Наконец, грянули морозы. Да такие, что жизнь во всех поселениях разом замерла. Ещё через неделю завыла пурга. Глядя на эту беспросветную круговерть, Мишка только усмехался, не торопясь подготавливая технику и собирая всё необходимое для долгой зимовки на заимке. Глядя на него, тетка только головой качала, а Настя то и дело поджимала губы и, поглядев в окно, зябко передёргивала плечами. В гости к ним девушка забегала регулярно, то и дело находя повод. Чаще всего она делала вид, что ей интересны всякие хозяйственные рецепты, а Глафира, отлично понимая, что всё это она давно знает и умеет, делала вид, что обучает девушку. Мишка же, глядя на них, только втихомолку посмеивался, называя всё это интригами мадридского двора. Хотя мысли о женитьбе посещали его всё чаще. Но теперь его больше всего интересовала будущая поездка. Как ни крути, а для аэросаней это будет первый дальний переход. Так что технику он готовил тщательно. Загрузив в грузовые сани гостинцы, он укрыл мешки с золотом рогожей и уложил в салон только оружие и боеприпасы. И так вес получился солидный. А для промёрзшего железного каркаса, который ещё не был проверен в деле, мог оказаться и вообще запредельным. Так что как только метель начала стихать, парень быстро закончил все приготовления и ранним утром отправился в путь. Аэросани, гудя винтом, плавно скатились на речной лёд и уверенно покатили в предгорья. Выжимать из них максимальную скорость Мишка не торопился. На этот раз он решил придерживаться старой мудрости. Тише едешь, дальше будешь. Но время шло, сани проскакивали километр за километром, но никаких проблем не возникало. Даже мотор не грелся, несмотря на примитивную систему охлаждения. Примерно через семь часов, когда уже стемнело, он свернул по ручью и, развернув технику, выкатился на берег. Выбравшись из салона, Мишка укрыл аэросани большим куском выбеленного полотна и принялся перетаскивать мешки и ящики. После первого захода с грузом он растопил печь и через два часа, устало разминая плечи, заваривал свежий чай. К его удовольствию, ханты оставили заимку в полном порядке. Кто-то, скорее всего Илкен, даже полы подмёл. Развесив в сенях мешки с харчами, Мишка достал из ящика всё, что приготовил для своих тайных дел, и, затолкав мешки с золотом под лежанку, перевёл дух. Время, пока погода не наладится, у него было, так что можно заняться тем, что задумал. Ещё на службе в полиции он наткнулся на правила приёмки металла для банков и факторий, где ясно было написано, что металл в слитках после проверки положено принимать дороже, нежели в песке или самородках. Так что потратить пару дней на то, чтобы привести добычу в порядок и уменьшить её объём, имело смысл. В том, что переплавить всю добычу у него получится, Мишка не сомневался. Он прихватил с собой уголь, у которого температура горения была выше, чем у дров, а приёмы плавки, подсказанные кузнецом, вселяли в него уверенность. Поужинав, парень завалился спать. Утром, умывшись талым снегом и подкинув в печку дров, Мишка принялся готовиться к первой плавке. Среди всякого железа, в своё время собранного на свалке депо, была и странная деталь в виде латунной конусной ванны с высокими бортами. После того как он сумел сделать нужные гирьки для весов, парень на глаз обрезал эти борта до приемлемой высоты и теперь намеревался использовать её как форму для литья. Плавильная чаша с обломанной ручкой отлично поместилась в печи. Её он подобрал на всё той же свалке. Подкинув угля, Мишка разложил на столе всё нужное для работы, включая весы. Их он сделал после того, как сумел подобрать грузы до ста грамм. Их пришлось делать свинцовыми. Хомяческая натура парня давилась от горя, видя такую растрату ценного ресурса, но дело было важнее. Дождавшись, когда