено говорить о прошлом. – Я настаиваю, – вкрадчиво произнес Дуб. – А будешь артачиться, придется тебя подтолкнуть. Убив твоего приятеля, к примеру. На поляне воцарилась гробовая тишина. – Простите, – всхлипнул Проныра. – Я думал… – Докончить он не успел. Ползучие корни обвились вокруг его рта, на девственно-белый снег посыпались комья глины. Дюжина метнулась вперед, руки уже потянулись к топорам, но Проныра замотал головой, в золотистых глазах застыла мольба. Пес сердито зарычал. – А теперь отвечай на вопрос. – Патриарх неотрывно смотрел на Пятака. Пятак беспомощно развел руками: – Отец меня выгнал. Я не оправдал его надежд в отличие от младшенького. Сказал, если не сгину сам, он найдет способ обставить мою смерть как несчастный случай… – Он осекся и пожал плечами. – Вот я и сбежал. – Щеки у него пылали, взгляд не отрывался от земли. – Ясно, – задумчиво протянул Патриарх. – В проницательности твоему отцу не откажешь. А теперь расскажи про юношу подле тебя. Кто он? Пятак смущенно покосился на приятеля: – Шестой – мой друг. – Друг, значит. В глазах Пятака промелькнул страх. Дюжиной вдруг овладело дурное предчувствие. – Да, – чуть слышно подтвердил Пятак. Повисла пауза. Дуб понимающе улыбнулся. – Приятель, ты чего? – изумился Шестой. На щеках Пятака выступили алые пятна, которые лишь подчеркивали мертвенную (хуже, чем во время болезни) бледность лица. Растерянность и недоумение Шестого постепенно сменились пониманием. – Ты… я тебе нравлюсь? Не только по-дружески? Пятак, потупившись, молчал. Дюжина ощущала его боль и смятение как свои собственные.