После школы я отправился домой и быстро принял душ перед работой. Чет, как обычно, требовал ответа, куда я хожу каждый вечер, и злился, что я отказывался ему говорить. – Будь ты моим сыном… – угрожающе протянул он. – Но это не так, – огрызнулся я. – Так что не суй свой нос в чужие дела. Я хлопнул дверью, пылая от гнева. Если бы папа нас не бросил, нам с мамой не пришлось бы иметь дело с этим чертовым Четом Хайлендом. Мы бы не жили в машине, а после в дерьмовой квартире. Будь он рядом, моя жизнь не превратилась бы в такой кавардак. Я мог бы стать парнем, которого Вайолет заслуживала. В Галерее я часами наблюдал как туристы бросают в автоматы четвертаки или играют в Скибол на дешевые пластмассовые призы. Посреди моря шума Пак-Мэн казался самым громким. Снова и снова привидения поедали Пак-Мэна и раздавался звук его кончины. Пора сваливать отсюда к чертовой матери. Поэтому я сел на автобус и поехал к большому белому двухэтажному дому Эвелин. В тишине ночи он казался призрачным. Как обычно, я написал ей, что приехал, и она меня впустила, проводила через чистые, теплые комнаты, на каждой стене висели фотографии улыбающихся членов семьи. Стены ее спальни были увешаны коллажами с губами, глазами и красивой одеждой, вырезанными из журналов, эскизами нарядов, которые, как я догадываюсь, рисовала она сама. Мода была мне безразлична, но я мог распознать талант. – От тебя пахнет попкорном, – заметила Эвелин, суетясь вокруг меня. – Издержки работы. – Ха! Ты такой милый. – Она провела пальцами по моим волосам. – Это обязательно? – Я пытаюсь воссоздать тот образ, который был на первом видео. Когда ты снял шапочку и взъерошил волосы. Если бы мне платили доллар за каждый комментарий о том, как тот твой жест намочил чьи-нибудь трусики… – Она постучала ногтем по подбородку. – Но, если подумать, мне действительно за такое платят. – Кстати, насчет этого, – произнес я, – мне положена доля или я вместо бесплатных публикаций в интернете теперь бесплатно передаю видео тебе? – Я же говорила, что мы разберемся со всем этим позже. – Ты сказала, что у тебя есть условия. – Будут. В свое время. Она надела мне на шею кожаный шнурок с костяным рогом. – Это тоже обязательно? – Он подходит к кожаным браслетам на твоих запястьях, – заявила она. – Они привлекают внимание к предплечьям. Очень сексуально. А подвеска сделает то же самое с грудью и шеей. Эвелин встала передо мной, наклонилась, чтобы рассмотреть поближе, и снова запустила руки в мои волосы. Мне открылся вид на торчащую из топа грудь. Эвелин поймала мой взгляд и медленно растянула губы в улыбке. – Ты на меня пялишься. – Ее ладони скользнули вниз по моей груди. – Нравится то, что видишь? – Эвелин, прекрати… – Я схватил ее за запястья и убрал ее руки от себя. – Что случилось? Я больше не вижу тебя с Эмбер. Да и с любой другой девушкой, если уж на то пошло. – Она улыбнулась и придвинулась ближе, уперевшись коленом на стул между моих ног. – Нет ничего плохого в том, чтобы немного развлечься. Я осторожно встал и оттолкнул ее. – Это ты подразумевала под своими требованиями? Цена твоей помощи? Ее темные глаза расширились, а жар в них сменился холодом. – Ты за кого меня принимаешь, за проститутку? Думаешь, я требую за услугу секс? – Нет, – растерянно ответил я. – Нет, конечно, нет. Прости. Но какого черта ты делаешь? – Я тебе помогаю раскрыть миру свой талант. – Ты знаешь, что я имею в виду. – На моем телефоне просигналило сообщение. – Черт. Сейчас… подожди. Я отошел в другой конец комнаты. Сообщение было от Шайло: Я только что узнала. Вайолет в Медцентре университета Калифорнии. Травма головы. Больше мне ничего не сообщили. Каждая клетка моего тела обернулась камнем. Мне показалось, что пол провалился и сердце ухнуло куда-то вниз. Я напечатал дрожащими пальцами: Скоро буду. Эвелин надула губы. – Что случилось? Я в отчаянии накинул куртку, сунул гитару в футляр и закинул ремень на плечо. – Мне нужно идти. – Сейчас? Мы не сняли видео. Что случилось? – Вайолет. Что-то… я не знаю. Мне нужно идти, – повторил я и выбежал, чувствуя, как бешено бьется пульс. Эвелин окликнула меня, но я едва ее слышал. В это время автобусы ходили редко, а я не мог позволить себе ждать ни одной гребаной секунды. Телефон сообщил, что Медицинский центр Калифорнийского университета находится в полутора милях отсюда. Тридцать минут пешком. Фраза «травма головы» мелькала в мозгу, как проблесковый маячок «скорой помощи». Я бросился бежать. 16 Вайолет Днем раньше… Они пришли. Руки слегка дрожали, когда я выбрала из почты четыре конверта. Пробежалась глазами по обратным адресам: Бейлор, Джорджтаун, Калифорнийский университет в Сан-Франциско и в Санта-Крузе. Письма о приеме или отказе. Сердце билось о грудную клетку, пока я относила почту на кухню. Прошло уже несколько дней после ночи у костра, а Миллер ни разу со мной не связался. Его слова преследовали меня каждую минуту бодрствования, проникали в мои сны по ночам. «Возможно, у нас нет будущего. Мы с этим закончили». А может, мы закончили еще до того, как начали. У меня перехватывало дыхание, стоило только подумать об этом. А потому я не думала. Когда мысли обращались к Миллеру, – а это случалось каждую минуту, – я гнала их прочь. Закрывала сердце. Я была права с самого начала. Каждый раз, стоило нам с Миллером коснуться друг друга или поцеловаться, как мы разлучались. Словно магниты, с одной стороны притягивающиеся, а с другой – отталкивающиеся. И, возможно, его чувства к Эмбер оказались глубже, чем я считала. Иначе почему бы ему хотя бы не позвонить мне и не рассказать, о чем он думает? Я могла бы спросить Шайло, но не хотела играть в испорченный телефон, когда вся информация идет через вторые руки. Однако неуверенность сводила с ума. Я была дурой, нарушила обещания, данные самой себе, а теперь боль в сердце стала нестерпимой. Мне бы сбежать, зарыться с головой в учебу, в подготовку к колледжу, чтобы, когда начнется следующий этап моей жизни, зависящий от четырех конвертов на кухонном столе, я была готова. Стала сильнее. Послеполуденное солнце заливало нашу просторную кухню. На мне была пижама, а волосы все еще влажные после душа. Я пришла с тяжелой футбольной тренировки, на которой тренер и товарищи по команде были удивлены моей агрессивной игрой. «Привыкайте», – хотелось сказать им. Мне было жизненно необходимо пинать мяч и бегать, пока изнеможение не вытеснит боль, иначе я просто упаду и заплачу. А я больше не собиралась быть такой девушкой. Я села за кухонный стол и открыла конверты, один за другим. Бейлор: принята. Джорджтаун: принята. Калифорнийский университет в Сан-Франциско: принята. Меня охватили радость и гордость. В каждый из этих университетов поступить нелегко, так что мои шансы на университет в Санта-Крузе довольно высоки. Тем не менее я задержала дыхание, когда разорвала последний конверт.