Уилла встала поудобнее, затем быстро кивнула метателю ножей. Зрители взволнованно зашептались. Уилла их игнорировала. Все ее внимание было сосредоточено на Антуане. Она ждала особого взгляда или характерного движения, сигнализирующего о первом броске. Послышалась барабанная дробь. Антуан прошелся взад-вперед, плюнул на пол, глубоко вдохнул и метнул первый нож. Нож с резким звуком вонзился в дерево задника, всего в паре дюймов от правой лодыжки Уиллы. Раздались аплодисменты и испуганные возгласы. Уилла их даже не слышала. Она успела сделать снимок. Но сумела ли она поймать момент метания? Она перемотала пленку и приготовилась снимать дальше. Метания следовали одно за другим. Ножи впивались в дерево справа и слева от Уиллы. Джози что-то кричала, но Уилла не разбирала слов. Зрители хлопали, вскрикивали, орали. Антуан продолжал метать ножи. Скорость метания нарастала. Один нож пробил ей ткань брюк, пригвоздив брючину к заднику. Джози завопила. Уилла не шевельнулась и даже не дрогнула. С максимально возможной быстротой она продолжала щелкать затвором и перематывать пленку, пытаясь запечатлеть лицо метателя ножей, когда он прицеливался, летящий к ней нож, зрителей, их лица, освещенные свечами и скрытые полумраком. Она не давала себе ни малейшей передышки, сохраняя полное самообладание. Ее руки с «кодаком» ни разу не опустились. Ножи летели все выше, окаймляя ее ноги, туловище, плечи, шею и, наконец, голову. – Прекрати! Слышишь? Перестань! Ты ее убьешь! – кричала Джози. Оставшиеся несколько ножей Антуан метнул на бешеной скорости, создав из них своеобразный ореол вокруг головы Уиллы. Сделав секундную паузу, цыган метнул последний нож. Тот вонзился всего в дюйме от ее левого уха. Раздались неистовые аплодисменты и крики «браво». Антуан поклонился, затем махнул Уилле. Она тоже поклонилась, вызвав целый шквал зрительских восторгов. Ее щеки пылали, а сердце громко колотилось. Уилла не сомневалась: ей удалось поймать несколько удачных моментов. Может, нечто и вовсе потрясающее. Возбужденные зрители остались довольны зрелищем. Все, кроме Джози. Она тоже раскраснелась, но от гнева. Вскочив со стула, Джози подбежала к метателю ножей и высказала все, что о нем думала. Ее словесный фонтан не утихал несколько минут, вызывая смех Антуана и зрителей. Уилла хотела утихомирить подругу, но обнаружила, что ей не сдвинуться с места. Оказалось, ножи пробили брючину в двух местах. К Уилле подошла ассистентка Антуана и вытащила ножи. Уилла спрыгнула со сцены и поспешила к подруге. Та тыкала изящным пальчиком, обтянутым перчаткой, цыгану в грудь и сердито говорила: – Большей глупости ты не придумал! Ты же мог ее убить! Уилла подоспела вовремя и потому видела, как цыган улыбнулся, и слышала его ответ: – Как я мог убить ту, кто уже мертва? Глава 103 – Капитан Финнеган! Капитан Финнеган, прошу вас, повернитесь в мою сторону! – крикнул фотограф. Шейми, идущий к дверям дома Фионы и Джо, обернулся. И сейчас же сверкнули не менее дюжины фотовспышек, чуть не ослепив его. – Капитан Финнеган! Ваши ощущения по возвращении на родину? – Самые прекрасные, – ответил Шейми, перед глазами которого еще плясали отсветы вспышек. – Я очень счастлив вернуться в Лондон. Шейми не ожидал такой встречи. Думал, что спокойно и незаметно приедет в Мейфэр, однако репортеры и фотографы пронюхали о его возвращении и набросились на него сразу же, едва он вышел из экипажа. Шейми быстро протолкнулся сквозь их толпу, поднялся по ступеням крыльца и протянул руку, чтобы постучаться в дверь, как дверь распахнулась сама. На пороге показался сидящий в коляске Джо: – Входи, парень, и поскорее, пока эти пираньи не сожрали тебя живьем. Шейми поспешил внутрь, радуясь возможности оставить позади толпу орущих, пихающихся газетчиков. Те двинулись следом, выкрикивая вопросы: – Капитан Финнеган! Расскажите об атаке на ваш корабль! – Капитан Финнеган! Когда вы узнали о смерти вашей жены? – Капитан Финнеган! Это правда, что вы женились на арабской девушке? – Ребята, на сегодня довольно вопросов! – оборвал их Джо. – Капитан Финнеган очень устал после долгого пути домой. – Мистер Бристоу! Когда вы узнали, что брат вашей жены жив? – Капитан Финнеган уже виделся со