– Харриет, дорогая, здравствуй, – сказал Макс, входя в ее кабинет. – Боже мой, Макс, неужели уже полдень? – спросила Харриет Хэтчер, подняв голову от истории болезни, затем закрыла папку, но вид у нее был встревоженный. – Садись. Освободи тот стул. Он попрочнее. Макс так и сделал, перенеся со стула на комод номер газеты «Боевой клич» и транспарант с надписью «ИЗБИРАТЕЛЬНОЕ ПРАВО ДЛЯ ЖЕНЩИН». – Как борьба за женское равноправие? – спросил он. – С переменным успехом, – ответила Харриет. – Думаю, ты слышал о дополнительных выборах в Камбрии. Лейбористы выиграли место, которое долго занимали либералы. Еще один парламентарий, симпатизирующий нашему делу. Это же здорово… – Но… – подсказал Макс. – Всегда существует некое «но»? – криво усмехнулась Харриет. – В данном случае таким «но» стала внезапная вспышка военной лихорадки, охватившей правительство. Наше движение опасается, что теперь избирательные права женщин отойдут на задний план под натиском военной истерии. – Даже если и отойдут, вы не должны прекращать борьбу. Харриет кивнула. Кривая усмешка сменилась решительной улыбкой. – Мы не намерены отступать. Миллисент Фосетт – как ледник. Движется медленно, но неумолимо. Ее ничто не остановит. Она не откажется от борьбы, и никто из нас тоже. – Тогда тебе надо основательно подкрепиться, – сказал Макс. – Куда мы сегодня вечером отправимся на ланч? Я подумываю об «Истерне». – Далековато, а у меня не так уж много времени. Нужно еще принять кучу пациентов. Не выбрать ли местечко поближе? Неподалеку есть отличный паб. Макс сделал вид, что его заинтересовало предложение Харриет и он согласен на любой вариант, когда на самом деле ему сейчас меньше всего хотелось идти куда-то на ланч. Словесная война между Австро-Венгрией и Сербией становилась все жарче. Кайзер дал понять о своей готовности вмешаться в драку. Берлин ожидал от Макса ценных сведений, которые он не мог предоставить, поскольку до сих пор не нашел способа переправки документов от Глэдис Бигелоу в Северное море. Он рискнул снова встретиться с Глэдис в автобусе, сказав ей, чтобы и дальше продолжала делать копии документов из кабинета Бёрджесса, но хранила их дома, пока не получит дальнейших указаний. Порой Макса захлестывало отчаяние. Однажды он почти собрался придать себе облик Питера Стайлса и лично забрать у Глэдис бумаги. Потом спохватился и отругал себя за глупость. Остановка Глэдис находилась совсем неподалеку от «Даффинс». Ему ни в коем случае нельзя снова появляться в тех местах, одевшись под моряка. Макс понимал: как бы ни было трудно, он должен проявлять терпение. По четвергам он всегда ходил на ланч с Харриет. Значит, их ланчи надо продолжать. Если сейчас за ним следят, а после инцидента с Бауэром и Хоффманом и трагедией с Мод такое вполне могло быть, он должен выглядеть предсказуемым, как английский дождь. – И потом, есть еще одно чудное место – ресторан семьи Московиц, – сказала Харриет. – Что ты об этом думаешь? Макс? Ты где? – Думаю, это отличная мысль, – поспешил ответить Макс, надеясь, что она не заметила, как далеки его мысли от еды. – Тогда решено. Харриет закрыла историю болезни, которую читала, и положила поверх других папок у нее на столе. Макс успел прочесть имя пациентки: Дженни Финнеган. – Сюзанна! – крикнула Харриет. Через несколько секунд в кабинете появилась ее секретарь, которой Харриет передала папки. – После ланча уберите эти папки на место, – попросила Харриет. – Все, кроме трех. Папки миссис Финнеган, миссис Эриксон и миссис О’Рурк положите в мой портфель. Завтра они должны прийти ко мне на прием, и я хочу дома просмотреть свои записи по каждой. Сюзанна кивнула и унесла папки к себе. Макс заметил: читая историю болезни Дженни Финнеган, Харриет слегка хмурилась. Это пробудило в нем любопытство. Выражение лиц порой давало ценные подсказки. Что-то сильно встревожило доктора Хэтчер. Макс вспомнил неожиданную встречу с Уиллой