Я хватаю его за запястье как раз в тот момент, когда он уже начинает отворачиваться. Я в панике от мысли, что могу упустить этот последний шанс, этот единственный шанс найти маму. Потому что я должна ее найти – теперь, когда я уверена, что она сама не собирается искать меня. Я крепче сжимаю пальцы и говорю, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо: – Уже слишком поздно. Он смотрит на мою руку, затем – мне в лицо и произносит низким, спокойным голосом: – Отпусти меня, или я тебя заставлю. Одно только выражение его лица заставило бы меня отшатнуться, если бы на кону не была жизнь моей матери. Я стискиваю пальцы еще сильнее. Не знаю, почему так происходит, но когда я вижу, как он напуган, мой собственный страх отступает. Бросив нож на землю, я вытираю липкие руки о штаны. – Тебя зовут Малькольм Пайк. Ты второкурсник Пенсильванского университета, ты любишь свою бабушку, ты ездишь на темно-синей «Хонде Аккорд», и, судя по корешкам от билетов, валяющихся в твоей машине, ты настоящий фанат какой-то группы под названием «Хохочущая подлива». Не глядя на него, я наблюдаю за тем, как мои пальцы вцепляются в порванную ткань джинсов. – Единственное, что я знаю о тебе кроме этого, – то, что ты, по сути, покончил с моей жизнью одним нажатием на клавишу. Может, ты и правда не виноват, а может, ты хороший лжец и точно знаешь, что ждет маму и меня. Не важно, мне все равно. Усилием воли я распрямляю пальцы и смотрю на него. Выражение его лица не меняется, но я продолжаю гнуть свою линию. – Тот человек, который избил и связал тебя, – что случится, когда он откроет багажник и обнаружит, что ты пропал? – Рука Малькольма, которую я сжимаю, дергается. – Забудет ли он об этом, дав тебе вернуться к прежней жизни? Сможешь ли ты оправдаться, когда он выломает твою дверь? Поверит ли он, что я по чистой случайности сбежала одновременно с тобой? – Я перевожу взгляд на его пострадавший бок. – А может, ему придется сломать еще несколько ребер, пока ты не догадаешься объяснить, что я держала тебя в заложниках? Вот. – Я ногой подталкиваю нож к нему. – Можешь оставить себе, чтобы история была поубедительней. Возможно, он даже согласится поделиться наградой, если вы снова отыщете мою маму. Я чувствую, как где-то во лбу нарастает давление. Мне самой отвратительно, что приходится изо всех сил сжимать его запястье. Мне отвратителен собственный страх, что этого окажется недостаточно, и тогда он сбежит и оставит меня в полном одиночестве. Но он мне нужен, и если злость и страх могут заставить его остаться, так тому и быть. – Прямо сейчас мы оба убегаем от одного и того же человека. И если ты хочешь, чтобы я хотя бы стала рассматривать версию, что моя мама виновна в смерти Дерека, то мне нужно, чтобы ты помог мне встретиться с дедушкой. Я нужна тебе, чтобы добраться до моей мамы и получить награду. Ты сам сказал, что на этот раз ты нашел ее только благодаря мне. Если это так, ты нужен мне так же сильно, как я тебе. И не отрицай. Ты можешь утверждать, что не хотел так поступать, но ответственность по-прежнему на тебе. Ты в этом замешан. И тебе от этого не убежать. Можешь быть трусом сколько угодно, но после того, как я поговорю с дедушкой. Не сводя с меня глаз, он зло и насмешливо произносит что-то себе под нос. Но больше не пытается уйти. Кража Ладно. Я знаю, что мне нужно сделать. Найти своего дедушку и узнать, почему он так уверен, что мама невиновна. У меня есть Малькольм, который не только точно знает, где он находится, но и сумеет пробраться мимо системы безопасности. Это уже что-то. А прямо сейчас отправная точка, направление, в котором можно двигаться, – это все, что мне нужно. Я устала убегать от неизвестности. Но как только Малькольм перестает пытаться уйти, с моим планом появляются новые проблемы. Малькольм буквально не может идти. По крайней мере, идти быстро, и уж точно он не уйдет далеко. Кроме того, идти пешком к моему дедушке – который живет в Челтенхеме, Пенсильвания, – явно не вариант. Я не знаю, куда мама отвезла нас, но мы явно в ночи езды от дома. – Коламбус, Огайо, – отвечает Малькольм, когда я спрашиваю. Ладно. Могло быть и хуже. Может, мы и оказались в двух штатах от нашего дома в Бриджтоне, Нью-Джерси, но всего в одном от моего дедушки. И если мама могла проехать такое расстояние за одну ночь, то и я смогу. Мне просто нужна машина. * * * Машины у меня нет. И у Малькольма тоже нет. Или