– Егор, беги к машине, – приказал Костя. – Возьми из моего пиджака ключи, найди аптечку. Ви! Действуй! Я наклонилась над Бубенцом и на минуту удивилась, оказывается, смерть меняет не только людей, но и животных. Кот словно усох, морда у него стала значительно меньше, а нос почернел. – Отжала утопленнику пасть, – командовал Франклин, – пошла дышать. Ать, два! Я наклонилась над трупом Бубенца, закрыла глаза и дунула коту в рот. – Энергичнее, – приказал Костя, – работай! Не спи! – Он давно умер, – сказала я. – У котов семь жизней, – возразил Франклин, – работай без болтовни! Не лишай Бубенца шанса. Я прижалась губами к мокрой пасти несчастного котяры и начала судорожно вдувать в него воздух. – Давай, давай, очнись, – гудел Константин, ритмично нажимая на грудную клетку тощего, облепленного мокрой шерстью тельца. – Аптечка, – пропыхтел Егор и поставил на траву железный ящик. – Ви, смени меня, – приказал Костя, – Егор, теперь ты вместо Виолетты. Мы оперативно выполнили приказ, Франклин открыл кофр, и я удивилась. Обычно у автомобилистов лежит в багажнике маленькая сумочка с просроченными таблетками аспирина, а у Константина полно ампул, и, похоже, вон в том боксе он хранит хирургические инструменты. – Сейчас он забегает, запрыгает, затанцует, – пообещал «Айболит», всаживая в Бубенца иглу. Я краем глаза успела прочитать на одной из ампул название «Сульфокамфокаин», и тут Егор взвизгнул: – Глаза открыл! – Что я вам говорил, – засмеялся Франклин и живо переместил Бубенца на живот, – давайте, сэр, выливайте воду! – Его тошнит! – испугался мальчик. – Очень хорошо, – сказал Костя, потом повернулся ко мне, – ну, поняла? Причитать: «Умер, умер» надо, лишь когда кто-то правда отдал концы. Паникерша! – Он мяукает! – ликовал Егорка. – Пока молчит, – возразил Костя, – но скоро запоет. – Уже кричит! – запрыгал мальчик. – Слышите: мяуууу! Я напрягла слух. – Наш утопленник занят делом, которое никак не позволяет издавать другие звуки, кроме бэээ, – произнес Франклин, глядя на кота, которого тошнило на траву. – Звук идет слева, – сказала я, – пойду гляну. По мере того как я приближалась к месту, где Егорка оставил вещи, кошачий вопль становился громче. Я заглянула в рюкзак, схватила его за лямки, вернулась на лужайку к Косте с Егором и сказала: – Крэкс, фэкс, пэкс, Бубенец, покажись! Из горла рюкзачка высунулась круглая голова с треугольными ушами. – Бубенчик! – завизжал Егор и бросился к четверолапому другу. – Супер! – выдохнул Костя. – А это кто? Спасенное животное село и фыркнуло. Сейчас, когда мокрая шерсть начала подсыхать, стало понятно: у незнакомца шубка полосатая, и сам он значительно меньше Бубенца. – Бродячая кошка, – ответила я, – ей повезло, что мы очутились рядом в момент, когда она терпела бедствие. – И что с ней делать? – не успокаивался Франклин. – Оставить ее здесь невозможно. – Заберем с собой, – протянула я, – похоже, иного выхода нет. – Здорово! – запрыгал Егор. – У Бубенчика появился друг! Сейчас имя ему придумаю. – Все хорошо, что хорошо заканчивается, – процитировал Костя любимую поговорку воспитавшей меня Раисы. – Гоша, бери Бубенца, Ви прихватит мешок, я понесу найденыша. – Барабан! – воскликнул Егор. – Где? – оглянулся Франклин. – Отчего меня не удивляет, что вы прихватили на вечернюю прогулку ударную установку? – Его будут звать Барабан, – захлопал в ладоши Егор. – Очень красиво получается. Бубенец и Барабан, на одну букву. – Лучше Васька или Тишка, – предложила я. – Барабан красивше, – возразил Егор. Мы пошли по тропинке, мальчик вдруг остановился. – Баклажка! – Барабан мне нравился больше, – возразил Костя. – Мы забыли бидон, – уточнил мальчик. – Фиг с ним, – легкомысленно махнула я рукой. – Он тети Наины, – напомнил Егорушка, – нужная в хозяйстве вещь. Некрасиво взять чужое и не отдать. – Зато мы везем ей второго кота, – усмехнулась я. – Произведем обмен: забрали баклажку, возвращаем Барабан. – Неправильно, – захныкал Егор и неожиданно заплакал. Бубенец высунул из мешка голову и принялся нежно вылизывать малыша. – Ну вот! – вздохнул Костя. – Только рева нам не хватало! – Он устал, перенервничал и проголодался, – вступилась я за ребенка. – Садитесь в джип, я сейчас вернусь, – велел Франклин. Мы с Егором и двумя котами залезли на заднее сиденье. Спустя минут десять появился Костя с бидоном. – Он пустой, – разочаровано протянул мальчик, – мы вообще-то за водой приехали. – Экий ты зануда! – восхитился лжефотограф. – Ну-ка, ответь, ты планировал заполучить второго кошака? – Нет, – после небольшой паузы ответил Егор. – Привыкай, братец, к гримасам судьбы, – с самым серьезным видом заявил Франклин. – Просишь у нее битончик с водичкой, а получаешь киску. И так будет всегда. Закон вселенской несправедливости. И не нужна тебе вода из озера, она быстро протухнет. – От нее кожа очищается, – сонно промямлил мальчик. – Я стану как все. – Только не это, – ответил Костя, – постарайся быть самим собой, как все не стоит. – Болячки, – зевнул Егор. – Они мне жуть как надоели. – Две хорошие новости, – заявил наш шофер. – Можно ездить на озеро купаться, я готов тебя туда возить ну… раз или два в неделю. Вторая. Скажи своим прыщам «спасибо», благодаря им ты сразу понимаешь, кто нормальный человек, а кто гоблин. Нет ничего стопроцентно плохого. В любой бочке дегтя найдешь полкило меда, из грязной глины лепят красивую белую посуду. Он спит? – Да, – ответила я. Костя притормозил. – Сунь пацанчику под голову подушку, а сама садись вперед. Я совершила рокировку, и некоторое время в салоне стояла тишина. Джип катил по дороге, аккуратно притормаживая на каждом светофоре, потом Франклин нарушил молчание. – Какой у тебя необычный медальон! Он открывается? Я пощупала золотое украшение. – Как ты догадался? Костя улыбнулся. – Слишком массивный, велик для тебя, но ты спокойно носишь подвеску, значит, она не тяжелая, а полая внутри. Хранишь там фото любимого человека?