Уилла чувствовала, что самолет продолжает кувыркаться. По ней хлестали струи песка и обломки камней. Корпус самолета сплющило. Страховочный ремень упал, словно его разрезало пополам. Самолет кувырнулся еще несколько раз, после чего остановился, завалившись на левый бок. Уилла выплюнула набившийся в рот песок. – Дэн! – хрипло крикнула она. Ответа не было. Оглушенная, дрожащая, едва верящая, что жива, Уилла подняла голову. Не было больше ни ветра, ни песчаных вихрей. Самум закончился. В глаза набилось песка. Пальцы ощущали кровь. Летные очки с нее сорвало. Голова отчаянно кружилась. Уилла закрыла глаза и ощупью попыталась найти кинокамеру, но та исчезла. Пытаясь унять головокружение, она сделала несколько глубоких вдохов. И вдруг в ноздри ударил едкий запах. Дым! Их самолет горел. – Дэн… Дэн, ты здесь? – снова, уже слабее, позвала она. И опять никакого ответа. Должно быть, он без сознания. Уилла выпрямилась и застонала от нестерпимой боли в боку. Она попыталась выбраться и не смогла. Тогда она вспомнила про ножные страховочные ремни и отстегнула их, после чего выползла с сиденья. Это далось ей нелегко. Жесткая посадка и кувыркание повредили крепящие ремни протеза, и управлять искусственной ногой стало куда труднее. Наконец, выбравшись из самолета, Уилла обернулась, приготовившись вытащить Дэна, – и закричала. Столкновение самолета с камнем обезглавило Дэна Харпера. Времени скорбеть по пилоту у нее не было. Уиллу окутал густой удушливый дым горящего двигателя. Она выпрямилась, тяжело дыша от боли, и поковыляла прочь от самолета. Только теперь она увидела четверых мужчин. Их лица до сих пор были замотаны головными платками для защиты от песчаной бури. Бедуины находились ярдах в десяти от Уиллы и пристально смотрели на нее. Должно быть, они видели катастрофу самолета. Между собой бедуины говорили на незнакомом ей диалекте. Потом что-то прокричали ей по-турецки. Боже, только не это! – подумала Уилла. Значит, эти бедуины находятся на службе у турок. Как бы там ни было, они не должны завладеть ее кинокамерой, иначе та попадет к их хозяевам, и турки узнают, что англичанам известно о лагере близ холмов Джабаль-аль-Друз. Но куда же подевалась камера? Уилла завертела головой по сторонам. Ее камера валялась на песке, на полпути между ней и бедуинами. Уилла знала: в ее распоряжении считаные секунды. Она двинулась к кинокамере, но один из бедуинов разгадал ее намерение и опередил Уиллу. Остальные направились к ней. Уилла оказалась в западне. Ей ни в коем случае нельзя попадать к ним живой, ибо бедуины притащат ее вместе с кинокамерой к своим хозяевам, а она прекрасно знала, на что способны турки. Однажды они взяли в плен Лоуренса, когда он шпионил в Аммане. Его бросили в тюрьму, где избивали и насиловали. Уилла задрала правую брючину и потянулась к ножу, который всегда был привязан к ее икре. Но в этот момент к ней приблизился первый бедуин. Он сильно ударил ее по лицу. Уилла зашаталась и упала, выронив нож. Она попыталась встать и добраться до ножа, однако все тот же бедуин схватил ее сзади за рубашку и перевернул. Грубые руки разорвали рубашку. Уилла почувствовала, как он срывает с нее ожерелье Фатимы. Уилла снова потянулась к ножу. Тогда второй бедуин ногой отшвырнул нож. Остальные двое схватили ее за руки и грубо подняли. Уилла яростно отбивалась, надеясь, что всерьез разозлит бедуинов и они ее убьют. Она выкрикивала оскорбления и ругательства. Потом стала умолять ее убить. Так продолжалось, пока удар кулаком в голову не заставил ее умолкнуть. Глава 55 – Твою мать! Это и впрямь ты! – заорал Тедди Ко. Тедди стоял в дверях своего кабинета в Лаймхаусе. Золотое кольцо на пальце, бриллиантовые запонки, полосатый фланелевый костюм. Все признаки, говорившие: «ушлый парень». – Я ушам своим не поверил, когда Мэй сказала, что меня желает видеть Сид Мэлоун. Чертяка Сид Мэлоун! Сид, а ведь я считал тебя мертвым. Последнее, что я о тебе слышал, – это как в Темзе нашли твой труп, плававший лицом вниз. – А ты, Тедди, не верь всему, что слышишь, – сказал Сид, заставив себя улыбнуться. – Входи же! Прошу. – Тедди повел Сида в кабинет. – Мэй! – крикнул он секретарше. – Принеси нам виски. И сигар. Живее! Наш Тедди не изменился, подумал Сид. Обаятелен, как всегда. Тедди уселся за массивный письменный стол из черного дерева, украшенный изображениями драконов. Сиду он предложил любой из стульев по другую сторону стола. Сид сел, оглядывая просторный, роскошно обставленный кабинет. На стенах висели богато расшитые китайские церемониальные одежды, скрещенные мечи, эфесы которых переливались драгоценными камнями, а также фотографии Пекина, раскрашенные от руки. По углам кабинета стояли синие и белые вазы. Пол устилали толстые ковры, на которых тоже красовались драконы. Сиду