есть, но не здесь и не сейчас. И у меня недостаточно денег. Мама оставила мне все деньги, что у нее были. У меня долларов двадцать, а у Малькольма нет даже тех пятидесяти, которые он упоминал в разговоре с менеджером, – о чем он почти радостно извещает меня, когда я спрашиваю. У Эйдена есть потрепанный «Додж Рам», пикап, который, наверное, смог бы проехать прямо по лесу, который простирается у нас за спиной, снося все, что попадается на пути. Прямо сейчас Эйден думает, что я бросила его, игнорирую его, но он все равно ответит, если я позвоню. И он приедет. Даже если я скажу ему, что это опасно, он попытается помочь. Потому что он хороший человек. И он беспокоится обо мне. Или беспокоился раньше. Может, сейчас он меня слегка ненавидит, но он все равно придет, если я попрошу о помощи. И я слишком сильно за него переживаю, чтобы даже рассматривать этот вариант. Мама думала, что спрятала меня в безопасном месте, в мотеле, но они нашли меня. Если эти люди нашли наш дом, они смогут найти и наших друзей. Пусть лучше друзья меня ненавидят, чем пострадают из-за меня. – Нам просто нужно что-то заложить, – сказала я, потому что у меня всплыло смутное воспоминание о том, как мы проезжали мимо комиссионного магазина на пути сюда. – Ага, и что именно? Мое окровавленное худи или твои драные джинсы? – У тебя ничего нет? Он поднимает бровь. – Ты что, проглядела мои бриллианты, когда вчера меня обыскивала? У меня всегда есть немного с собой. Он принимается хлопать по карманам, демонстративно нахмурившись. У меня нет на это сил. Конечно, у него с собой нет ничего ценного. Ему заткнули рот, его связали, а потом он провел в багажнике столько же дней, сколько я проторчала в комнате мотеля. – А как насчет этого? – Малькольм кивает на цепочку у меня на шее и на висящее на ней кольцо, спрятанное под рубашкой, в которое я непроизвольно вцепляюсь. Я крепче сжимаю пальцы. – Нет. – Что это? – Это кольцо, с которым папа сделал предложение маме, и оно все равно поддельное, так что… – Возможно, оно поддельное в том смысле, что это просто бижутерия, но для меня оно дороже любого бриллианта. – У меня не было времени искать информацию о нем, но ты говоришь, он умер? Есть какая-то вероятность, что твоя мама соврала и об этом? Я качаю головой. Я была на похоронах. Они были скромные, на них пришло всего четверо, но я помню, как мне пришлось надеть колючие колготки, помню, что мама не плакала, пока мы не вернулись домой – я увидела, как она плачет, сидя на полу в кухне, над кольцом, которое я теперь сжимала в руках. Тогда мы плакали вместе. Яркие воспоминания обрушились на меня, высасывая остатки энергии. – Думаешь, эта часть сложная? Подожди, пока мы не проберемся в здание, где, гарантирую, уже все стены оклеены твоими портретами, – произносит Малькольм. Каждая часть сложная. Каждая. Часть. Я на грани окончательного физического и нервного срыва. Страх – единственное, что движет моим телом, и мое сознание готово отпустить контроль. Я уже думаю о том, как легко было бы просто опуститься на землю, обхватить колени и вырубиться. Но я не могу этого сделать. Пока не могу. Я делаю глубокий вдох. Деньги. Машина. Дедушка. Ответы. Мне просто нужно подумать. Я справлюсь. Я должна справиться. Малькольм откидывает капюшон назад, и мой взгляд цепляется за шнурок его капюшона. Это может сработать. Взявшись за один конец шнурка, я вытягиваю его. Он длинный, я смогла бы вытянуть руки в стороны, держа его за концы. Обернув его вокруг пальцев, делаю в середине скользящую петлю. – Что ты делаешь? – Добываю нам машину. Меня никогда не переставало удивлять, как часто мама оставляла ключи в машине. После того как мама в третий раз час прождала слесаря, а затем внимательно наблюдала за тем, как он отпирает ее машину, она придумала несколько трюков и научила им меня. Потом мама несколько раз случайно – хотя теперь я подозреваю, что не так уж и случайно – оставляла ключи в машине и предоставляла мне выкручиваться. Раньше я не пробовала провернуть этот конкретный трюк со шнурком от худи, но принцип тот же. Мне просто нужно найти старую машину с фиксатором замка у окна, просунуть петлю под край дверной рамы, а затем водить ее взад-вперед, пока петля не зацепится за выступающий штырек фиксатора. Тогда я потяну за оба конца шнурка, затяну петлю и дерну. Легко. Но я все равно не двигалась с места; я не могу поверить, что собираюсь украсть машину.