Потом, не говоря ни слова, он развернулся и вышел. Уже в коридоре, закрыв за собой дверь, парень жарко выдохнул: – Придёт время, сочтёмся, твари. Получив у дежурного свой пояс с оружием, парень спустился в мастерскую участка и, собрав свой инструмент, понёс всё домой. Сделав четыре ходки, он перенёс из мастерской всё, что не было получено от службы, и, заперев дверь, положил ключ перед дежурным, устало сказал: – Уряднику скажешь, что оружейника и следопыта у вас больше нет. Я предательства не прощаю. Вздохнув, полицейский только кивнул. Вернувшись домой, Мишка прошёл в баню, которую попросил затопить Глафиру, когда приходил за деньгами, и, помывшись, принялся играть с Танюшкой. Девчушка, которой так никто и не смог объяснить, почему мамки больше нет, с удовольствием рассказывала ему обо всём, что с ней было в прошедшие дни. Глядя на них, Глафира только вздыхала и украдкой утирала глаза. Сам же Мишка, слушая малышку, механически улыбался ей, то и дело кивая и думая, что ребёнку нужно будет сделать разные игрушки. Не дело девочке возиться с обрубком полена, изображавшим куклу. Уж такую вещь он всегда и сам вырезать сможет. И даже с двигающимися конечностями. От размышлений его оторвал стук в дверь. Глафира впустила гостя, и Мишка с удивлением увидел казаков. Подъесаула и сына атамана. Перекрестившись на образа, казаки присели к столу, и подъесаул, ехидно усмехаясь, молча выложил на стол солидную пачку ассигнаций. – Это что? – не понял парень. – Деньги. – Вижу, что деньги. С чего вдруг? – Извинения от купца, – зло усмехнулся подъесаул. Убедившись, что Глафира, подхватив ребёнка, отправилась в баню, Мишка задумчиво оглядел гостей и покачал головой. Все кусочки пазла сложились. – Так это вы, черти косопузые, лавки его обнесли, а потом, чтобы не узнали, спалили их, – тихо усмехнулся парень, накрывая деньги ладонью. – А не надо добрых людей обижать, – отозвался сын атамана. – Батя знает? – повернулся к нему Мишка. – Он вроде как ничего не заметил, – подмигнул ему парень. – Да ты не бойся. Товара у нас давно уже нет. А деньги… Тебе теперь их много надо будет. Дочку растить. – Благодарствую, – кивнул парень, убирая подношение. – Только больше не надо. А то он и так пытался всё на меня свалить. * * * На следующий день Мишка ушёл в тайгу. Поговорив с тёткой, он убедил её, что после случившегося будет лучше, если он окажется как можно дальше от людей. Понимая, что в подобном состоянии он способен натворить бед, Глафира грустно кивнула и отправилась собирать ему припасы в дорогу. Впрочем, до начала охотничьего сезона оставались считаные дни. Как только закончится бабье лето, можно будет отправляться на заимку. Вот до этого момента Мишка и хотел исчезнуть. Оружие, боеприпасы, кресало, свечи, сухари, специи – в общем, всё, что требуется опытному охотнику, чтобы прожить в тайге пару недель, у него с собой было всегда. Вельбот под присмотром лодочного мастера, топливо дома есть. Короче говоря, вернувшись, он загрузит в вельбот всё необходимое и снова исчезнет. На этот раз до самых морозов. Ну, а потом он вернётся на заимку уже на своих аэросанях. И пропади пропадом все службы вместе с их продажными руководителями. Шагая по тайге, он вспоминал события, приведшие к сегодняшнему результату, и пытался понять, что случилось с ним самим. С чего вдруг он так завёлся? Ну, ушёл бы сразу после того, как набил морды купцовым прихвостням. Так нет. Еле сдержался, чтобы этому козлу мохнорылому шею не свернуть. Хотя если быть честным, за подобные оскорбления одного мордобоя мало. В приличном обществе и за половину к барьеру ставили. В общем, всё правильно сделал. Звериная тропа вывела его к широкому, но мелкому ручью. Резко остановившись, Мишка осторожно снял винтовку с плеча и, скинув с прицела колпачки, закрывавшие линзы, плавно поднял её к плечу. Стараясь не высовываться из-за дерева, он внимательно осмотрел берега в обе стороны и, опустив оружие, задумчиво хмыкнул. Тут стоило как следует подумать. Он хоть и задумался, но тело уже привычно делало своё дело. Какая-то часть его сознания отреагировала на какую-то неправильность, заставив его отбросить самокопание и замереть за