Часть 50 из 94 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Миллер приподнялся на локте и вцепился мне в волосы, так восхитительно доминируя в нашем поцелуе. Второй рукой он провел по моему телу, обвел грудь, зная, что еще никто так меня не трогал.
Я хотела его ласки. Еще ничего и никогда так сильно не хотела.
Я взяла его за руку и направила под свою толстовку, под футболку, чтобы он мог накрыть ладонью мою грудь. Он будто знакомился с ней, ласкал, взвешивал на ладони. Мои тихие стоны и вздохи подстегивали, и он залез под лифчик, где нащупал сосок, твердый, изнывающий от желания. Он кружил вокруг и щипал его, пока я стонала у его губ, гладила широкую спину, зарывалась пальцами в густые волосы.
Наши бедра вжимались друг в друга. Я приветственно приподняла попку и обхватила ногами его талию. Между нами так много одежды; джинсовая ткань врезалась в кожу до сладкой боли, его твердая эрекция разжигала между ног костер.
– Миллер…
Имя слетело с моих губ между поцелуями. Мы сбежали от реальности. Потому что в тот момент он был для меня целой вселенной. Никого, кроме него… А потом он исчез.
Его заменил холодный воздух, когда Миллер оторвался от меня с резким вскриком и мерзким проклятием. Я чувствовала себя так, словно меня жестоко разбудили от сладчайшего сна. Я медленно села, Миллер рядом. Он схватил горсть песка и швырнул ее в тлеющие угли, затем вскочил на ноги.
– Черт, – простонал он, обеими руками обхватив голову. – Черт!
Я пригладила помятую одежду и покрепче стянула на груди одеяло. Сожаление, раскаяние, чувство вины… Все хлынуло разом, погасив зародившийся пожар.
– Мне очень жаль, – прошептала я, слова унесло ветром.
– Я не из таких парней, – крикнул он, его красивый голос сочился гневом. – И никогда не хотел таким быть. Парнем, который изменяет, мать твою!
– Миллер, прости, – пискнула я, чувствуя, как подступают слезы. – Но сядь и поговори со мной. Пожалуйста! Нам нужно поговорить. По-настоящему поговорить.
Он резко повернулся ко мне, в его глазах отражалась боль.
– Я устал от разговоров. Мы разговариваем уже четыре года. Когда каждую гребаную секунду рядом с тобой мне хочется ласкать и целовать тебя… – Он провел рукой по губам, словно стирая напоминание о нас. – Но, черт возьми, сейчас? Когда у меня есть другая?
– Я знаю. Прости.
– Не только ты виновата, – прорычал он. – В том-то и дело. Я тоже виноват. Я позволил этому случиться, и теперь…
Он расстроенно замолчал и уткнулся взглядом в землю, качая головой.
– Она тебе не безразлична, – тихо проговорила я, дрожа от стыда.
– Не знаю. Нет, я… Черт, я такая сволочь. Потому что ей в любом случае будет больно, а я этого не хочу. И никогда не хотел. Я пошел к другой только потому, что пытался двигаться дальше. Потому что думал, что у нас с тобой нет будущего. И возможно, так и есть.
Я поглубже закуталась в одеяло, отгоняя холод утреннего воздуха и холод последних слов.
Миллер посмотрел на меня, и мое сердце разорвалось надвое, когда я увидела, как блестят его карие глаза.
– Ты была права с самого начала. Мы не можем сделать все правильно. Только все портим.
Больше не сказав ни слова, он взял футляр с гитарой и куртку.
– Миллер, подожди, – окликнула я. – Ты не можешь сбегать каждый раз, как мы прикасаемся друг к другу, целуемся, погружаемся в глубину наших чувств. Знаю, это все слишком. Слишком и для меня тоже…
– Не могу? – Он горько рассмеялся. – Так люди и поступают. Они сбегают. Даже ты, в конце концов.
– Что? – Я с трудом встала. – Почему ты так говоришь?
Но он повернулся ко мне спиной.
– Давай, пора идти, – произнес он холодным, бесцветным голосом. Незнакомым. – Мы с этим закончили.
15
Миллер
Я шел по трудному отрезку пути от хижины, Вайолет сзади. Прислушивался к ее шагам, не споткнется ли, не потеряет ли кроссовок в вязком песке. Мы не разговаривали. Не произнесли ни слова.
Ее машина была припаркована в переулке рядом с тропинкой, ведущей к океану. Я подождал, пока она благополучно усядется за руль. Взвизгнули шины, Вайолет отъехала на своем белом «Рав-4», оставив меня в облаке выхлопных паров. Я в последний раз увидел ее лицо в окне. Закрытое. Сдержанное.
А чего ты ожидал?
Впервые я все испортил, когда поцеловал ее. Разрушил нашу дружбу, и теперь никто из нас не знал, что делать друг с другом. Я не знал, что делать с потоком чувств, в котором тонул каждый раз, стоило нам соприкоснуться. Каждый поцелуй словно открывал дверь в другую жизнь, чертовски прекрасную. Я так долго хотел ее, хранил эмоции в своих песнях, где мог представлять наше будущее.
Но каждый раз, когда фантазия норовила воплотиться в жизнь, с ревом возвращались мои старые страхи. С тех пор как нас с мамой бросили на произвол судьбы, ненависть к отцу окружала меня подобно броне, беспомощность и страх породили силу. Я пообещал себе, что скорее уйду первым, чем позволю кому-нибудь вновь меня оставить. Всегда.
Но, глядя вслед Вайолет, я не чувствовал себя сильным. Все равно что проснуться посреди сна и не успеть ухватиться за него.
«У тебя нет шансов все исправить».
Но если хочешь исправить хоть что-то, то ты должен начать с Эмбер. Я достал телефон.
Мы можем поговорить? Сегодня?
Я двинулся в сторону дома, и через несколько минут пришел ответ.
Ты меня бросаешь.
Это не вопрос.
Встретимся на скамейке после школы?
Приму это как «да». Конечно. Хорошо.
Тогда увидимся.
Я с шумом выдохнул и убрал телефон. Мне хватит времени, чтобы поесть и вколоть инсулин, но переодеваться и принимать душ уже поздно. Придется идти в школу и расставаться с Эмбер, благоухая Вайолет.
Моя дерзость не знает границ…
После целого дня занятий, показавшегося мне вечностью, я подошел к скамейке на краю центрального двора. Та самая скамейка, на которой мы сидели с Вайолет в день голосования. Эмбер уже ждала меня.
– Привет, – сказал я, садясь рядом с ней.
Она окинула меня взглядом с головы до ног.
– Ты выглядишь ужасно. Тебе действительно так трудно далось это решение? Или ты не спал всю ночь, занимаясь чем-нибудь более важным? Кем-нибудь более важным?
– Я поздно лег и ни с кем не спал, но я…
– Разумеется, ты этого не делал, – с горечью произнесла она. – Удивительно, что ты до сих пор не ушел в монастырь. Или не совершил каминг-аут.
Я провел рукой по волосам. Для Эмбер одним из многочисленных недостатков в наших «отношениях» был мой отказ заниматься с ней сексом. Но мое сердце и тело принадлежали другой, и неважно, сколько дней, недель и месяцев проходило, этого не изменить.
Эмбер всплеснула руками.
– Эй! Ты даже порвать со мной не можешь, не витая в облаках.
– Знаю, прости.
– Значит, вот так, да? Я в шоке, – невозмутимым голосом сообщила она. – В шоке, говорю тебе. Это мое потрясенное лицо.
book-ads2