вспомнилось время, когда кабинетом Тедди служила комната в одной из его прачечных. Тогда он платил Сиду за покровительство. Тогда Сид был хозяином, самым крупным главарем преступного мира, чье имя знали по всему Лондону. Знали и боялись. – Смотрю, ты пошел в гору, – сказал он Тедди. Тедди усмехнулся, довольный комплиментом: – Нынче у меня пятьдесят восемь прачечных по всему Лондону. Вдобавок вовсю занимаюсь импортом. Фарфор, мебель, предметы искусства, шелк, зонтики от солнца. Всего не перечислить. Прямые поставки из Шанхая в Лондон. – Тедди понизил голос. – Это что касается законных дел. А так… продолжаю приторговывать наркотиками. Вкладываюсь в проституцию. Нынче у меня бордели и в Ист-Энде, и в Вест-Энде. Двадцать три заведения, и число их растет. – Так это же замечательно, Тедди, – сказал Сид. Ему было не заставить себя произнести привычное в таких случаях «поздравляю». – А как ты? Где тебя носило? Чем занимался все эти годы? – Это долгая история, – ответил Сид. – Скажу лишь, что носило меня вдали от Англии. Тедди понимающе кивнул: – Здесь у тебя, насколько помню, жареным запахло. Решил попытать счастья в других местах? Думаю, для тебя нашлись неплохие занятия где-нибудь в Дублине, Глазго, или где ты теперь обитаешь? Сид улыбнулся. Пусть Тедди думает, что он и в другом месте занимается прежним ремеслом. Не собирался он рассказывать ни Тедди, ни кому-либо еще о своей прежней жизни, а уж тем более о новой жизни и новой фамилии. Жена, дети, Америка – его бывшим сообщникам об этом незачем знать. В кабинет вошла секретарша Тедди, бесшумно поставила на стол серебряный поднос с бутылкой скотча, ведерком со льдом, хрустальными стаканами и деревянным ящичком для сигар. Она налила хозяину и гостю по порции виски, обрезала и зажгла им сигары и сразу исчезла. Сиду не хотелось ни выпивать, ни курить, но Тедди счел бы его отказ грубостью. – Итак, Сид, чем могу служить? – взглянув на часы, спросил Тедди. – Что привело тебя ко мне? Дела? Или захотелось поразвлечься? – Не то и не другое. Решил помочь другу. Тедди выпустил облачко сигарного дыма и вопросительно поднял бровь: – Слушаю. – Несколько лет назад, перед самой войной, твоя бывшая покупательница Мод Селвин Джонс умерла от избыточной дозы морфия. – Припоминаю. Такая нелепая смерть. – Морфий она покупала у тебя? Тедди подался вперед. Улыбка исчезла. – Может, да, а может, и нет. В любом случае, с какой стати я должен тебе рассказывать? Пойми, Сид, ты исчез внезапно и надолго. Расклад давно поменялся. Ты уже не хозяин этих мест. Хочешь что-то от меня узнать – плати наравне со всеми. Сид это предвидел. Он вынул из пиджака конверт, положил на стол и подтолкнул к Тедди. Тедди открыл конверт, пересчитал содержимое, равнявшееся сотне фунтов, затем сказал: – Мод я морфий не продавал. Считай, я почти ничего ей не продавал. Она уже давно перестала наведываться в мои курильни. И все из-за этой чертовой докторши. Сестра она ей или кто, но эта девка пыталась отучить Мод от пагубных привычек. Настырная сука была эта докторша. Намеревалась угробить мне все дело. Сид сжал зубы, но промолчал. Ссора с Тедди только разрушила бы его планы. – По Мод было похоже, что она злоупотребляет наркотиками? Какой она показалась тебе, когда ты в последний раз ее видел? – Я бы не сказал, – покачал головой Тедди. – Что тощая, так она всегда была тощей. Но особого выражения глаз, как у зависимых, не было. Ни бледной кожи, ни кругов под глазами и отчаяния на лице. Можешь мне верить, уж я-то насмотрелся на эту публику. Мод не была на них похожа. – А может, ты что-то слышал от других, кто тоже приторговывает наркотиками? Вдруг кто-нибудь из них продавал ей морфий? Тедди снова покачал головой: – Ничего я не слышал. Да и с какой стати мне спрашивать? – А сейчас мог бы навести справки? Тедди пожал плечами: – За сотню фунтов я много чего могу. Но ведь эта история случилась больше четырех лет назад. Не знаю, много ли сумею нарыть. Почему тебе это так важно? – Тедди, я буду тебе признателен за любые сведения, – сказал Сид, разминая в пепельнице окурок сигары. – Если я что-то узнаю, где мне тебя найти? – спросил Тедди. – Я сам наведаюсь к тебе? – Когда? Я человек занятой. – Давай встретимся у тебя в кабинете, ровно через месяц. Это будет сентябрь. – Постараюсь добыть тебе сведения, – пообещал Тедди, и Сид встал. – Никак уже уходишь? – удивился Тедди. – Ты ж едва успел прийти. Дай-ка я покажу тебе свое хозяйство. Произнося эти слова, Тедди снова посмотрел на часы. Сам же назвал себя занятым человеком. Наверняка Тедди ждали дела и встречи, но китаец почему-то хотел разговорами задержать Сида в своем логове. Оставаться Сиду совсем не хотелось. Ему не терпелось поскорее убраться из Ист-Энда, подальше от всех воспоминаний и призраков прошлого.