шлих в чаше расплавится, он надел толстую печатку и, вытянув чашу из печи, принялся осторожно переливать металл в форму прямо на весах. Чаши весов плавно качнулись и медленно уравнялись. Снова загрузив чашу, Мишка сунул её в печь и, дождавшись, когда металл в форме остынет, перевернул её над столом. Глухо брякнув, слиток выпал. Отодвинув форму в сторону, Мишка подхватил его и сунул в ведро с водой, которое приготовил заранее. Негромко зашипев, слиток опустился на дно. Выждав пару минут, парень достал его и, снова положив на стол, тщательно осмотрел. Ни каверн, ни пустот. Ровный, гладкий слиток металла. Взяв своё клеймо, Мишка приложил его к слитку и, примерившись, резко ударил молотком. На золоте остался чёткий оттиск оскаленной медвежьей головы в круге. Ожидая, пока новая порция металла расплавится, он взвесил слиток и с довольным видом тряхнул кулаком, со смехом провозгласив: – Получилось. Ровно кило. Ну, с учётом всех погрешностей. Два дня он занимался только плавкой. В итоге всё собранное им золото уместилось в нескольких патронных ящиках, которые Мишка, не мудрствуя лукаво, сложил в сенях, составив их в углу и накрыв куском старой рогожи. Хочешь что-то спрятать, прячь на виду. А на третий день на заимку пришли ханты. Как обычно, одарив их и получив в ответ кучу отдарков, Мишка заварил свежий чай и, присев к столу, спросил у задумчиво пыхтевшего трубкой Торгата: – Что-то не так? – Не очень хорошо, Мишка, – вздохнул охотник. – Волков много становится. Травоеды из-за них уходят. Боюсь, плохая зима будет. – Откуда вдруг волки взялись? – удивился Мишка. – Не знаю. Уже две стаи по пятнадцать зверей видели. – Так, может, стоит на них большую охоту устроить, пока они всех травоедов не разогнали? – подумав, предложил Мишка. – Парни охотятся, – вздохнул Торгат. – Не так. Они по следу идут, а надо, чтобы волки сами к ним пришли. Выбивать их надо. – Будешь нас охоте учить? – усмехнулся хант. – Нет. Учить не стану. Но совет дам, – твёрдо ответил Мишка. – Думаешь, твой совет будет лучше, чем наши правила? – иронично хмыкнул Торгат. – Вы так не охотитесь, вот и всё, – пожал Мишка плечами. – Расскажи, – кивнул охотник. – Волк – зверь осторожный, но сейчас им голодно, – начал Мишка. – Сам видишь, сколько снегу навалило. Вот и надо сделать так, чтобы они в одном месте собрались. Поляна нужна большая. Охотников на краю поляны на деревья рассадить, по кругу. А на самой поляне свежую кровь разлить. А как волки на неё выйдут, тут и стрелять. – Это уже не охота будет, – помолчав, вздохнул Торгат. – Знаю. Но или так, или опять вам кочевать до самой весны. А волки и за вами пойти могут, сам знаешь, – вздохнул в ответ Мишка, которому подобная бойня и самому претила. – Хорошо, Мишка. Думать стану, – кивнул Торгат. – Там, в сенях, шкура того аю, что ты добыл. Большая. А зубы вот. Как просил, – закончил он, выложив на стол маленький мешочек. – Мясо Илкен закоптил, как ты учил. Всё в леднике стоит. В бочонках. – Спасибо, Торгат, – кивнул Мишка. – Скажи, у вас выделанные шкуры есть? – Зачем тебе? – Подарок сделать хочу. Пимы, доху, шапку, – перечислил он. – Кому? – коротко спросил охотник. – Девушке одной, – улыбнулся парень. – Бабу нашёл. Хорошо. Давно пора, – кивнул охотник. – Приходи. Скажешь, на кого из наших женщин она фигурой похожа, они всё сошьют. Их разговор прервал топот в сенях, и в дом ввалился сверкающий смазанным жиром лицом Илкен. Таким образом ханты спасали открытые участки кожи от обморожения, смазав их топлёным жиром. Потом, вернувшись в помещение, они смывали его золой. Этим приёмом пользовался и сам Мишка. Проще было отмыть лицо, чем лечить обмороженную физиономию. Увидев отца, паренёк скинул с головы малицу и, тряхнув головой, сообщил: – Отец, волки охоту