– Погиб на Марне. – А Эриксон? – Тоже погиб. На Сомме. Шейми с ходу назвал еще дюжину имен. Альби сообщил, что десять погибли, а двое других ранены. – Как там Джордж Великолепный? – осторожно спросил Шейми, боясь услышать ответ. – Мэллори жив и здоров. По крайней мере, был, когда я спрашивал о нем. – Рад слышать, – выдохнул Шейми. – Знаешь, Альб, а давай, когда эта чертова война закончится, отправимся лазать по горам. Все наши. Поднимемся на Бен-Невис. Или на Сноудон. – Правда здорово? – с тоской спросил Альби. – Сняли бы домик в Шотландии или Уэльсе. А может, и в Лейк-Дистрикте. – Меня устроит любое место, где поблизости есть хороший паб. – Да. И целая тарелка сэндвичей с сыром и соусом «бранстон пиклз». – Свихнутый ты, Альби. Честное слово, свихнутый, – засмеялся Шейми. – Спроси любого здешнего мужчину, чего ему недостает, и он ответит: женщин. Пинты доброго эля. Ростбифа с подливой. А тебе подай «бранстон пиклз». – Шейми вдруг перестал смеяться, и его лицо сделалось серьезным. – Альби, мы отправимся в горы. Обязательно. Все вместе, как раньше. Ты, я, Джордж и… ну, может, и не все. – Он помолчал, потом спросил: – Что-нибудь слышно… о ней? – Очень мало, – вздохнул Альби. – Мать получила письмо в конце четырнадцатого. Из Каира. В пятнадцатом – еще несколько. И с тех пор ничего. – Из Каира? Ты хочешь сказать, ее занесло на Ближний Восток? – Угу. Ты не поверишь, но она поехала сюда вместе с Томом Лоуренсом. – Поверю. – Приехала сюда в сентябре четырнадцатого, сразу после начала войны. Лоуренс нашел ей работу у Алленби. Занималась картами. Некоторые я видел. Превосходные карты. Потом ушла с работы и покинула Каир. Тогда же Лоуренс отправился в пустыню. Матери она написала, что едет на Восток. Больше мы ничего о ней не слышали. Думаю, она снова вернулась на Тибет, но это лишь мое предположение. Альби болезненно поморщился. – Напрасно я упомянул о ней, – сказал Шейми. – Прости. – Все в порядке, старина, – невесело улыбнулся Альби. Больше об этом не было сказано ни слова. Незачем. Шейми знал о непростых отношениях Альби с сестрой. Хорошо еще, что Альби ничего не знал о его близости с Уиллой тогда, в Лондоне, вскоре после его женитьбы на Дженни. – Где же мне раскопать эти цифры… – рассеянно произнес Альби, роясь в груде бумаг на столе. – Альби, ты мне так и не рассказал… за каким чертом Лондон отправил тебя в такую даль? И почему в Хайфу? Тебя сослали? Ты в чем-то напортачил? Не так расшифровал? – Если бы так! – невесело засмеялся Альби. – Я бы тогда наслаждался отпуском. Купил бы себе бинокль помощнее и любовался бы здешними красотами. Шейми, которому надоело сидеть, стоял у окна. Уловив в голосе друга тревогу, он сразу же повернулся: – Тогда почему ты здесь? Альби выразительно посмотрел на Шейми, а когда заговорил, тон его был предельно серьезным. – Этого я тоже не должен тебе рассказывать, но расскажу. Во-первых, от этого зависит и твоя жизнь. А во-вторых, не исключено, что ты мне поможешь. Но все это держи при себе. – Само собой. – В Лондоне действует германский крот. Очень умело и успешно. Обитает где-то в Адмиралтействе. – Что-о? – удивился Шейми. – Как такое возможно? – Не знаем. Мы несколько раз подряд пытались выманить его из норы, но безуспешно. Мы почти уверены, что кто-то регулярно снабжает германское верховное командование сведениями о наших кораблях. И это длится не один год. В начале войны они получали данные по конструкции и военно-техническим качествам наших дредноутов. Теперь – сведения о размещении наших кораблей. На европейском театре и здесь, в Средиземноморье. У Шейми все внутри похолодело. – Долгое время Германия считала Ближневосточный фронт второстепенным, – продолжал Альби. – Но после впечатляющих успехов Лоуренса в пустыне, когда перспектива его наступления на Дамаск становится все очевиднее, джерри зашевелились. Похоже, сведения из Лондона поступают к их человеку в Дамаске. Каким образом и кому – этого мы не знаем. Зато мы точно знаем: немцы и турки во что бы то ни стало хотят удержать город. Они намерены сильно укрепить Дамаск, тем самым отплатив Лоуренсу. После этого они намерены отбить Акабу и двинуться на Каир. Естественно, для этого понадобится дополнительный контингент сухопутных войск, но одновременно они стали усиливать и свое морское присутствие. – Боже мой! «Хок». Мои люди, – произнес потрясенный Шейми. Альби кивнул: – Мы не верим, что германская канонерка наткнулась на вас случайно. Они знали о вашем местонахождении. За последние три дня мы потеряли еще два корабля. Один – вблизи побережья Триполи, второй – к югу от Кипра. Адмиралтейство требует положить этому конец, причем немедленно. – Но как? – спросил Шейми. – Вы так и не смогли выявить лондонского крота. А он действует не один год. – Капитан Реджинальд Холл, глава «Комнаты сорок», считает так: если мы не можем засечь его в Лондоне, возможно, мы сумеем найти его сообщника на Ближнем Востоке. Задача не из легких. Между Каиром, Яффой и Хайфой постоянно циркулирует большое количество сведений разведывательного характера. Люди