в «Кобурге». Разве такое забудешь? Тогда же он узнал, что Уилла пришла в отель на свидание с Шеймусом Финнеганом, мужем Дженни. Почему Харриет так беспокоит состояние этой Дженни? Нет ли тут какой-то связи со свиданиями в «Кобурге»? Макс решил осторожно порасспросить Харриет. Возможно, он сумеет что-то узнать. Личная жизнь людей нередко оказывалась источником ценных сведений. – Миссис Финнеган… – произнес Макс. – Не она ли бывшая Дженни Уилкотт? Я не видел ни ее, ни ее мужа с самого дня их свадьбы. Какой красивой невестой она была. И какой замечательный день тогда выдался. Синие небеса. Цветы. Все мы вместе. Кто бы мог подумать, что всего через несколько недель… – Макс осекся, потом сглотнул, взял со стола Харриет деревянную погремушку и стал вертеть в руках. Харриет коснулась его руки: – Макс, это не твоя вина. Ты это знаешь. И все знают. Макс кивнул: – Давай поговорим о чем-нибудь более приятном. – Он потряс погремушкой и улыбнулся. – Например, о детях. Что может быть радостнее, чем рождение ребенка? Должно быть, Дженни с мужем эта радость ожидает достаточно скоро. Как она? На здоровье не жалуется? – Насколько знаю, нет, – рассеянно ответила Харриет. Какой странный ответ, подумал Макс. Он решил не задавать новых вопросов. Харриет строго относилась к врачебной тайне, и он это знал. Максу не хотелось ставить ее в неловкое положение, а тем более возбуждать в ней подозрения. – Давай поторопимся, пока к Московицам не набежали посетители, – сказал он. – Да. А перед уходом предлагаю выпить по бокалу вина. Не возражаешь? Хотя бы на час забудем обо всех бедах и горестях. Я отлучусь ненадолго. Надо привести себя в порядок. – Харриет вышла из кабинета. Услышав, как дверь уборной открылась и снова закрылась, Макс поспешил в приемную, надеясь, что Сюзанна уже отправилась на ланч. Так оно и было. Папки, переданные ей Харриет, лежали на столе. Папка Дженни Финнеган – сверху. Макс раскрыл папку и стал читать. Он узнал, что роды у Дженни Уилкотт Финнеган предполагались менее чем через восемь месяцев после свадьбы. Восемь, а не положенные девять. Оказалось, что в детстве с ней произошел несчастный случай, в результате которого Дженни повредила несколько жизненно важных органов, включая матку. Здесь же были изображения шрамов, оставшихся на теле Дженни, и рисунки ее поврежденной матки. Перелистав страницу, Макс узнал, что сейчас Дженни находится на отдыхе в своем домике в Бинси, графство Оксфордшир. И наконец, Макс узнал, что его кузина, доктор Хэтчер, сомневалась в благополучном завершении беременности Дженни. Она так и писала. Более того, своими опасениями она откровенно поделилась с Дженни и посоветовала той морально подготовиться к вполне ожидаемой перспективе выкидыша. Макс положил папку на прежнее место и вернулся в кабинет Харриет. Его настроение значительно улучшилось. За последние несколько дней он узнал много важного и интересного, и все эти сведения касались Дженни Финнеган, дочери преподобного Уилкотта. Макс узнал, что она забеременела раньше, чем вышла замуж, и вряд ли сумеет выносить и родить этого ребенка. А ее муж появлялся под чужим именем в «Кобурге», где встречался с Уиллой Олден. Воистину личная жизнь людей – кладезь ценных сведений. – Ты готов? – спросила Харриет, вернувшись в кабинет. – Конечно, – ответил Макс и встал. Он подал Харриет ее льняной плащ, похвалил соломенную шляпку, украшенную цветами из шелка. Выйдя на улицу, они попали под моросящий дождь. Макс быстро раскрыл свой зонт и взял Харриет под руку. – Иного и быть не может, – вздохнула она. – Полное соответствие. Дрянная погода под стать нашему дрянному настроению. Нам надо взбодриться. Что ты на это скажешь? Пусть небо серое от туч, давай поищем хоть что-то приятное в этом дне. – Ах, моя дорогая Харриет, – улыбнулся Макс, – я уже нахожу в нем много приятных моментов. Глава 39 Джози подбросила в камин еще один совок угля. Вечер