– В чем дело? – заволновался Проныра. – Попробуем вызволить тебя оттуда, – поведала Дюжина. – Как думаешь, паутина выдержит мой вес? Пленник на мгновение лишился дара речи. – Вы Охотники? – ошеломленно выпалил он. – Пока только рекруты, – откликнулся Шестой, аккуратно делая петлю и привязывая тонкую веревку к стреле. – Так у вас боевое крещение? – Не совсем, – вздохнула Дюжина. – Вес паутина выдержит, но она очень липкая. Надо передвигаться быстро, чтобы не застрять, – помедлив, сообщил мокси. Кивнув, девочка обернулась к остальным. – Полезу я, и точка, – отрезал Шестой, на секунду оторвавшись от своего занятия. – Тебе сегодня досталось с лихвой. – А тебе разве нет? – Дюжина саркастически выгнула бровь. – Наверх заберусь я, и точка. Так надо. Шестой окинул ее проницательным взглядом: – Хорошо. – Его бледное лицо озарила дерзкая ухмылка. – Если попадешь в передрягу, спасти тебя я всегда успею. Еще каких-то три часа назад Дюжина рассвирепела бы от такой наглости, но сейчас она лишь посмотрела на спутника с превосходством, какому позавидовал бы Пятак. – В тот раз я отлично справилась бы сама. – Угу, – хмыкнул Шестой и ткнул пальцем в Хрума. – Похоже, кто-то опять грызет твои волосы. – Хрум! – Девочка негодующе прикрикнула на бельчонка, сидевшего у нее на плече. На снег упала изжеванная прядь. – Прекратишь ты или нет! – Однако Хрум выглядел таким испуганным, что суровая отповедь застряла в горле. Шестой прицелился и отпустил тетиву. Стрела идеально перекинулась через ветку и упала обратно на землю, увлекая за собой веревку. Удостоверившись, что топоры на месте, Дюжина поплотнее запахнула шкуру и ссадила бельчонка вместе с мешком на землю. Хрум и так сегодня натерпелся, довольно с него приключений. Медленно перебирая руками, она вскарабкалась по веревке и, уцепившись за сук, подтянула себя наверх. Оседлав ветку, девочка стала подбираться к паутине. – Аккуратнее. – Пес наблюдал за нею с неподдельной тревогой. Не глядя на него, Дюжина кивнула. – Помни: никогда не теряй бдительности, – твердила она себе под нос. Чувства обострились до предела. Виктория гордилась бы ею! В точке соприкосновения с паутиной ветка сужалась. Девочка осторожно переместила свой вес и замерла, прислушиваясь: не хрустнет, не заскрипит ли сук? К счастью, обошлось. Проныра следил за нею, затаив дыхание, однако вместе с остальными не удержался от испуганного возгласа, когда Дюжина соскользнула с ветки и повисла на серебристой нити. Та угрожающе натянулась, завибрировала. От страха к горлу девочки подступила тошнота. Но уже через мгновение Дюжина совладала с собой и, перебирая руками и ногами, полезла вверх. Мышцы спины сводило от напряжения. Добравшись до самой паутины, Дюжина испытала подобие облегчения. Карабкаться дальше было легче, словно взбираешься по веревочной лестнице. Проныра располагался ближе к центру паучьей ловушки. Едва девочка поравнялась с ним, он принялся извиваться в коконе, пока не повернулся к ней лицом. Шелк вокруг головы обвивался не слишком плотно, Дюжине удалось различить крохотное личико и огромные золотистые глаза, взирающие на нее с надеждой. – Вы правда хотите меня освободить? – Само собой, – чуть резковато откликнулась Дюжина. – Или, по-твоему, я лезла сюда ради светской беседы? Она вытащила из-за пояса нож, Проныра шумно сглотнул. – Не бойся, тебе ничего не грозит. – Девочка старалась говорить убедительно. – Но мне необходимо разрезать кокон. Проныра изобразил кивок, отчего по туго натянутым нитям прокатилась волна. Замерев, Дюжина следила, как та исчезает в кронах. Оставалось надеяться, что живоглот не притаился где-то поблизости и не почуял колебания паутины. Убедившись, что опасности нет, девочка начала вспарывать кокон. – Торопись! – крикнул Шестой. Дюжина кивнула и, высунув от усердия язык, с удвоенной энергией принялась за дело. Поглощенная своим занятием, она не заметила легкого колебания паутины. Глава 29 Клинок плавно скользил вдоль кокона. Резать возле лица, где нити переплетались не так туго, Дюжина не рискнула из страха нечаянно поранить пленника. Достаточно