что-то видят и что-то слышат. Я надеюсь набрать достаточно разрозненных кусков и сложить из них общую картину. Мы работаем со множеством источников. Бедуинские торговцы, которые странствуют между Каиром и Дамаском, перевозя товары и посылки. Содержательницы борделей, чьи девицы обслуживают европейцев. Владельцы гостиниц. Официанты. Бармены. Не знаю, от кого поступают те или иные сведения, но я проверяю каждую мыслимую зацепку. Мы должны найти этого человека, и как можно скорее. Пока еще не поздно и пока он не успел принести больше вреда. – Чем я могу тебе помочь? – Наблюдательностью. Прислушивайся ко всему и все подмечай, – ответил Альби. – Меня самого занимает, кто́ эти люди. Это может быть парикмахер, у которого ты стригся. Или официант, принесший тебе ланч. Ты даже не представляешь, насколько близко к цели ты находишься. – Прошу прощения, мистер Олден… Возле двери стояла молодая женщина невысокого роста. Симпатичная, в белой блузке и серой юбке. Ее волосы были аккуратно убраны назад, а серьезным выражением лица она могла бы соперничать с Альби. – Что-то еще, Флоренс? – Да… Вот только что поступило из канцелярии генерала Алленби. Конфиденциально, – сообщила она, протягивая конверт. – Благодарю, Флоренс. На сегодня все. Встретимся завтра. Надеюсь, к десяти утра я уже буду здесь. – Отлично. Спокойной ночи, сэр. – Спокойной ночи. – Я сейчас быстренько прочту послание Алленби, и мы уйдем. Будь добр, сними с вешалки и мою куртку, – попросил он Шейми. Альби вскрыл конверт, вынув лист с машинописным текстом. Шейми прошел к вешалке и снял обе куртки. Он радовался, что сейчас они покинут эту унылую душную комнату и наконец-то отправятся в офицерскую столовую. Пусть госпитальные врачи настаивают на постельном режиме, настоящий врач прописал бы ему стакан холодного джина с тоником. – Ты готов? – спросил Шейми, поворачиваясь к другу. Альби не отвечал. Одной рукой он прикрывал лицо. В другой держал послание Алленби. – Альби! – встревожился Шейми. – Альби, что случилось? Альби молча протянул ему бумагу. Шейми взял лист и принялся читать. Он пропустил предупреждение, уведомлявшее о конфиденциальном характере послания, и сразу перешел к сути… Четыре дня назад в пустыне потерпел крушение британский разведывательный самолет. Пилот Дэн Харпер погиб на месте. На борту находился один пассажир – фотограф и кинооператор Олден Уильямс. Тело Уильямса на месте крушения найдено не было. Возможно, он тоже погиб, однако не исключено, что он был захвачен в плен бедуинскими налетчиками или турецкими войсками, удерживающими эту территорию. Место катастрофы тщательно осмотрели, однако кинокамеры Уильямса не нашли. Таким образом, документальные кадры о численности и перемещении турецких войск близ Дамаска оказались утраченными. Если же Уильямс находится в плену у турок, те постараются выбить из пленного все важные сведения. Под машинописным текстом генерал Алленби сделал торопливую приписку от руки. – Нет! – застонал Шейми, прочитав рукописные строки. – Боже, только не это! Дорогой Олден! Поскольку этот случай связан с разведкой и, скорее всего, входит в вашу сферу компетенции, хочу посвятить вас в некоторые подробности. Как вы, вероятно, знаете, Олден Уильямс был фотографом, прикрепленным к Лоуренсу и его лагерю. Уильямс – псевдоним, используемый для сокрытия того факта, что фотографом является женщина. Весьма сомнительно, чтобы британское общественное мнение одобрило присутствие женщины на поле сражения. Нашей публике было бы столь же неприятно узнать о пленении англичанки турками, которые, как вам известно, нередко проявляют крайнюю жестокость по отношению к своим пленным. Прошу вас держать меня в курсе относительно любых сведений, которые вы сумеете собрать по этому делу. Настоящее имя Олдена Уильямса – Уилла Олден. У нее такая же фамилия, как и у вас. Является ли она вашей родственницей? Эти сведения прошу держать в секрете. Искренне ваш, Алленби Глава 59 Индия привалилась к спинке стула и хмуро посмотрела на старшую медсестру Линди Саммерс: – Как состояние новенького? Светловолосый такой, вчера поступил… Мэттьюс, кажется? Перемены есть? – Пока нет, доктор Джонс, – покачала головой Линди. – Это и хорошо и плохо. Хорошо, поскольку я до сих пор считаю, что у него бронхит, а не инфлюэнца. Ну а плохо… слишком уж он слаб. Боюсь, его один бронхит может доконать. На столе Индии лежала стопка папок, принесенных Линди. Достав нужную, старшая медсестра протянула ее доктору Джонс: – Вот последние сведения о состоянии его основных органов. Меня тревожит и другой парень… Эбботт. – Высокий? Рыжие волосы и веснушки? Ожоги лица? – спросила Индия. – Он самый. У него подскочила температура. Жаловался на головную боль. Сейчас кашляет. Слышно, как в легких хлюпает. Хмурое выражение лица Индии стало мрачным. – Нужно установить карантин для возможных жертв инфлюэнцы. Мы не имеем права рисковать. Эти пациенты настолько слабы, что против инфлюэнцы им попросту не выстоять. Соберите персонал, объясните им ситуацию. Пусть устроят палату на чердаке.