– Я делал то, что было нужно. Меня окатывает отвращение. – То, что случилось с тобой – а тебя избили и связали, – могло случиться и с моей мамой. А может быть, и что-то похуже. И эта перспектива никуда не делась. – Я не позволяю себе думать о том, что что-то вроде этого уже могло произойти. – И все это чтобы ты что – мог оплатить учебу? Купить новую машину, на этот раз такую, у которой багажник открывается изнутри? Прищурившись, он сует руку в задний карман, и я отшатываюсь, и только потом замечаю, что у него в руках всего лишь кошелек. Он бросает его мне, и я непроизвольно его ловлю. – Открой его. Кожа, из которой сделан кошелек, – маслянисто-гладкая. Внутри я нахожу водительские права, студенческое удостоверение Пенсильванского университета, несколько других карточек и кучу корешков от билетов на концерты. А еще я обнаруживаю там фотографии – десятки фотографий. На всех одна и та же пожилая женщина, с такой же темной кожей, как у Малькольма, и глубоко посаженными глазами. На многих фото он рядом с ней. Вот он задувает пять свечек на домашнем пироге, который держит в руках эта женщина. А вот он стоит в шапочке и мантии, а женщина, которая выглядит куда более хрупкой, улыбается ему. На самом последнем фото он целует ее в щеку, а она лежит на кровати – явно в больнице. – Это бабушка. Она забрала меня, когда мне было шесть. Именно благодаря ей я попал в колледж. Когда она заболела, я лишился стипендии, потому что должен был заботиться о ней. А когда ей понадобилось еще больше денег на лечение, я взялся за эту работу – найти женщину, которую обвинили в убийстве. И я уверен, что я ее найду. Он по-прежнему смотрит на меня, почти что провоцируя меня усомниться в его мотивах. – Думаешь, я подписался бы на это, если бы знал, что в итоге буду ехать в багажнике – вероятно, с перспективой оказаться в неглубокой могиле? – Но ты не прочь обречь на такую судьбу меня и маму? Незнание не освобождает от ответственности. Скрипнув зубами, он отвечает: – Ты вообще слушаешь? Я ничего не знал о тебе. Я даже не знал ничего о твоей маме – кроме того, что я прочитал в полицейском отчете и нашел онлайн. Имя и несколько фото, несколько разрозненных фактов. Вот и все. Он ждет, пока я чуть отойду и начну дышать ровнее. – Предполагалось, что я отправлю уведомление, когда найду ее, но я засомневался, когда, – он замолкает на несколько секунд, – …узнал о тебе. И тут ко мне явился наш общий знакомый и стал угрожать выбить мне зубы, если я не выдам ему все, что знаю… – Его голос затихает. – Вы с мамой уже ушли, когда мы добрались до вашего дома. Он потащил меня с собой, решил, что я смогу что-то найти в твоем ноутбуке. Я не нашел. Я даже не стал заходить в твою комнату, так что он мне его вынес. Только теперь я понимаю, что он считает, будто оправдывается, будто то, что он рассказывает, снимет с него вину в моих глазах. – Так значит, ты просто ждал в коридоре, пока он пороется в моей комнате и принесет тебе мой ноутбук? Думаю, тебе как раз хватило времени, чтобы украсть то наше с мамой фото, которое я нашла у тебя в кармане. – Я не подумал. Я просто… не хотел, чтобы оно ему досталось. Мой голос холоден как лед. – Ты привел его к мотелю. – Он бы убил меня, если бы я этого не сделал. Я взломал уличные и дорожные камеры, и мне понадобилась пара дней, но количество мест, где можно спрятаться, ограничено. – А моя мама? Ты рассказал ему, где найти и ее тоже? Он качает головой, его глаза совсем рядом с моими. – Я не знаю, где она. Я думал, она с тобой. Это правда. Проблема не в том, что я считаю, будто он врет. Я ему верю. И если он не знает, где моя мама, я просто не понимаю, что делать дальше. – Сможешь найти ее так же, как меня? – Честно? Единственная причина, по которой ее нашли на этот раз… – Из-за меня. Это я создала профиль на сайте знакомств и загрузила то фото. Я моргаю, чувствуя, как что-то колет глаза, и понимаю, что Малькольм смотрит на меня. Он не отводит взгляд. – Что? – спрашиваю я. – Я не врал. В новостях рассказали то же, что говорил я. Нет, он не врал. Но от того, что он дословно повторил историю, правдой она не становится – и выражение моего лица это выдает. Взмахнув руками настолько, насколько ему позволяют его ребра – в которых явно есть несколько трещин, если не переломов, – Малькольм произносит: – И что теперь? Больше у меня ничего нет. Он показывает обратно на офис администрации. – Я говорю тебе правду. Она тебя не устраивает, слушай, я понимаю – такая правда никого не порадует. Тогда я