– Что? Какого рожна ему это понадобилось? – Я пытался узнать. Он не сказал. – Ты что-нибудь рассказал ему про Стайлса? Тедди покачал головой. Некто Питер Стайлс покупал у Тедди морфий всего за несколько дней до самоубийства Мод Селвин Джонс. Билли об этом знал, поскольку сам направил Стайлса к Тедди. Потом Билли и Тедди раздумывали о возможной связи между Стайлсом и смертью Мод. – Зачем он это вынюхивает? – не унимался Билли. – Какое ему дело до самоубийства какой-то богачки? – Понятия не имею, – признался Тедди. – Бессмыслица какая-то. Билли долго молчал, затем сказал: – А смысл есть. Сид Мэлоун вернулся и снова хочет стать здесь хозяином. Но вначале ему нужно убрать меня с дороги. Вот он и ищет способ загнать меня в дерьмо, а потом навести полицию. И сделать это он пытается через тебя. Хочет, чтобы меня прищучили за смерть этой Селвин Джонс и чтобы все было чистенько и аккуратненько. Никакого насилия. Никакой крови. Во всяком случае, поначалу. Знаю я его. Говоря, Билли закурил сигарету и стал расхаживать по кабинету. Тедди сомневался, что Билли все правильно понял. Сид Мэлоун вовсе не показался ему замышляющим большую войну за власть над Ист-Эндом. Однако Тедди знал: если Билли что-то вбил себе в голову, переубедить его невозможно. – Ты ему хоть что-то рассказал? – Я пообещал порасспросить, но предупредил: история эта давняя и шансов мало. Мы договорились встретиться через месяц у меня в кабинете. – Хорошо. Ты правильно себя вел, Тедди. – Как мне себя вести дальше, когда он вернется? Что-нибудь рассказать ему? Или вообще ничего? – Задержи его подольше, Тедди. Разговори. – Ты намерен с ним расправиться? – спросил Тедди. Билли Мэдден покачал головой. В глазах появился безумный взгляд, так хорошо знакомый Тедди. Лучше бы не видеть этих глаз. – Нет, – сказал Билли. – Сначала я изобью его в кровь. Заставлю рассказать, что́ у него есть на меня. Узнаю, на кого работает. А потом я с ним разделаюсь. Глава 57 Уилла открыла глаза. Под ней тошнотворно покачивался яркий, песочного цвета мир. Она попыталась шевельнуться, но бок пронзила жуткая боль, от которой перехватило дыхание. Уилла хотела выпрямиться и сесть. Руки и ноги ее не слушались. Может, она умерла и находится на том свете? Ей удалось поднять голову, и тут же голова закружилась, да так сильно, что Уиллу затошнило. Желудок снова и снова сжимали спазмы, но оттуда ничего не выходило. Уилла опустила голову. Щека уткнулась во что-то плотное и мягкое. Кажется, это что-то двигалось вместе с ней. – Воды, – простонала Уилла, закрывая глаза. Пересохшее горло пылало. Губы потрескались. – Воды, прошу вас… В ответ раздался крик. Голос был мужским и говорил на бедуинском наречии, но она не поняла ни слова. Уилла снова открыла глаза. Теперь окружающий мир обрел четкие очертания. Она увидела скалы. Между ними ветер гнал песок. Потом в поле зрения попала верблюжья нога и ее собственные руки, связанные в запястьях. Концы веревки покачивались в такт верблюжьим шагам. Уилла обнаружила, что лежит на спине верблюда, крепко привязанная сзади к седлу погонщика. И сколько времени она находится в таком состоянии? Часы? Дни? Она еще раз попыталась сесть. Должно быть, погонщик почувствовал или услышал ее движения. Обернувшись, он заорал на нее. Скорее всего, велел не дергаться и лежать смирно. Уилла его не понимала, но даже если бы и поняла, все равно бы не послушалась. Обезумев от боли и страха, она продолжала извиваться и умоляла дать ей воды. Погонщик ужасно рассердился, поскольку ее взбрыкивания пугали верблюда, и еще раз потребовал успокоиться, ударив ее там, куда смог дотянуться, – в бок. Удар пришелся прямо в покалеченные ребра. Уилла взвыла от боли. Боль заглушила все чувства. Уилла ничего не видела, не слышала и не ощущала. Только жуткую, удушающую черноту. Вскрикнув еще раз, Уилла затихла. Глава 58 – Давай, Альби, выкладывай. Что новенького? Лоуренс уже захватил Дамаск? Или джерри вместе с оттоманами гоняют его по пустыне? – допытывался Шейми Финнеган. Кабинет Альби, где происходил этот разговор, находился в Хайфе, в здании Арабского бюро. – Могу рассказать, – ответил Альби Олден, не отрываясь от телеграммы; его секретарь только что принес целую кипу телеграмм. – Но тогда мне придется тебя убить. – До сих пор не верю, – покачал головой Шейми. – Альби Олден – охотник за шпионами. Секретное бюро. «Комната сорок». И за все время – ни одного намека. Ни словечка. Альби поднял голову и посмотрел на друга поверх очков: – Не отвлекай меня. Мне нужно прочитать эти телеграммы. Иначе я вызову охрану, и тебя препроводят обратно в госпиталь. По правде говоря, тебе там самое место. С такими ранами не шутят. – Провались этот госпиталь! Мне там осточертело. С