– Эмбер… – Что случилось? Что стало последней каплей? – Что ты имеешь в виду? – Давай начистоту. Ты всегда одной ногой был не со мной. Тебя и так было практически невозможно вытащить на свидание, а когда получалось, ты не хотел развлечься. И почти никогда не целовал меня, если только не выпивал пару бутылок пива. Ну? Почему сейчас? – Я поцеловал другую, – признался я. Эмбер стиснула зубы. – История все интереснее и интереснее. Кого? – Вайолет Макнамара. – Только один раз? Или ты уже давно мне изменяешь? – Только один раз. Прошедшей ночью. Но это ложь. Я всегда был с Вайолет, с тех самых пор, как мы познакомились. Эмбер пристально смотрела на меня. – А ты шустрый, да? Но недостаточно. Ты должен был порвать со мной до того, как поцеловать другую девушку. – Ты права. Прости. Просто так вышло. И мне нет оправдания. Я сам поставил себя в такое положение… «Сделал Вайолет центром моей вселенной. Вот моя позиция. И никогда не захочу ее менять». – Я был полным придурком. Эмбер вздохнула, в ее голосе стало меньше ядовитой агрессии. – Нет, не был. В том-то и дело. На самом деле ты хороший парень, пытающийся поступать правильно. Но во время Осеннего бала мы зашли слишком далеко, и с тех пор ты пытаешься все исправить. Ты же знаешь, я не дура. Понимаю, что ты чувствовал себя обязанным. – Это не твоя вина. Я хотел попытаться. – Попытаться? Примерить мой размерчик? Как пальто? Посмотреть, подойду ли? – Нет. «Да. Возможно». – Ты мне понравилась, Эмбер, – произнес я. – Ты мне действительно нравишься. Но… – Ты любишь ее. – Почему ты так решила? – жалким голосом спросил я. – Я видела блог Эвелин. Шайло сказала, что это Вайолет сняла видео, где ты поешь «Все, чего я хочу». Как ты смотрел на нее, когда пел… На вечеринке у Ченса ведь не для нее было, верно? Но ты мне больше никогда не пел после того раза. На вечеринке у Ченса я пел не для Эмбер, но усугублять ситуацию не собирался. Я и так чувствовал себя полным дерьмом из-за того, что позволил так долго продолжаться этому спектаклю. Его акты оказались настолько длинными и скучными, что даже Эмбер устала. – Мне жаль, Эмбер. Действительно жаль. Как бы там ни было, я никогда не хотел причинить тебе боль. – Знаменитые последние слова. – Она перебросила свои длинные волосы через плечо. – Ладно, полагаю, это все. Только сделай мне одно одолжение. – Все, что угодно. – Дай мне немного времени, прежде чем начнешь ходить по коридорам за ручку с Вайолет, хорошо? – Так и сделаю. Сомневаюсь, что это произойдет в ближайшее время. Мне нужно разобраться в себе. – Я слабо улыбнулся. – Не стоило тебе это говорить. – Да, не стоило. – Каменное выражение лица Эмбер смягчилось. – Я думала, мне будет больнее. Так и есть. Не думай, что так просто тебя прощу. – Ты и не должна. – Но когда утром ты прислал мне это сообщение, я почти почувствовала облегчение. – Она бросила на меня скептический взгляд. – Миллер Стрэттон, в твоей голове уживаются джентльмен и засранец. Я тихонько усмехнулся. – Точно. Засранец родился в день, когда нас бросил отец. Но Эмбер не нуждалась в очередных моих оправданиях. – И мне стоит признаться, – добавила она. – Я немного увлеклась мыслью о нас с тобой. О том, что ты – известный музыкант, а я – девушка из твоих песен о любви. Так что, возможно, следовало самой уйти раньше. Но это не значит, что ты должен был целоваться с другой. – Согласен. Я всегда буду жалеть об этом. Жалеть о неподходящем моменте. Но о поцелуе с Вайолет я никогда не пожалею. Пускай он и разлучил нас еще сильнее. Эмбер тяжко вздохнула. – Ладно, ты выглядишь достаточно раскаявшимся. Мне пора. – Она повесила на плечо вышитую сумку. – Когда разберешься в себе, постарайся почаще включать джентльмена рядом с Вайолет и пореже засранца. Я поднял руку. – Сделаю все возможное, чтобы не подпускать к ней своего засранца. Она прыснула со смеху. – До встречи, Стрэттон. – Эй, Эмбер. – Что? – Спасибо, что ты такая классная. Она слабо улыбнулась, махнула рукой и ушла. Я рухнул на скамью, обуреваемый облегчением и сожалением. Облегчением от того, что наконец покончил с этим, а сожалением, что так долго тянул. Несколько дней спустя я сидел на той же скамейке и читал «Ночь нежна», когда ко мне подошла Эвелин Гонсалес. – Эй, привет. Что делаешь? – Она взглянула на обложку моей книги. – Фицджеральд. Его нет в нашем списке литературы. – Я знаю. Читаю, потому что сам захотел. – Ну просто идеальный парень с романтичной душой. Я вздохнул. – Чего ты хочешь, Эвелин? – Тебя. – Она рассмеялась над моим мрачным выражением. – Расслабься. Чисто по делу. Нам нужно поработать над твоим следующим видео. Последнее получилось крутым, но у меня появилась парочка свежих идей, которые хочу обсудить с тобой сегодня вечером. – Ты же знаешь, что я свободен только по воскресеньям. – На этот раз воскресенье не подойдет. Нужно сегодня. – Я не могу. После школы ждет работа. – Тогда после работы. – Будет уже поздно. Около десяти вечера. – Подойдет. – Она бросила на меня взгляд из-под опущенных ресниц. – И если сильно устанешь, то можешь остаться на ночь. – Эвелин… – О боже, я шучу. Какой же ты бука. – Она встала и одернула узкую юбку. – Десять часов, Стрэттон. Не опаздывай. Нужно действовать, пока ты горяченький и становишься только горячее. В музыкальном смысле. – Она послала мне воздушный поцелуй и зашагала прочь, покачивая волосами, собранными в хвост. Я не хотел идти к Эвелин и снимать очередное видео. Мне хотелось к Вайолет. Хотелось, как раньше, забраться через окно и сыграть для нее. А потом поцеловать и не сбежать, но остаться. Обнимать ее, уснуть рядом. Никакого секса, просто спать. Как в ту ночь четыре года назад, когда она узнала, где я живу. Но я обещал дать Эмбер немного времени, и совершенно уверен, что Вайолет тоже устала от моих выходок. То раскрываюсь перед ней, то отдаляюсь, а то и попросту сбегаю.