своим сыном? – Как миссис Бристоу восприняла радостную новость? – Ну и дьявольское отродье, – проворчал Джо, въезжая внутрь и захлопывая входную дверь. Едва войдя в холл, Шейми оказался в объятиях плачущей Фионы. – Шейми, мы ведь считали тебя мертвым. До сих пор не верю, что ты к нам вернулся, – всхлипывая, призналась Фиона. – Все хорошо, Фи. Все хорошо… – повторял Шейми, крепко обнимая сестру. Телеграмму адмирала Харриса они получили еще в январе. Сейчас был конец марта. Врачи в Дамаске противились раннему отъезду Шейми, настаивая на лечении ожогов. Пришлось задержаться еще на месяц. А затем началось полуторамесячное плавание к родным берегам. Разлука тяжело сказалась на всех. Когда Фиона выпустила брата из объятий, его обнял Питер, затем Кейти и близнецы. Его встречали все, кроме Роуз и Джеймса. – Как Джеймс? – спросил Шейми, когда закончилась череда объятий. – Немного нервничает, – ответила Фиона. – Иного я и не ожидал, – признался Шейми. Попробуй тут не нервничать! Как Джеймс вообще не забился в угол от страха? Не так давно он потерял мать, затем деда, а потом – отца. Так ему сказали взрослые. И вдруг его отец, которого он совсем не помнил, снова возвращается в его жизнь. Шейми видел Джеймса лишь младенцем, приезжая в краткосрочный отпуск. Сейчас сыну было четыре года. Вряд ли в памяти мальчика сохранились те встречи с отцом. По сути, его ждала встреча с совершенно чужим человеком. – Он хочет меня видеть? – спросил Шейми. – Конечно хочет, – ответила Фиона. – Он сейчас наверху, с Роуз. Я нарочно оставила его там, чтобы привести потом, когда мы все успокоимся. Особенно я. Мы много рассказывали Джеймсу про тебя. Он забросал нас вопросами. Хочет услышать, как ты плавал на «Эксетере» и выжил после торпедной атаки. Послать за ним? – Да. Фиона отправила наверх служанку, предложив всем перейти в гостиную. Когда они прошли туда и расселись, на пороге появилась Роуз, ведя за руку Джеймса. При виде сына у Шейми потеплело на сердце. Он вспомнил, как не раз поддразнивал Дженни, говоря, что Джеймс – сын молочника, поскольку у малыша не было ничего от Финнеганов. Белокурый, со светло-карими, как у матери, глазами. Даже его красота была материнской. Джеймс подошел и встал рядом с Фионой. – Тетя Фи, а он взаправду мой папа? – услышал Шейми шепот сына. – Да, Джеймс. Это действительно твой папа, – успокоила племянника Фиона. – Хочешь с ним поздороваться? Джеймс кивнул. Он робко приблизился к Шейми, затем по-мужски протянул руку. Шейми тронула храбрость сына. Он протянул свою и пожал ручонку сына. – Здравствуй, Джеймс, – сказал он. – Здравствуйте, сэр. – Джеймс неуверенно поглядел на отца и добавил: – Мой дядя Джо – член парламента. – Да ну? Тогда я буду держаться с ним поосторожнее, – сказал Шейми. – А вы не из проклятых тори? – опасливо спросил Джеймс. – Проклятые тори очень злят дядю Джо. Фиона выразительно посмотрела на мужа. – Сколько раз тебе говорила, чтобы попридержал язык при детях, – с упреком прошептала она. – Они же все слышат и запоминают. Джо смотрел в потолок. – Понимаю, – ответил сыну Шейми, давясь от смеха. – Ты не волнуйся. Я из лейбористов. Думаю, дядя Джо на меня не рассердится. – А ты приехал меня забрать? – вдруг горестным тоном спросил Джеймс. Шейми ясно увидел испуг в глазах сына. Маленький ты страдалец, подумал он. Столько бед выпало на твою душу. – Нет, Джеймс, – ласково возразил он. – Наоборот, я хотел тебя спросить: можно мне пожить здесь немного? С тобой, тетей Фионой и дядей Джо. Я бы очень хотел остаться, но только если ты не возражаешь. Личико Джеймса просияло. – Тетя Фи, можно? – спросил он, поворачиваясь к Фионе. – Можно он у нас останется? – Конечно можно. Мы приготовим твоему папе комнату и застелим кровать. Джеймс улыбнулся и сообщил Шейми: – А мне на Рождество подарили заводную железную дорогу. Хочешь посмотреть? – Очень хочу. – Тогда пошли, – сказал Шейми, протягивая ему руку. Шейми взял сына за руку, и они пошли наверх. Впервые за много месяцев, с того самого дня, как «Эксетер» ушел на дно, он чувствовал радость. Он радовался, что остался жив. Радовался возвращению домой. Радовался единственному правильному поступку, который сумел совершить, – малышу Джеймсу.