ума можно сойти. До сих пор не понимаю, зачем меня туда запихнули. Я вполне здоров и могу хоть сейчас принять командование новым кораблем, но эти чертовы врачи не разрешают. Я уже знаю, каким кораблем буду командовать. Называется «Эксетер». А меня заставляют еще пять недель прохлаждаться в госпитале. – Вполне здоров? А не в тебя ли влетел двухдюймовый осколок шрапнели? Задери рубашку… Выше. Еще выше. Взглянув на забинтованное туловище Шейми, Альби покачал головой: – С тебя еще и повязки не сняли. Весь правый бок в бинтах. Что там приключилось? Ты же мне так и не рассказал. – Я командовал эсминцем «Хок». В двадцати милях к западу отсюда нарвались на германскую канонерку. Получили пробоину в корпус, почти у самой ватерлинии. Второй снаряд угодил в бак. Кусок достался мне. – Ад кромешный! – пробормотал Альби. – Вот-вот, – язвительно улыбнулся Шейми. – Шрапнель пощадила мои ребра и жизненно важные органы, зато вырвала клок мяса из бока. К счастью, за четверть часа до столкновения мы запеленговали эту канонерку и успели по радио передать нашим кораблям ее координаты. Предотвратить столкновение они не успели, зато успели нас спасти. – Улыбка Шейми погасла. – Точнее, основную часть экипажа. Я потерял пятерых. – Больно слышать, – сказал Альби. – И мне больно, – вздохнул Шейми. – Наша канонерка привезла нас в Хайфу, в местный госпиталь. Честное слово, знай я, что туда попаду, остался бы в воде. Свихнуться можно от скуки. Когда я услышал о твоем приезде в Хайфу, жутко обрадовался. До сих пор не верю, что ты здесь. – А как ты услышал? Я старался не афишировать свое появление. – По чистой случайности. Подслушал, как медсестра рассказывала подруге про тебя. Кажется, у тебя было что-то с желудком. – Да, – поморщился Альби. – Дизентерия. Подцепил в Каире. Редкостная гадость. – Сдается мне, эта медсестра принесла тебе лекарство и тут же в тебя влюбилась. Должно быть, жара ударила ей в голову. Услышав имя, я попросил описать твою внешность и понял, что это действительно ты. Едва ли возможно, чтобы в мире было два долговязых четырехглазых ученых с одинаковыми именем и фамилией. – Ты можешь помолчать пару минут и дать мне дочитать телеграммы? – со смехом спросил Альби. – Постараюсь, – ответил Шейми. Взяв папку, он принялся обмахиваться, чтобы хоть немного спастись от нещадной августовской жары. Полчаса назад он постучался в дверь кабинета Альби. Увидев его, старый друг оторопел от удивления. Альби усадил его напротив. Шейми узнал, что Альби прибыл в Хайфу два дня назад. Взяв с друга клятву хранить услышанное в тайне, Альби сообщил, что его командировали из Лондона, где он с четырнадцатого года работал на «Комнату 40» в числе группы дешифровщиков. Они работали под эгидой Королевского военно-морского флота. Теперь Альби предстояло заниматься разведкой и шпионажем в западной части Аравийского полуострова. Шейми с изумлением узнал, что его тихий, застенчивый друг был частью «Комнаты 40». Он вспомнил четырнадцатый год. Альби тогда выглядел утомленным и напряженным. Шейми связывал это с болезнью адмирала Олдена и перегрузками на работе. Перегрузки действительно были, однако к физике они не имели никакого отношения. Вместе с несколькими блистательными кембриджскими учеными Альби еще до войны начал напряженную, кропотливую работу по перехвату и расшифровке донесений германской разведки. Шейми всегда восхищали интеллектуальные способности Альби. Его восхищение только возросло, когда он узнал, как неутомимо трудится Альби. Работа друга длилась почти круглыми сутками, и даже смерть любимого отца не прервала ее. Дочитав телеграммы, Альби встал и вызвал секретаря, попросив их рассортировать. Отдав распоряжение, он потянулся за своим портфелем. – Извини, что с головой зарылся в эти телеграммы. Дел навалилось – только успевай поворачиваться. Мне нужно кое-что подготовить для утреннего заседания, а потом мы отправимся в более приятное место. Альби принялся рыться в бумагах на столе, потом вдруг остановился и взглянул на Шейми: – Как же здорово увидеть тебя здесь! Честное слово. – И я чертовски рад тебя видеть, Альб! – ответил Шейми. – Хайфа… Кто бы мог подумать? За этими словами стояли другие, оставшиеся непроизнесенными. Отчасти потому, что им обоим была присуща сдержанность. И еще оба знали, какой смысл скрывался за обыденным «Кто бы мог подумать?». Да, они не ожидали увидеться в Хайфе. Но если брать шире, каждый понимал: они вообще могли не встретиться. Никогда. Война унесла миллионы жизней, не пощадив и их друзей, с которыми они росли, играли, ходили в школу, плавали на яхтах, лазали по горам и выпивали в пабах. Порой казалось, что у них и друзей-то не осталось. – Что слышно про Эвертона? – спросил Шейми.