Я тяжело опустился на камень и вытащил несколько леденцов. – Колеса? – поинтересовался Холден. – Делись с ближним, Стрэттон. – Глюкоза. У меня диабет. В его зеленых глазах мелькнуло искреннее беспокойство. – Ты в порядке? – Ага. Спасибо. – Я покосился на него. – Чем ты так разозлил Ривера Уитмора? – Я сегодня многих позлил. Тебе стоит быть более конкретным. – Квотербека. Когда вы играли в эту Семиминутную игру. – Ах да. – Холден откашлялся, а потом пожал плечами, глядя на океан. – Не помню. – Уверен? – Похоже, ты разочарован. – Я надеялся, что ты врезал ему по яйцам. – Рассказать? Тяжесть ночи и всего, что случилось – и не случилось, – давила на плечи, прижимала к земле. Все это меня утомило. – Не сегодня. – Вполне справедливо. Ронан предложил нам пива из холодильника, который припрятал до этого в хижине. Холден взял одно, я отмахнулся. – Все еще неважно себя чувствую, – объяснил я и вытащил из рюкзака апельсиновый сок. – Здесь хорошо, – протянул Холден через минуту. – Действительно хорошо, черт возьми. Как будто я могу просто… дышать полной грудью. Я кивнул. – И я. – И я, – согласился Ронан. – Парни, а вы часто здесь тусуетесь? – поинтересовался Холден, и я увидел в его глазах уязвимость. Защитные стены немного опустились. Пока что я видел его только в двух состояниях: холодным и собранным и дико пьяным. Впервые он больше походил на семнадцатилетнего парня без всяких масок. – Почти каждый день, – я сделал глоток сока и переглянулся с Ронаном. Тот кивнул. – Ты тоже можешь приходить сюда. В любое время. Mi casa es su casa. Правда, это не дом. Как сказать по-испански: наша дерьмовая хижина – твоя дерьмовая хижина? – Nuestra casucha es su casucha, – немедленно отреагировал Холден с безупречным испанским акцентом. Мы с Ронаном обменялись взглядами. – Ты говоришь по-испански? – И по-французски. Еще по-итальянски. Немного по-португальски и по-гречески. – Ты вундеркинд, что ли? – изумился Ронан. – Так говорят, – ответил Холден, глядя на океан. – Мой IQ —153. Я тихо присвистнул. Холден кивнул. – Кажется, довольно полезные навыки, да? – Полезные? – Я фыркнул. – Все равно что иметь ключ к разгадке жизни. Он усмехнулся. – Если бы. По моему опыту это означает лишь, что бесконечные мысли в моей голове могут мучить меня более изощренным способом сразу на нескольких языках. Я подождал, пока напряжение немного спадет, а затем небрежно спросил: – Итак, мне направлять тебе свои домашние задания по электронной почте или предпочитаешь бумажную версию? Холден заливисто рассмеялся, и мне показалось, что окутавшая было его тень рассеялась. – Без шансов, Стрэттон. Я ухмыльнулся. – Стоило попытаться. Наступила более приятная тишина. – Да, здесь просто идеально, черт возьми, – воскликнул Холден. – Как будто мы на краю света и никто не может нас тут достать. – Ага, – согласился я, а Ронан кивнул. Холден вдохнул и выдохнул. – Я гей, – выпалил он. – Просто хочу сразу все прояснить. На случай, если это не было очевидным. Это станет проблемой? Я нахмурился. – Нет. С чего бы? – Спроси моего отца. – Он посмотрел на Ронана. – А как насчет тебя? Ронан отхлебнул пива. – Нет, я не гей. Мгновение все молчали, а потом снова раздался хохот. Я смеялся до боли в животе и слез в глазах. Даже Ронан усмехнулся и подлил розжига в костер. Любое напряжение, которое еще оставалось между нами тремя, сгорело в огне, и я чувствовал себя так же, как при первой встрече с Ронаном. Холден Пэриш тоже подходил к этому месту. Вместе с нами. – Ты сумасшедший ублюдок, знаешь об этом? Он вытер глаза. – Так меня и называют. – Знаешь, ты ведь мог быть с ними. Среди популярных учеников. – Зачем, если намного веселее издеваться над ними? – Веселее, – ровным голосом повторил Ронан, словно холодным ножом обрубая смех. – Так вот ради чего было все это дерьмо с Фрэнки? Ради веселья? Улыбка Холдена исчезла, и от него, казалось, вновь повеяло мрачным холодом. – Я сделал это, чтобы застать его врасплох. Вот и все. Но это не все. Ни разу. Однако у всех нас были секреты и свои скелеты в шкафу. Ронан остался со мной как раз потому, что я не совал нос в чужие дела и мы не собирались нарушать традицию с Холденом. Но с наступлением ночи он сам немного рассказал нам о себе. Что переехал сюда из Сиэтла и жил с тетей и дядей в Сибрайте, самом богатом районе Санта-Круза. Его особняки затмевали даже дом Вайолет. – Тебе оставался всего год старшей школы, – заметил я. – Зачем уезжать? – За меня все решили. После второго года старшей школы отец устроил мне небольшую поездку в глушь. – Ты имеешь в виду лагерь? – Конечно, – кисло согласился Холден, кутаясь в пальто, несмотря на огонь и теплую летнюю ночь. – Лагерь. Этот тур подразумевал год в Швейцарии. В Лечебнице дю Лак Леман, – произнес он с французским акцентом, столь же безупречным, как и его испанский. – Для нас с вами это Женевское озеро. – Лечебнице?.. – Дурка. Сумасшедший дом. Психиатрическая лечебница. Как хотите, называйте. Я подался вперед.