этим стволом. Отступив на десяток шагов назад, он проверил оружие и медленно двинулся вдоль по ручью, по его течению. Почему не вверх? Так вода в ручье текла чистая. Значит, выше по течению не было ничего особенного. Во всяком случае, никто воду не мутит. Так что искать несуразности нужно ниже. Плавно скользя по подлеску, Мишка буквально всей кожей выискивал любое несоответствие, которое могло бы помочь ему. Пройдя с полторы сотни шагов, он вдруг снова услышал какой-то непонятный звук и замер, пытаясь понять, что бы это было. Что-то равномерно постукивало. Но постукивало не просто так, а с каким-то всплеском. Словно кто-то чем-то бултыхал в воде. Звук был странный, но в то же время очень знакомый. Удвоив осторожность, Мишка двинулся дальше. Пройдя ещё метров сорок, он вдруг понял, что это за звук. Лоток. Кто-то промывал в ручье породу. Осталось выяснить, кто именно. Впрочем, вариантов тут было немного. Либо наши старатели, либо хунхузы нагнали своих рабов. Был у них такой способ добычи золота. Налететь на какую-нибудь деревеньку, неважно чью. Перестрелять всех, кто мог бы оказать хоть какое-то сопротивление, а остальных пригнать на такой вот временный прииск и заставить мыть золото. А по окончании сезона пустить всех рабов в расход. И кормить не надо, и про место не проболтаются. Но бывало и так, что старанием занимались и некоторые обитатели деревни хунхузов. Обычно старики и подростки, уже или ещё не способные заниматься любимым делом всех бандитов. В общем, парню предстояло подобраться к неизвестному прииску и выяснить, чей он. – Неплохо было бы, окажись он бандитский, – еле слышно прошипел Мишка, осторожно подбираясь к ручью. Двигаясь медленно, буквально по сантиметру, он выглянул из-под куста, нависавшего над водой и, оглядев открывшуюся картину в снятый с винтовки прицел, втянулся обратно. Прииск оказался бандитским. Теперь предстояло понять, сколько тут бандитов и где хранится добытое золото. Упускать такую добычу парень не собирался. Хунхузы продавали золото тому, кто больше даст. А в нынешней ситуации это были всякие западные «партнёры». Война на востоке им была выгодна. «Да в гробу я видел вашу политику. Золото мне и самому пригодится. Мне дочку растить и тётку обеспечить надо», – подумал парень, надевая прицел обратно на винтовку. Спустившись ниже по течению, он пересёк ручей и двинулся в обход посёлка старателей. Судя по всему, хунхузы мыли металл на этом ручье уже не один сезон. На берегу стояли глинобитные фанзы, крытые соломой, была сложена большая печка из камня и даже было развешано стираное бельё. – Ну просто пастораль, – мрачно хмыкнул парень. – Придётся утра ждать. Иначе эти рожи не пересчитаешь. Тут он был прав. Хунхузы то и дело сновали по посёлку, входили и выходили в фанзы, скрывались за кустами. В общем, жизнь била ключом. Пересчитать их на рассвете будет гораздо проще. Главное, найти нужное место. Какое? Так туалет. Они хоть и бандиты, но использовать как уборную всю прилегающую территорию не станут. И вони много, и нежелательного посетителя привлечь можно. Это тайга, и присутствие человека здесь всегда временно. А вот то, что это место входит в ареал обитания какого-нибудь крупного хищника, очень даже возможно. И, устроив на его территории бардак, можно привлечь хозяина, который подобным положением вещей может быть очень недоволен. Хунхузы подобные вещи знали хорошо, так что туалет они обустроили точно. Осталось только выяснить, где он. Почему именно туалет? Так любой человек отправится в подобное заведение хотя бы раз в сутки. И сделать это постарается в одиночку. А значит, у разведчика есть отличная возможность как следует рассмотреть каждого посетителя и не спеша пересчитать обитателей любого лагеря. Да и «языка» удобнее всего брать именно при посещении данного заведения. Все эти хитрости Мишка узнал ещё в прошлой жизни от всё тех же разведчиков. – В общем, ищем сортир, – пробормотал себе под нос Мишка и снова ушёл в сторону от лагеря. Искомое заведение нашлось метрах в пятидесяти от посёлка. Две ямы, перекрытые плетённым из орешника полом и с такими же стенами. Вместо крыши пара кое-как выделанных кабаньих шкур. Устроившись