испортили. Двух охотники застрелили, но лось ушёл. – Пошли, – помолчав, поднялся Торгат. – Я согласен, Мишка. Будем делать, как ты сказал, – повернулся он к парню. – Как готовы будем, сына за тобой пришлю. – Буду ждать, – кивнул Мишка, отлично понимая, что без такой облавы сезон можно будет считать потерянным. Проводив гостей, он притащил из сеней выделанную хантами шкуру хромого медведя и, распустив кожаные ремни, попытался раскатать её на полу. К его удивлению, размеров помещения для этого не хватило. Задумчиво оглядев этот гигантский ковёр, Мишка почесал в затылке и, зябко передёрнув плечами, проворчал: – Твою мать, ну и гигант! Сам не верю, что завалить его получилось. Аккуратно свернув шкуру, он увязал её в один плотный узел и, подумав, потащил к аэросаням. Оставлять её в доме было не рационально. Там и так со свободным пространством было не очень. Нет, одному было вполне комфортно. Двоим туда-сюда, но трое уже начинали локтями толкаться. Оттащив шкуру в сани, Мишка вернулся в дом и принялся готовиться к облаве на волков. Точнее, это, конечно, не облавная охота, но так ему было проще её обозначать. На этот раз он решил взять английскую винтовку с прицелом. Да, скорострельность не такая высокая, как у винчестера, но зато дальность и мощность патрона гораздо выше. В таком деле это было важнее. А на следующее утро прибежавший за ним Илкен повёл парня на выбранную точку. Как оказалось, ханты подошли к делу очень серьёзно и, можно сказать, творчески. Уйдя за реку, они добыли марала и успели слить из туши кровь раньше, чем она успела замёрзнуть. Потом две пары парней на лыжах ушли в те места, где в последний раз видели стаи, и, сделав по паре выстрелов, принялись тропить кровью снег, прокладывая дорожку на поляну. Весь остаток добытой крови разлили на поляне. Охотники расселись по заранее подготовленным засидкам, держа оружие наготове. Забравшись на указанное дерево, Мишка про себя тихо матерился, готовясь к стрельбе. Изображать из себя белку, будучи одетым в зимнюю одежду, занятие не для слабонервных. Кое-как успокоившись, парень снял с прицела чехол и, приложившись к винтовке, принялся рассматривать соседей. Как оказалось, Торгат занял место на дереве против него. Заметив, что Мишка рассматривает его через прицел, охотник осторожно махнул ему рукой и указал куда-то в сторону. В воздухе раздался протяжный вой, и Мишка, быстро повернув ствол, увидел идущую по следу стаю. Двенадцать голов, быстро пересчитал их парень. Не самая большая. Откуда-то из леса раздался новый клич, и Мишка снова повернулся на звук. Шла ещё одна стая. В этой было четырнадцать зверей. Снег был глубиной им по грудь, так что скорость передвижения у волков была небольшая. Первыми по следу шли самые сильные звери. Охотники. Старые волки и волчицы держались в середине стаи. Первая стая уже вышла на поляну и принялась крутиться вокруг кровавого пятна, жадно хватая окровавленный снег. Вторая стая, не желая уступать добычу, развернулась веером и с ходу пошла в атаку. Похоже, звери крепко проголодались. Дождавшись, когда все волки окажутся на поляне, Мишка выцелил одного вожака и нажал на спуск. Тут же загрохотали выстрелы остальных охотников. Спустя пять минут от двух стай остались одни воспоминания. Спустившись с дерева, Мишка мрачно осмотрел это побоище и, покачав головой, повернулся, выискивая взглядом Торгата. Охотник сам подошёл к нему и, вздохнув, тихо сказал: – Плохая охота, парень. Но люди должны жить. – Потому и предложил тебе так сделать, – согласно кивнул Мишка. – Скажи парням, чтобы мои шкуры отдали женщинам на выделку, и пусть соберут клыки. – Хочешь ожерелье сделать? – удивлённо спросил хант. – Твоё богатым будет. Все сразу увидят, что ты охотник. – Хочу память себе оставить, как