сделать просто прореху – глядишь, протиснется. – Чувствуешь? – Проныра будто осип и, задрав голову, уставился на кроны. – Он возвращается? – В его голосе звенела паника. Дюжина навострила уши. Шестой, Хрум и Пес следили за каждым ее движением, Пятак болванчиком раскачивался в седле. Все было тихо, паутина не внушала тревоги, если не считать зловещих коконов. – Все нормально, – успокоила она мокси, сражаясь с особенно крепкой нитью. – Э-э-э… Дюжина? – окликнул Шестой таким тоном, что у нее мороз пошел по коже. – Не пора ли… хм… ускориться? Прямо над ухом раздался испуганный писк. От судорожных метаний пленника кокон повернулся. Теперь до прорехи было не достать. – Прекрати, – шикнула Дюжина, затравленно косясь вверх. Покрепче уцепившись за серебристую нить, Дюжина свободной рукой развернула кокон и, не колеблясь, погрузила острие в клейкую массу. Мало-помалу ей удалось вызволить из плена пальцы, которые исступленно дербанили кокон в стремлении расширить дыру. – Не бросайте меня! – хныкал Проныра, не сводя золотистых глаз с покрытого испариной лица Дюжины. – Да угомонись ты! – огрызнулась девочка, чертыхаясь всякий раз, когда клинок увязал в липкой паутине. – Разнервничался, хотя пять минут назад умолял о смерти. – Я не думал, что вы захотите меня спасти, – шепнул мокси. – Ведь Охотникам плевать на всех, кроме себя. Нам запрещено приближаться к ним, а уж тем более просить о помощи. – Ясно, – фыркнула Дюжина. – Но как верно подметил Шестой, мы всего-навсего рекруты. – На сей раз паутина отчетливо завибрировала. От нее откололась ледышка и с глухим стуком плюхнулась наземь. Кроны зловеще зашелестели. – Быстрее! – торопил Проныра и ойкнул, когда острие кольнуло его в бок. – Извини, – буркнула Дюжина. Мокси бочком протиснулся в прореху и со всей мочи рванул вперед, но через мгновение отпрянул, тяжело дыша. – Не получается… Слишком узко. Чертыхаясь, Дюжина яростно кромсала кокон. Наконец ей удалось одним ловким ударом рассечь зазор. – Дюжина! – пронзительно вскрикнул Шестой. – Он приближается! Хрум верещал без умолку и судорожно дергал хвостом. – Шевелись! – вторил Пес. Из крон высунулась исполинская лапа: длиною почти в человеческий рост, закованная в белесый панцирь цвета опарышей. Раздался леденящий кровь треск, паутина содрогнулась от веса живоглота. Забыв об осторожности, Шестой и Пес во всю глотку завопили: – Спускайся! Хрум подскочил к веревке, по-прежнему болтавшейся на суку, и стал карабкаться вверх. Обливаясь холодным потом, Дюжина терзала кокон. Проныра внутри трясся всем телом. – Почти, – пыхтела она. Проныра изловчился высунуть голову и плечо. Спрятав клинок за пояс, Дюжина принялась вытаскивать пленника. Она тянула изо всех сил, пока тот не завопил от боли. – Получается! Давай, не останавливайся! – выдохнул он. С отвратительным чавкающим звуком мокси вырвался из плена и непременно рухнул бы вниз, если бы не мертвая хватка Дюжины. – Спускайся по паутине! – велела она, усаживая Проныру на липкие нити. Он оцепенело кивнул, испуганный взгляд золотистых глаз был устремлен поверх ее плеча. Вибрации нарастали с каждой секундой. И без перекошенной физиономии Проныры было ясно: паук уже рядом. Дюжина запрокинула голову – и мгновенно раскаялась в своем поступке. На нее стремительно надвигался чудовищных размеров паук. Огромные клыки алчно поблескивали. В выпуклых глазах, как в зеркале, восьмикратно отражалась ее незавидная участь. Сдавленно выругавшись, Дюжина попятилась и, к своему величайшему ужасу, поняла, что застряла. Рука слишком крепко стиснула паучью нить, шкура на локтевом сгибе прилипла к ней намертво. Девочка дергалась, извивалась, но тщетно. Живоглот тем временем подкрался ближе. Пес неистовствовал. Шестой пускал стрелу за стрелой, однако те отскакивали от панциря, не причиняя пауку ни малейшего вреда. Совладав с паникой, Дюжина попыталась выскользнуть из шкуры, но лишь сильнее запуталась в портупее с наплечной перевязью. В момент безжалостного озарения она вдруг поняла: не успеет! Живоглот вот-вот вцепится в нее, а ей даже нечем обороняться.