Я сжимаю ладонь Малькольма еще крепче, надеясь, что мне лишь померещилось узнавание в ее взгляде. – Это Шеннон Доннели из «Серебряного возраста». Согласно инструкции, я должна позвонить на этот номер, если кто-то придет к мистеру Яблонски. Что ж, я почти уверена, что передо мной девушка с фотографии, которую вы только что прислали… Мы с Малькольмом одновременно бросаемся к двери. – Нет, женщины с ней нет. С ней молодой темнокожий парень. Они убегают… Это все, что мы успеваем услышать, прежде чем вырываемся в коридор, натыкаемся на еще одного санитара и падаем. Я чувствую, как подворачивается нога, и прикусываю язык, чтобы не закричать. Малькольм тяжело валится на бок, и ему, в отличие от меня, не удается сдержать болезненный стон. – Простите, простите, – говорю я упавшему санитару, тощему, лысеющему мужчине, который оглушен, но, похоже, не пострадал. Схватив Малькольма за руку, я заставляю его подняться на ноги. Шеннон выбегает из палаты, едва не споткнувшись о своего упавшего коллегу. Она по-прежнему прижимает телефон к уху. – Да, – продолжает она, а мы тем временем бежим прочь настолько быстро, насколько позволяют моя лодыжка и ребра Малькольма. – Я уверена, это ее дочь, но волосы у нее теперь короче и темнее. Я не понимаю, почему она не гонится за нами, но тут она добавляет: – Охрана уже перекрывает выходы. Завернув за угол, мы бежим дальше по коридору. Здание просто огромное, и у нас нет возможности вернуться так, как пришли, так что мы понятия не имеем, куда бежим. Я чувствую, что лодыжка вот-вот подвернется снова, когда нам приходится резко затормозить, чтобы не столкнуться с пожилой женщиной с ходунками. Мы проходим мимо еще нескольких пациентов, но нам попадается только один санитар. Он окликает нас, напоминая, что в здании нельзя бегать. Каждый раз, когда мы заворачиваем за угол или открываем дверь, я ожидаю, что нас там поджидает охотник за головами. Страх вызывает выброс адреналина, и вскоре кожа становится липкой от холодного пота. Насколько он близко? Когда он упустил меня и Малькольма, направился ли он прямо сюда, догадавшись, что я тоже неизбежно явлюсь в «Серебряный возраст»? Что, если он поджидал снаружи и бросился за нами в погоню, как только Шеннон позвонила ему? Тяжелый запах хлорки, который здесь исходит от любой поверхности, раздирает мне легкие, когда я вдыхаю и выдыхаю, и мне начинает казаться, будто от него мою голову затягивает туман, мешающий ясно мыслить. Я затаскиваю Малькольма в первое попавшееся помещение и захлопываю за нами дверь. Он запыхался и не тратит времени на бессмысленные вопросы. – Мы не можем здесь оставаться, – говорит он. – Мы не можем вслепую метаться по коридорам, – отвечаю я, прислонившись к двери и прижав ладонь к боку, в котором ощутимо колет. – Я почти уверена, что в итоге мы вернемся туда, откуда пришли. Малькольм кивает, а затем осматривается по сторонам. Со скоростью, которой я от него не ожидала, учитывая, как мало у нас осталось сил после событий последних суток, он буквально бросается ко мне и бесцеремонно отпихивает в сторону. У меня за спиной обнаруживается план этажа, приклеенный к двери. В молчании изучив его, мы выясняем, где расположена ближайшая лестница – каким-то образом мы ухитрились мимо нее проскочить. Когда я тянусь к дверной ручке, уже готовая броситься бежать, Малькольм останавливает меня, схватив за запястье. – Думаю, мы должны разделиться. Он наверняка почувствовал, как меня пронизала дрожь от этой мысли. Я уже не первый день пребываю в неотступном страхе. Я ранена и устала, и мне приходится собирать все силы до последней капли, чтобы не утонуть во множестве хаотичных предположений после того, что я только что услышала от дедушки. И единственная причина, по которой мне это удается, – то, что рядом со мной есть Малькольм – такой же напуганный, такой же уставший и пострадавший намного сильнее, чем я. Не думаю, что я справлюсь одна. Я знаю, что не смогу. – Не получится. Вместе начали, вместе закончим. Если мы продвинемся дальше, мы… – Мы не сможем. Сейчас по всему зданию ищут двух бегущих подростков. Нам нужно перемещаться спокойным шагом и делать это поодиночке. Его слова звучат до отвращения логично. Мне это настолько не нравится, что я все рано берусь за дверную ручку. Выпустив мое запястье, Малькольм подпирает дверь плечом, не давая мне ее открыть, и принимается водить пальцем по плану этажа. – Можешь спуститься по лестнице вот тут, а я пройду по этой. – Его палец сдвигается на несколько сантиметров направо, мимо кабинета, в который он пробрался раньше. – Затем еще несколько коридоров, и вот здесь мы снова сможем встретиться. – Палец останавливается у заднего входа, через который мы попали в здание. – Я отстану от тебя максимум на две минуты. Тогда мы сможем… – А как же охрана? – Я не могу представить, что мы будем делать, когда выберемся из этого здания. Я не хочу об этом думать. Потому что, как только я окажусь снаружи, мне придется иметь дело со знанием, к которому я не готова. По крайней мере, сейчас. А может, никогда и не буду готова. Малькольм не то пожимает плечами, не то отмахивается, а затем находит ключ, который мне понадобится, и снимает его с брелка. – Заметила, как здесь не хватает сотрудников? Мы