показываю тебе репортаж, в котором рассказывают то же самое, и ты по-прежнему не хочешь верить. А ведь это даже не старый репортаж, ему лет пять, а история все та же. И правда не изменится, так что… Он резко замолкает, подавившись словами, когда я подхожу к нему вплотную. – Пять лет назад? Ты уверен? – Даааа. – Он произносит это протяжно, стараясь отодвинуться, но я буквально нависаю над ним. Меня даже не волнует, что мама, получается, соврала мне и в этом. Потому что теперь я знаю, что делать. Мой дедушка не умер до моего рождения. И Малькольм поможет мне найти его. Вербовка Когда я сообщаю о своем плане Малькольму, он смеется. – Ну да, конечно. Когда я не смеюсь в ответ, он хмурится. – У тебя есть предсмертное желание? Посмотри на мое лицо. Вот что случится, если нас поймают. Что, думаешь, охотник за головами обойдется с тобой получше, потому что ты девочка? Он сделает все, что потребуется, чтобы найти твою маму и получить свои сто тысяч. – Сто тысяч долларов? – Я чувствую, как подгибаются колени. – Столько миссис Эббот готова заплатить за мою маму? Малькольм косится на меня. – Она ждала больше десяти лет, чтобы найти убийцу своего сына. Я резко выпрямляюсь. – Перестань так ее называть. Ты же тоже видел репортаж. Ты слышал, что говорил мой дедушка. Он не думал, что она это сделала, а он знает ее лучше, чем кто угодно еще. – Это называется «отрицание». – Нет, это называется «сомнение», и именно это чувство я сейчас испытываю в отношении тебя. Если бы ты не был так одержим своим желанием получить награду, ты бы тоже задался этим вопросом. Впервые с того момента, как я нашла Малькольма в багажнике, я поворачиваюсь к нему спиной. Я больше его не боюсь, и мне кажется, что он почувствует себя оскорбленным, если я покажу ему это. Прикусив губы в попытке отвлечься от боли в груди, я снова поворачиваюсь к нему. – Вот чего я хочу: поговорить с мамой, услышать от нее правду. Но я не могу этого сделать. Ты только что подтвердил, что единственный человек, который по-прежнему верит в ее невиновность, еще жив. А ты столько всего изучил, пытаясь выяснить, где найти мою мать. Ты же знаешь, где он, так ведь? Малькольм смотрит на меня и ругается себе под нос. – Он живет в доме престарелых в окрестностях Филадельфии, в тщательно охраняемом доме престарелых. Кроме того, персоналу дали инструкции звонить детективу, если кто-то хотя бы приблизится к нему. А потом звонок будет передан людям вроде нашего знакомого в сапогах со стальными носками. Догадаешься, что случится, если ты туда явишься? А если я буду с тобой? Держу пари, это будет еще круче, чем сидеть в багажнике. Так что, нет. Можешь взяться за свое оружие и спросить у меня еще что-нибудь. Я снова беру в руку свой самодельный нож, но совершено непроизвольно, вовсе не желая запугивать Малькольма. Хотя он выглядит уверенным, его взгляд слегка дергается, как тогда, когда мы прятались под кроватью. Он не недоверчив, он напуган. – Подумай о… – О, я уже подумал. Видишь ли, когда ты день за днем лежишь связанным в багажнике, заняться особо нечем. Насколько я понимаю, твоя мама собирается вернуться за тобой, как только решит, что это безопасно. Пока я держусь рядом с тобой, я смогу сразу же заметить ее появление, позвонить куда надо, получить свои деньги, перевести свою бабушку в больницу получше и забыть, что кто-то из вас вообще существовал. Вот мой план. Твой план… – Он поднимает брови так сильно, что они почти касаются линии волос. – Любой план, для которого потребуется добровольно приближаться к людям вроде того охотника за головами, может идти к черту. – Но в этом-то все и дело, – отвечаю я. – Безопасно уже не станет. Я никогда не буду в безопасности рядом с ней, если за ней охотятся. Она это знает. Вот почему она ушла, вот почему она не возвращается. Мой голос становится глухим и блеклым, когда меня саму пронизывает истинность этих слов. День за днем я мучила себя размышлениями о возможных версиях, в которых маме причиняли боль, на нее нападали, в которых она хотела вернуться ко мне, но не могла. Правда, в каком-то смысле хуже. Она никогда и не собиралась мне звонить. Она никогда и не собиралась возвращаться. Пока ее разыскивают за убийство Дерека Эббота, ей придется убегать даже от меня. – Тогда к черту все это, – выпаливает Малькольм. – Мне жаль, что твоя жизнь так сложилась, и все такое, но я не стану в это лезть. Можешь делать, что хочешь, Кэйтелин Рид, или Яблонски, или кто ты там, но я не собираюсь умирать за сотню тысяч. Хватит с меня!