оказался не по-летнему прохладным. Убедившись, что огонь ярко пылает, Джози прислонила совок к стене и повернулась к подруге. Дженни сидела рядом. Ее глаза оставались открытыми, но прежний блеск из них ушел. Лицо посерело. Плакать она перестала – и на том спасибо – и теперь молча сидела, будто кукла, глядя в огонь. Утром в ней умерла маленькая жизнь. Джози казалось, что вместе с выкидышем умерла и сама Дженни, настолько та была выжата. От прежней Дженни осталась лишь оболочка. Глядя на Дженни, Джози сама чуть не плакала. Дженни была ей как вторая мать. Это она настойчиво учила Джози читать, писать и правильно говорить, правда, в последнем она не слишком преуспела. Дженни привила ей любовь к музыке и пению. Когда отец пропивал жалованье и Джози голодала, Дженни ее подкармливала. Бывало, вернувшись из паба, отец начинал избивать мать, и Джози, не в силах это видеть, убегала из дому. Дженни пускала ее к себе и позволяла спать в своей постели. Если бы не Дженни, не видать бы Джози никакой сцены. Когда-то Дженни спасла ее от прозябания на фабриках Уоппинга или Уайтчепела. А пару месяцев назад Дженни спасла ее снова от скорого на расправу Мэддена. Ради Дженни Джози была готова на все – только бы та не упрямилась. Глубоко вдохнув, Джози пододвинула стул к стулу Дженни и села так, что их колени соприкасались. – У нас получится, – сказала она, беря Дженни за руки. – Я это знаю. Нас двое. – Твоя затея не сработает, – покачала головой Дженни. – Нет, сработает. Если мы захотим. Если ты захочешь. Дженни не ответила, но быстро перевела взгляд с пламени камина на Джози и снова на огонь. Джози сочла это обнадеживающим знаком. Джози разработала план, казавшийся ей разумным и безупречным. План этот начал складываться в ее голове, пока она вела Дженни к доктору Коббу. Шлифовка плана происходила уже днем, когда они вернулись домой. Уложив Дженни, Джози заварила себе чая, села к кухонному столу и стала обдумывать свой план шаг за шагом. Медленно, тщательно, выискивая недочеты. Так делали Мэдден и его головорезы, планируя очередное ограбление. Но от плана Джози никто не пострадает. Наоборот, ее план должен помочь Дженни. Вернувшись от доктора Кобба, не владея собой от горя и находясь под действием лауданума, Дженни рассказала ей все. О несчастном случае в детстве, лишившем ее возможности иметь детей. О том, как встретила Шеймуса Финнегана, полюбила и вышла за него замуж, не раскрыв всей правды о себе. Рассказала она и об Уилле Олден. Джози знала: разработанный ею план решит проблемы их обеих, но ей не удавалось убедить в этом Дженни. Она несколько раз пыталась объяснить, как они поступят, но, охваченная безутешным горем, Дженни отказывалась слушать, говоря, что это невозможно. Сейчас Джози решила сделать еще одну попытку. – Самое трудно уже позади. Остальное пойдет как по маслу, – сказала Джози. – Доктор Кобб думает, что ты – Джози Мидоуз, а я – Дженни Финнеган. Он все это аккуратно записал себе на карточку и убрал в шкаф. Беседу с доктором Коббом Джози взяла на себя. Она сказала, что к ней на неделю приехала погостить ее подруга миссис Джози Мидоуз. Они возвращались с рынка, когда миссис Мидоуз пожаловалась на сильные боли в области живота. Доктору Коббу не понадобилось много времени на подтверждение величайшего страха Дженни: у нее действительно произошел выкидыш. Деревенский врач произвел лишь беглый осмотр, дал лауданум и предупредил, что судороги будут продолжаться еще несколько часов, пока матка не исторгнет все. Он посочувствовал Дженни, однако назвал выкидыши не столь уж редким явлением и выразил надежду, что в течение года она сможет забеременеть снова. – Нам всего-навсего нужно действовать в том же духе, – сказала Джози. – Как, Джози? Я потеряла ребенка. Даже если я никому не скажу, об этом все и так узнают. Мой живот не будет расти. – Будет. А подушки на что? Подсунешь себе под юбку. Дженни покачала головой: