– Эм… Не знаю. Мне нравится выступать перед людьми. Я не понимал, насколько сильно, пока не попробовал на вечеринке. В тот момент мне показалось, что все дерьмо, накопившееся в душе, исчезло. Во время игры мне не нужно говорить об отце, моем прошлом или… «О том, что я к тебе чувствую». – Или о чем-нибудь еще… Я просто вкладываю все это в песни. А зрители слышат и, может быть, отчасти понимают. Они понимают меня. – Я пожал плечами. – Заставляют менее остро чувствовать одиночество. Темно-синие глаза Вайолет такие бездонные и красивые. Она видела и принимала каждую сломленную часть меня. Воздух словно сгустился и стал тяжелее. Я прокашлялся. – Короче говоря, я хочу заниматься музыкой и зарабатывать достаточно денег, чтобы жить без постоянной нервотрепки. И помочь маме. Вайолет нежно улыбнулась. – Понимаю. Но с твоим талантом, боюсь, ты не в силах повлиять на уровень популярности. Я усмехнулся. – Думаю, ты преувеличиваешь. – Ничего подобного. Боже, ее вера в меня огромна. Как будто моя популярность – вопрос времени, а не случая. Но интернет и так наводнили подражатели Шона и Билли. Мой голос просто затеряется среди сотен других голосов. С другой стороны, мой собственный план отправить никому не известные, сырые, как ад, демо в звукозаписывающие компании тоже далек от идеала. – Мы можем попробовать, но… – Отлично! Я готова, если ты не против. Но мне все еще нужно сказать ей, что я готов перестать вести себя как сволочь и стать другом, которого она хочет во мне видеть. Заботиться о ней, как она заботилась обо мне. Лучше всего сделать это быстро, как сорвать пластырь. – Как дела с Ривером? – спросил я, открывая футляр. Она настороженно выпрямилась на кровати. – Почему ты спрашиваешь? – Потому что ты мой друг. И я хочу, чтобы ты была счастлива. Ее плечи расслабились, а улыбка была чертовски притягательной… – Спасибо. Я тоже для тебя этого хочу. Я скучала по тебе. – Ее улыбка дрогнула. – Но Ривер? Не уверена, есть ли у нас с ним что-то. Вообще. – Нет? – Мое сердце встрепенулось и захотелось мгновенно сжечь свой план. – Почему? Она пожала плечами. – Он то кажется заинтересованным, то наоборот. Пригласил меня на Осенний бал, но с тех пор не писал. Просто это странно. – Ох. – Я вытащил гитару и положил на колени, делая вид, что настраиваю ее. – На объявлении ты выглядела довольно счастливой рядом с ним. – Только потому, что мне приходится упорно трудиться над собственным обаянием и остроумием даже для того, чтобы завязать самый банальный разговор, – съязвила она. – Черт побери, мы играли в игру для поцелуев, а он меня даже не поцеловал. Я тут же вскинул голову, и сердце бешено заколотилось. – Не поцеловал? – Похоже, он нервничает в моем присутствии, но ведь это невозможно, верно? – Нет ничего невозможного. – Мой голос внезапно охрип. Стал невнятным. Вайолет заметила. – Эм… а что насчет тебя? – спросила она, стряхивая невидимую соринку с пижамных штанов. – Идешь с Эмбер на бал? Мне показалось или она боится ответа? Боится, что скажу «да»? Или «нет»? – Я еще не приглашал. И даже не знаю, буду ли, – быстро добавил я. Вайолет заправила за ухо прядь черных, как вороново крыло, волос. Ее взгляд был где угодно, но не на мне. – Так… Начнем? Я кивнул и отмел все свои благородные намерения. Нейтральная песня, которую я собирался сыграть, тоже последовала за ними. Моими мыслями завладела песня «Все, чего я хочу», которую хотел спеть ей накануне первого дня в школе. – Готов? – спросила она. – А что надо делать? – Представься и скажи название песни, которой собираешься нас покорить. Я сел на край кровати Вайолет, а она уселась рядом со мной, скрестив ноги и держа телефон. – Пять, четыре, три… – Эм, привет. Я Миллер Стрэттон, – произнес я, внезапно занервничав без храбрости, которую на вечеринке дарила текила. Глазок камеры уставился прямо на меня. – Э-э, я из Санта-Круза, штат Калифорния… Внезапно от вязаной шапочки у меня ужасно зачесалась голова. Я снял ее и провел рукой по волосам. Несколько прядей упало мне на лоб. Глаза Вайолет расширились, и у нее перехватило дыхание. Наверное, потому что я запорол видео. Откинув волосы с глаз, я откашлялся и сосредоточил все свое внимание на гитаре. – Сейчас сыграю песню под названием «Все, чего я хочу». Я положил пальцы на струны и заиграл мелодию, помогавшую успокоить беспорядочные мысли и чувства. Эмоции и гармония питали мой голос и слова – сотни различных способов сказать об одном и том же. Попросить Вайолет полюбить меня так, как я любил ее. На последнем припеве мой голос стал громче, а сердце сжалось до боли, до опустошения, отдавая все. Чувствую себя счастливым, но настолько слабым, Любовь жестока, на сердце сплошные раны. Не прикасайся, детка, к моим шрамам, Пока не захочешь узнать, в каких виновна сама. Все, чего я хочу, Все, чего я хочу, Чтобы ты влюбилась в меня, большего не прошу. Последняя нота задрожала и стихла. Вайолет еще немного подержала телефон, потом нажала на «стоп» и уронила руки на колени. Ее сочные, полные губы приоткрылись. Фарфоровая кожа порозовела, а глаза загорелись. В отражении глаз я увидел себя. Того, кто действительно мог выкарабкаться из этой дерьмовой жизни благодаря подаренному Вселенной и Богом таланту. – Миллер, боже мой… – выдохнула Вайолет. – Это было… «Для тебя. Это было для тебя. О тебе все мои песни». – Это было… нереально, – произнесла она. – Правда? Вайолет прижала ладонь к сердцу. – Да. О господи, Миллер… Она потянулась ко мне и обняла. Я убрал гитару и крепко обнял Вайолет в ответ, закрыв глаза и утонув в ощущениях. Нежность, тепло… аромат ее кожи, волос, сладкое дыхание на моей шее. – У тебя все получится, – произнесла она, прижавшись губами к моему плечу. – Я чувствую. И в этот момент, ободренный и окутанный ее верой в меня, я почувствовал то же самое. Немного приподнял голову в потребности поцеловать ее полные губы. Ее нежная щека скользнула по моей щетине. Еще одно маленькое движение, нерешительное, но ведомое зовом сердца, и мои губы коснулись уголка ее рта. Она отстранилась, но лишь настолько, чтобы встретиться со мной взглядом, полным обнаженного желания. От легкого хриплого вдоха ее губы приоткрылись, лишая меня всякой воли. С тихим, грубым звуком несдерживаемого желания, я поцеловал ее. Поцеловал свою лучшую подругу. Изменил нас навсегда. Назад уже поздно, да и желания нет. Не хочется ничего, кроме настоящего.