– Это окажется искрой, упавшей на трут! – запальчиво произнес Черчилль. – Вряд ли кто-нибудь станет отрицать очевидное. Его с энтузиазмом поддержали. – В нашей власти раздуть эту искру или погасить ее! – с неменьшей запальчивостью возразил Джо. – Сейчас двадцатый век, а не десятый. Споры должны решаться на переговорах, а не на полях сражений. – Правильно! Правильно! – послышалось в ответ. Джо находился в одной из частных гостиных «Реформ-клуба», штаб-квартиры либеральной партии. Он любил бывать в этом старом почтенном здании с мраморным полом, зеркалами, галереей на манер итальянских палаццо и удивительно красивой стеклянной крышей. Бывая здесь, он неторопливо любовался убранством многочисленных помещений, рассматривал портреты прежних руководителей партии вигов и наслаждался тишиной здешней богатой библиотеки, листая увесистые фолианты. Однако сегодня мысли Джо были далеки от восхищения архитектурой клуба. Несколько часов назад в Сараево были убиты наследник австро-венгерского престола эрцгерцог Франц Фердинанд и его супруга. Убийцей августейшей пары оказался молодой сербский националист по имени Гаврило Принцип. Известие о гибели эрцгерцога взбудоражило обе палаты британского парламента. День прошел на редкость отвратительно. В публичном заявлении правительство пообещало спокойный и взвешенный ответ на это тревожное событие, а в кулуарах предпринимались отчаянные попытки не дать разгореться международному конфликту. Австро-Венгрия немедленно потребовала от Сербии провести расследование. Германия воспылала гневом, пообещав без промедления прийти на помощь своей поруганной соседке. Сэр Эдуард Грей, министр иностранных дел и министр по делам Содружества, спешно отбыл из Лондона с миссией весьма деликатного свойства. К одиннадцати часам вечера премьер-министр собрал в «Реформ-клубе» членов кабинета и небольшую группу ведущих парламентариев других партий, чтобы обсудить дальнейшие шаги в отношении Австро-Венгрии, Сербии и Германии. – Сараево – предлог, который Германия уже давно ищет, – гремел Черчилль. – Ей-богу, кайзер обязательно им воспользуется. Он двинет войска на Францию, подмяв по пути Бельгию. Мы должны немедленно и в недвусмысленных выражениях уведомить Германию, что не потерпим ее вмешательства в случившееся. – А может, подождем, пока они не объявят о своем намерении вмешаться? – спросил Джо. Его вопрос был встречен смехом и оживленными возгласами. Уинстон дождался, пока собравшиеся не успокоятся, затем сказал: – Уважаемого члена палаты от Хакни внезапно поразила слепота. Он не в состоянии увидеть последствий промедления. – Да, их я не вижу, – ответил Джо, – зато вижу последствия поспешных действий. Я вижу последствия скоропалительных, непродуманных ответов, когда нужно проявлять терпение и воздерживаться от эмоций. А еще я вижу последствия насильственного втягивания Германии в войну, которое обернется сотнями и тысячами погибших англичан. – Надо же, какая прозорливость! А вот я вижу совсем другое. Поверженную Австро-Венгрию, спасенную Бельгию. Вижу французских женщин и детей, бросающих цветы под ноги наших бравых парней. Джо пытался ответить, но его слова потонули в лавине одобрительных криков и призывов к Богу хранить короля. Тогда он повернулся к сидящему справа Асквиту: – Генри, вы же видите, куда все это катится. Вы должны сделать все возможное, чтобы псы войны не сорвались с цепи. Асквит медленно покачал головой: – Джо, я могу удерживать на цепи наших псов. Даже ретивого Уинстона. А вот над сворой по другую сторону Ла-Манша я не властен. – Значит, по-вашему, война неизбежна? – Да. И мы все в нее вступим. Вся Европа, – ответил премьер-министр. – Это уже не вопрос «будет ли?», а вопрос «когда?». – Генри, мне просто не верится. Честное слово. – Верьте, во что хотите, Джо, – тяжело вздохнул Асквит. – Радуйтесь, что ваши сыновья еще слишком малы, чтобы воевать, и молитесь, чтобы эта война быстро закончилась. Глава 36 Макс вышел из лифта в просторный холл отеля «Кобург», поблагодарил лифтера, улыбнулся женщине, дожидавшейся лифта, и проследовал к стойке администратора. Его загорелое обаятельное лицо излучало спокойствие и невозмутимость. Однако то и другое было результатом его волевых усилий. Внутри у Макса все сотрясалось и грохотало. Его нервы были напряжены до предела. События принимали все более скверный оборот. Бауэр, Хоффман, Мод… а теперь еще катастрофа, произошедшая