пришлось сделать, чтобы голода не было, – качнул Мишка головой. – Хорошо. Сделаем, – одобрительно кивнув, пообещал хант. В том, что женщины сделают ему всё как нужно, Мишка не сомневался. Став регулярно приезжать на заимку, он обеспечил их большим количеством цветного бисера, за что его стали считать не просто другом, а настоящим помощником. Ведь девушка, имевшая красиво расшитую одежду и пояс, имела все шансы удачно выйти замуж. В общем, акции Мишки в племени котировались очень высоко, и любая его просьба выполнялась с особым тщанием. * * * Три недели пролетели незаметно. К собственному удивлению, Мишка вдруг понял, что один раз ему в станицу съездить придётся. Увезти гостинцы, уже выделанные шкуры и бочонки с копчёной медвежатиной. Последнее лишним дома точно не будет. К тому же он не забывал и про данное тётке слово помогать Марфе. Так что, увязав поклажу, парень уговорился с Торгатом, что Илкен присмотрит несколько дней за заимкой, и запустил мотор аэросаней. Вообще, это действо было достойно отдельного упоминания. Не имея аккумулятора и нормального лака для изоляции, Мишка вынужден был запускать мотор вручную. Намотав шнур с деревяшкой на передний шкив, он делал сильный, но плавный рывок, раскручивая маховик, после чего мотор запускался. Но на морозе, прежде чем приступить к этому действу, ему приходилось проделывать ещё кучу всяческих действий. Разжечь керосиновую лампу и, подсунув её под масляный картер, дождаться, когда масло прогреется. Попутно небольшим факелом отогревая топливопровод и топливные баки. В общем, возни часа на полтора. Но самое удивительное, что после такого камлания мотор запускался запросто. Это Мишку удивляло больше всего. Так что, увязав вечером груз, он проснулся ещё затемно и отправился запускать двигатель. Уже начало светать, когда аэросани с рёвом выкатились на реку и, лихо свернув, понеслись в сторону посёлка. День обещал быть роскошным. Морозец, солнышко, на котором блестел свежий, чистый снег. В общем, как у классика. Мороз и солнце, день чудесный. К середине дня он пролетел мимо вмёрзших в лёд причалов посёлка и, свернув по излучине, понёсся к станице. Ещё через час Мишка распахивал ворота своего подворья, попутно отмахиваясь от радостно прыгавшего подобрыша. Заметно подросший кутенок, тихо повизгивая, норовил в прыжке лизнуть парня в нос. Кое-как угомонив его и закрыв в спешно сколоченном вольере, чтобы под машину не попал, Мишка загнал свой транспорт во двор и, закрыв ворота, принялся разгружаться. Встречавшие его Глафира с Танюшкой тут же засуетились, торопясь растопить баню и накрыть на стол. Разобравшись с грузом, парень объяснил тётке где что и чего куда убирать, после чего принялся раздавать гостинцы. Однако всё затмила медвежья шкура, которую он раскатал по всей большой комнате. Дружно охнув, женский коллектив притих, опасливо рассматривая этот ковёр. Понимая их чувства, Мишка чуть усмехнулся и отправился в мастерскую, за инструментом. Дружными усилиями они приколотили шкуру к боковой стене комнаты, которая полностью под ней скрылась. Отступив, парень полюбовался своей работой и отправился в баню. Через два часа, распаренный и довольный жизнью, он с аппетитом поглощал тёткину стряпню, когда в дверях появился атаман. Войдя, казак уже привычно перекрестился на образа и, повернувшись к парню, хотел что-то сказать, когда рассмотрел шкуру на стене. – Эк, ё… чтоб тебя… Это что ж… Миша, это как? – спросил он, обретя дар речи. – Бывает, – развёл Мишка руками, едва сдерживаясь, чтобы не заржать в голос. Уж больно потешным у атамана был вид. – Неужто сам взял? – поинтересовался казак, не сводя взгляда со стены. – Ханты помогли. Они нашли и выманили. А стрелял я, – честно признался парень. – Неужто из ружья? – охнул атаман.