метрах в двадцати от сортира, с подветренной стороны, Мишка приготовился ждать. Торопиться ему было некуда. Сухари и вяленина есть, вода под боком. В общем, почти курорт. К вечеру он уже примерно представлял количественный состав старателей. Осталось выяснить, где именно они держат намытое золото. Больше всего Мишке не нравилось то, что работали в посёлке старики и подростки обоих полов. Старики и мальчишки мыли металл, а девчонки занимались обычными женскими делами. В общем, если не знать, кто это, то на первый взгляд покажется, что это обычная деревня. Но куда делись взрослые мужчины и их женщины? Разбудила парня поднявшаяся в посёлке суета. Быстро сменив точку наблюдения, парень через прицел оглядел собравшихся на берегу обитателей и, хищно усмехнувшись, прошептал: – Это я удачно зашёл. Никак инкассация прибыла. Так и получилось. Перекусив и попив чаю, хунхузы принялись нагружать пятерых приведённых с собой мулов. На каждое животное погрузили по два мешка, которые несли двое бандитов. «Мешок килограмм сорок – пятьдесят. Десять мешков. Итого даже по минимуму четыреста килограмм металла, – мысленно считал Мишка. – Да я за такие деньги в чистом поле воробья до смерти загоняю. Так, что у нас дальше по тропе? А кто сказал, что они по звериной тропе пойдут? А я сказал. Мулов по тайге вести занятие долгое и нудное. А тропа, считай, до самой границы идёт. Моё тело когда-то по ней ходило. Зуб даю. А дальше ручей в распадке промеж двух холмов бежит. И тропа вдоль него. Ну что, таёжник, ходу?» С этой мыслью Мишка оттянулся назад и, обойдя лагерь по широкой дуге, вышел на тропу гораздо ниже по течению. На всякий случай проверив, он убедился, что туда они шли именно по ней, Мишка помчался к распадку. Раз туда шли по тропе, то с грузом обратно они тем более по ней пойдут. А уж тут не зевай. Промчавшись около пяти километров, парень подобрался к нужному месту и, внимательно осмотревшись, весело ухмыльнулся: – Совсем оборзели, твари. Я бы в таких местах секреты поставил, а эти как у себя дома. А вот и то, что мне нужно. Последние слова относились к большому булыжнику, торчавшему на склоне холма. Отойдя в тайгу, Мишка быстро срубил крепкую жердь и, взбежав на склон, сунул её под камень. Раскачав булыжник, он спихнул его на тропу и, полюбовавшись делом своих рук, тихо буркнул: – И пусть докажут, что он не сам свалился. Сейчас сюда камней накидаю и дёрном прикрою. Пусть ищут. Ещё десять минут быстрой работы, и он, скатившись со склона, быстрым шагом прошёл к выходу из распадка. По его задумке, подойдя к препятствию, мулы встанут. С грузом вести их на склон будет сложно. А главное, камень насторожит бандитов. И смотреть они станут туда, где, по их мнению, должна находиться засада. Выше тропы. Да, тактически это верно. Стрельба с господствующей позиции – бесспорное преимущество. Но это в том случае, когда нападающих много. В этом же деле он один, а значит, его сила в хитрости и умении использовать нестандартные ходы. – Нормальные герои всегда идут в обход, – еле слышно бурчал парень, устраивая себе лёжку в двух метрах от тропы, за огромным валуном. – Вроде и кустики тут жиденькие, и место каменистое. В общем, для настоящей засады ну никак не подходит. Но я засада ненормальная, так что лёгкой жизни, ребята, вам никто не обещал. Срезав пару кустов, он воткнул их в землю у валуна и, забравшись под него, замер, устроившись поудобнее. Теперь оставалось только ждать. Сорочий треск заставил его победно усмехнуться. Идут. Тут и гадать нечего. Вскоре послышался цокот кованых копыт, и в распадок начали спускаться мулы. Точнее, первыми шли два бандита с винтовками в руках. «Охренеть, какое у вас головное охранение. Аж в пяти шагах от каравана, – мысленно ржал Мишка. – О, и тыловое не далеко ушло. А главмерзюк у нас где? Покажись, красавец. Ага, вижу. Оп-па, а винтовки-то у вас английские. Похоже, на товар у вас покупатель вполне конкретный. Это славненько. Ему настроение испортить сам бог велел. Наглы они везде наглы. Ну, чего смотрим? Давно уже пора решение принимать». Последний комментарий относился к действиям хунхузов, заметивших препятствие. Остановив караван не