видели на всем этаже сколько работников, четверых? На этажах ниже люди без когнитивных нарушений, так что, думаю, там персонала еще меньше. А если они не могут позволить себе нанять больше персонала, значит, у них не хватает и на нормальную охрану. В лучшем случае там пара мужиков с рациями, и, гарантирую, они боятся нас больше, чем мы их. Если увидишь одного, просто убегай. Если они заслонят выход, прорывайся. – Он говорит это с серьезным видом, не переставая изучать план этажа, и хмурится, проверяя, лучший ли маршрут мы выбрали. – Хочешь, чтобы я попыталась взять «на слабо» охрану? – Именно, если понадобится. И вот еще что. – Он наклоняется, оказавшись так близко, что касается щекой моих волос, снимает с крючка бейсболку и натягивает ее мне на голову. Затем он даже заправляет мне за уши выбившиеся пряди. На мгновение я ощущаю теплое покалывание. – Я не собираюсь красть чью-то шляпу. – Позаимствовать. Ты просто позаимствуешь чью-то шляпу. Можешь бросить ее у выхода, и владелец ее подберет. – А как же ты? Больше головных уборов тут нет. Малькольм улыбается, и это первый раз, когда он делает это по-настоящему. – На мне она будет смотреться куда хуже. Тогда я решаю поддаться внезапному порыву. Я ощутила его уже не в первый раз, и момент ужасно неподходящий, но если я не сделаю этого сейчас… Нет, я уничтожаю эту мысль, прежде чем она успевает крепко засесть в моем мозгу. У нас будет еще множество возможностей. Я делаю это сейчас, потому что этого хочу. Потому что он ставит мою безопасность выше своей. Потому что я не хочу думать ни о чем другом. Я наклоняюсь вперед и касаюсь губами его щеки. Он не вздрагивает от неожиданности, чего я в какой-то мере ожидала. Он удивлен, но уголки его рта лишь слегка приподнимаются, давая мне понять, что поцелуй стал для него вполне приятным сюрпризом. – Вот, – говорит он, постукивая пальцем по выходу, обозначенному на плане. – Встретимся вот тут. А потом мы разделяемся. Захват Подавлять инстинктивное желание броситься бежать физически больно, как и сдерживать мысли о том, что может случиться, если что-то пойдет не так, одолевающие меня с каждым шагом. Бейсболка слишком велика. Отрегулировать ее нельзя, так что она постоянно сползает вперед и закрывает мне пол-лица. Мне приходит в голову, что это не так уж и плохо. И все-таки Малькольму она подошла бы лучше, помогла бы ему замаскироваться, потому что нам обоим нужно выйти отсюда незамеченными. По зданию тут и там бродят пациенты. Некоторые из них отвлекаются на то, чтобы улыбнуться мне, когда я прохожу мимо, а другие просто бросают на меня равнодушные взгляды. Кожа покрывается мурашками, когда я думаю о том, что мы с Малькольмом все сильнее и сильнее удаляемся друг от друга. Малькольм прав насчет того, что тут не хватает персонала. И все-таки, прежде чем выйти в следующий коридор, я каждый раз заглядываю за угол, и если вижу кого-то из сотрудников, то захожу в подвернувшуюся палату и выжидаю, пока он не пройдет мимо. Впрочем, некоторые из палат оказываются заняты, и я трачу драгоценные секунды, объясняя свое присутствие пациентам, которые спрашивают, что я здесь делаю. Добравшись до двери, которая выведет меня к лестнице, я сначала неправильно ввожу пароль. К счастью, Малькольм предусмотрительно запомнил коды для всех этажей, и он заставил меня трижды повторить нужный, прежде чем я вышла в коридор. Глубоко вдохнув, я пробую снова. На этот раз красный огонек сменяется зеленым, я открываю дверь с помощью ключа и, едва не споткнувшись, бросаюсь вниз по лестнице. Когда я добираюсь до первого этажа, подавляю желание бежать еще быстрее, мне это удается. Сделав глубокий вдох, я шагаю по первому коридору. Неспешно иду по второму. Прогулочным шагом следую по третьему. Когда я вижу, что у выхода стоит охранник, мышцы отчасти расслабляются, потому что Малькольм снова оказался прав. Этот мужчина сжимает рацию так сильно, что у него побелели костяшки пальцев, и даже отсюда заметно, что его широкий лоб блестит от пота. Но я пока что не бросаюсь на него. Еще рано. Я заставляю себя согнуть ноги и опускаюсь на скамейку, словно кого-то жду. Ну, я ведь и в самом деле жду, но я двигаюсь так расслабленно и выгляжу так непримечательно, а бейсболка, что еще важнее, так хорошо скрывает мои черты лица и волосы, что охранник скользит взглядом мимо меня, сосредоточенный на том, чтобы бдительно охранять выход. Еще минуту я жду Малькольма. Две минуты, три… Наверное, ему тоже пришлось один или два раза прятаться в палатах, чтобы не сталкиваться с сотрудниками заведения. И он ранен, напоминаю я себе. А то столкновение у дедушкиной палаты вряд ли пошло на пользу его ребрам. Проходит еще минута. Я знаю это точно, потому что прямо напротив меня на стене висят часы, и я слежу за секундной стрелкой так пристально, словно моя жизнь будет кончена, если я моргну. Я не отвожу от нее взгляда и поэтому замечаю Малькольма, только когда он садится на скамейку рядом со мной. – Готова броситься на охранника? * * * Охранник проиграл, и мы снаружи. И с нами все в порядке. Мы справились. Повернувшись к Малькольму, я улыбаюсь ему. Я знаю, что нам нужно убраться подальше от «Серебряного возраста», но это в сравнении с уже пережитым кажется простой задачей.