в Сараево. Он только что получил новые приказы из Берлина. Письмо находилось в стопке выстиранных и выглаженных рубашек, принесенных горничной, которая работала на кайзера. Начальство Макса требовало как можно больше сведений по английским военным кораблям, самолетам и артиллерии. А как ему добыть эти сведения? Пока никак. Цепь оставалась порванной. Восстановить ее можно будет не раньше, чем он свяжет Глэдис Бигелоу с Джоном Харрисом, человеком Билли Мэддена. О чем только думал этот сараевский безумец? На что надеялся вместе со своими дружками-анархистами? Устроить мировой пожар? Если это было их целью, они скоро начнут пожинать плоды. Погруженный в раздумья, Макс не заметил идущей навстречу женщины. Та шла, опустив голову, и тоже его не заметила. Они столкнулись. Макс налетел на женщину, сбив с нее шляпу. Женщина качнулась и выронила ридикюль. – Боже мой! – пробормотал ошеломленный Макс. – Какой же я разиня. Простите меня, пожалуйста, и позвольте вам помочь. Он нагнулся, поднял шляпу и ридикюль и подал женщине: – Еще раз прошу принять мои… – Он оторопело попятился назад, быстро опомнился и сказал: – Уилла Олден? Неужели ты? Уилла посмотрела на него: – Макс? Макс фон Брандт? – Да! – взволнованно ответил он. – Какое счастье тебя видеть! – Он обнял Уиллу, снова посмотрел на нее, качая головой. – Я едва тебя узнал в европейском наряде. – Я сама себя едва узнаю, – засмеялась Уилла. – А ты хорошо выглядишь, Макс. Что делаешь в Лондоне? Когда мы виделись в прошлый раз, ты направлялся в Лхасу. – Да. А я там побывал и, благодаря твоему влиянию, удостоился аудиенции у далай-ламы. – Макс вкратце рассказал о своей ссоре с дядей и отъезде в Лондон, чтобы побыть вдали от семьи. – И ты, Уилла, тоже хорошо выглядишь. Что привело тебя в Лондон? Я уж думал, никакая сила не выманит тебя с твоей горы. Уилла рассказала о смерти отца. – Прими мои искренние соболезнования, – произнес Макс, сжав ее руку. – Спасибо, Макс, – ответила она, тоже сжав его руку. – Спасибо за добрые слова. Я до сих пор не могу поверить, что его нет. Они поговорили еще. Макс смотрел в ее большие выразительные глаза, слушал ее жизнерадостный голос, и все чувства, пробудившиеся в нем тогда, в Гималаях, вспыхнули снова. Сердце заколотилось. Максу захотелось обнять ее покрепче и поведать о своих чувствах. «Прекрати. Прекрати немедленно, пока это не зашло слишком далеко! – велел ему внутренний голос. – Это очень опасно. Сам знаешь. Эта женщина, эти чувства… они тебя уничтожат». Макс не послушался. Когда Уилла стала прощаться, он ее задержал: – Ты не сказала, что́ здесь делаешь. Что привело тебя в «Кобург»? – Я… я… встречаюсь со старой подругой, – ответила Уилла. – Она пригласила меня на ланч. Уилла соврала, и Макс это понял. Простой вопрос почему-то сделал ее нервозной. Макс хорошо умел распознавать лгунов. Их выдавал слишком торопливый смех, бегающие глаза и громкий голос. Уилла демонстрировала все признаки вранья. – Давай вначале чего-нибудь выпьем, – предложил Макс. – Не отказывайся. Я настаиваю. Возьмем и твою подругу. Кстати, где она? – Я… Боюсь, я не смогу. Видишь ли, мы встречаемся у нее в номере. Я и так опоздала. – Понимаю. Но ты должна дать мне свой адрес. А еще – позволить пригласить тебя на ужин, пока ты в Лондоне. Уилла смотрела на него. Ее зеленые глаза были искренними и оценивающими. – Макс, вряд ли это такая уж хорошая затея. Макс поднял руки, останавливая ее возражения: – Мы будем только вдвоем – двое альпинистов, бродячих душ. Обещаю. И никаких задних мыслей у меня нет. – Он тепло улыбнулся. Уилла тоже улыбнулась: – Уговорил. Пусть будет ужин в узком кругу. – Завтра? – К сожалению, завтра не смогу. У меня другие планы. Я встречаюсь с Томасом Лоуренсом. – А-а. С археологом. Слышал о нем. Замечательный исследователь. Тогда как насчет будущей недели? Они договорились на понедельник и выбрали место – ресторан «Симпсонс». Макс поцеловал Уиллу в щеку и проводил до лифта. Ее запах, мраморная гладкость щеки – все это возбуждающе действовало на Макса. – До свидания, Уилла, – произнес он, стараясь не выдавать волнения. – До понедельника. – До понедельника, – ответила она, и двери лифта закрылись. Макс следил за указателем этажей. Стрелка остановилась на пятерке. Рядом открылись двери соседнего лифта, выпуская ехавших. Макс вбежал в кабину. – Подождите меня! – крикнул какой-то мужчина, спешивший к лифту.