доходя до валуна десятка шагов, бандиты принялись настороженно осматриваться, выискивая возможного противника. Но убедившись, что нападать на них никто не собирается, дружно обернулись к главарю. Не спеша пройдя вперёд, хунхуз осмотрел камень и, скривившись, принялся раздавать указания. Вместе с ним бандюков был всего десяток, и сейчас все девять рядовых рыл старательно внимали тому, что он говорил. Лучшего момента и не придумать. Вскинув винтовку, Мишка всадил пулю главарю в лоб и, бросив её, выхватил револьверы. До противника было около тридцати метров, так что условия, можно сказать, для парня тепличные. Встав так, чтобы над валуном торчала только верхняя часть тела, Мишка устроил бандитам сеанс скоростной стрельбы с двух рук. Никто из них даже за оружие толком схватиться не успел. Первые трое так и легли, получив по пуле между лопаток. Мулы отбежали к выходу из распадка и остановились. Убедившись, что животные напуганы, но стоят, Мишка быстро перезарядил оружие и направился к бандитам. Проведя контроль, он обобрал хунхузов до нитки и, погрузив трофеи на мулов, за которыми пришлось сходить, связал их цугом. Взяв первое животное под уздцы, парень повёл караван к посёлку. Само собой, тащить такое количество металла в деревню он не собирался. До поры до времени оно полежит где-нибудь в тайнике. А вот через пару лет Мишка им воспользуется. По местным правилам вступить в гильдию человек мог только с двадцати лет. А до этого всё добытое золото он обязан был сдавать в банк. Шестьдесят процентов государству, сорок добытчику. Но, став промышленником, он станет получать шестьдесят процентов. А вот сорок будет теперь уже отходить государству. Странная система, но не парню с ней спорить. * * * Прикрепив к туловищу голову, Мишка покрутил получившуюся куклу в руках и, хмыкнув, негромко проворчал: – Ну, в голодный год и это ремесло. Вернувшиеся с огорода Глафира с Танюшкой в один голос ахнули, рассмотрев новую игрушку. Девчушка старательно помогала новоявленной бабушке собирать урожай, при этом не умолкая ни на минуту. Иногда Мишка просто поражался тёткиному терпению. Она могла часами отвечать на все эти бесконечные как, где, почему и зачем, при этом проявляя недюжинную фантазию и знание местного фольклора. Понаблюдав за этой парочкой, парень неожиданно понял, что тётка попросту реализует в девочке то, чего не смогла сделать раньше. Немного поразмыслив над этим вопросом, он попросту махнул рукой. Им хорошо, и ладно. Лезть в воспитание ребёнка с его менталитетом попросту глупо. Тут с самим собой бы справиться. Что ни говори, а оказаться сорокалетнему мужику, воспитанному в двадцатом веке, в теле четырнадцатилетнего подростка конца девятнадцатого века – тот ещё финт. Даже если забыть про разницу в возрасте и менталитете, то гормональные взрывы и подростковая эмоциональность тот ещё коктейль. Крышу сносит, мама не горюй. Как в той хохме. Пьём для запаха, а дури своей хватает. И самое неприятное, что справиться в такие моменты с эмоциями сложно настолько, что иной раз проще удавиться. Так что Мишка решил оставить всё как есть, озаботившись обеспечением девочке разных игрушек. И теперь он вот уже третий день только и делал, что занимался резьбой по дереву, вырезая ей кукол. Не забыл он и про другие игрушки. Сбегав на свалку депо, он откопал там несколько медных пластин и, пользуясь разрешением мастеров, выбил из них несколько заготовок для детской посуды. Всё маленькое, кукольное, но словно настоящее. Рабочие, увидев такое дело, почесали в затылках и дружно потопали на свалку. Мужики в депо работали в основном взрослые, семейные, и дочери были почти у всех. В общем, очередная идея парня была моментально оценена и подхвачена. И вот сейчас Танюшка, радостно сверкая глазищами, пронеслась по избе, показывая тётке новую куклу, а потом, вдруг развернувшись, бросилась обратно. Подскочив к парню, девчушка потянулась, и когда Мишка нагнулся, крепко обхватила его ручонками за шею. Парень выпрямился, прижимая её тельце к груди. – Благодарствую, тятя Миша, – шепнула девочка, ткнувшись губами ему в щёку. – На радость, дочка, – растерянно пробормотал Мишка, прижимая её к себе.