Джулия кивнула. – Богатый, но сумасшедший. А жаль. Я выдавила из себя улыбку и встала. – Скажете Эвелин, что я ушла? Думаю, с меня хватит. Вызову такси. – Уже? Сейчас только десять часов. – Да, я… Из глубины дома послышались крики и внезапный звон разбитого стекла. Музыка внезапно смолкла, и громко и отчетливо прозвучал голос Холдена Пэриша: – Все заткнитесь на хрен. И вот тогда я услышала это. Слабый перебор гитары. Я поспешила обратно в дом. Столовая Блейлоков соединялась с гостиной. Холден стоял на обеденном столе. У его ног валялись осколки бутылки из-под текилы, поблескивая на свету и царапая полированное красное дерево. Он снова рявкнул на тех, кто продолжал болтать, и по его команде комната затихла. Для Миллера. Мой лучший друг играл на гитаре и пел «Yellow». Наша песня… Другие ворвались из кухни следом за мной, Ченс требовал ответа, что, черт возьми, случилось со столом в столовой. Я едва его заметила. Как и все остальные. Хриплый, низкий, идеальный голос Миллера под приглушенный перебор гитары целиком завладел темной комнатой. Его тон и подача были ненавязчивыми, мелодичными. Он открылся. Талант, который так долго скрывали, теперь вырвался на свободу и очаровывал всех слушателей. Включая Эмбер Блейк. Она сидела перед ним, скрестив ноги, с мечтательной улыбкой на губах. Глаза Миллера были закрыты; он не смотрел на нее с тоской, но сердце подсказывало мне, что он действительно мог это чувствовать. «Какое тебе дело? Тебе нравится Ривер. Он пригласил тебя на танцы!» Но Миллер впервые пел на публике, вместе с Эмбер. Может быть, для Эмбер. И он выбрал нашу песню. Сердце наполнилось радостью и болью – как будто от лихорадки меня бросало то в жар, то в холод. Зрителей переполнял восторг. Кто-то зажег зажигалки, кто-то включил фонарик на телефоне, и темнота словно наполнилась звездным светом. Было так легко представить на месте гостиной погруженную в темноту концертную площадку, где на сцене в лучах прожектора сидел Миллер и играл на гитаре. Я оторвала от него взгляд и заметила нависшую тень Ронана, который скрестил руки на груди и небрежно прислонился к стене, но при этом внимательно наблюдал за Миллером. Готовый защитить. Я оглянулась на Миллера, который теперь наблюдал за мной. Наши глаза встретились, и он безжалостно удерживал мой взгляд, пока пел. – Ради тебя я бы истек кровью. Должно быть, я слишком много выпила, потому что внезапно меня затошнило. Я не могла пошевелиться. Живот скрутило таким тугим узлом, что я едва могла дышать. «Что со мной происходит?» Песня закончилась, и наступила тишина, пока Холден, все еще стоявший на обеденном столе, не бросил в потрясенную тишину: – Да это же охрененно! Гости вдруг разразились радостными возгласами и аплодисментами, и именно тогда я вырвалась из оцепенения. Я тоже захлопала. Хлопала так сильно, что запекло ладони, улыбалась так широко, что начало сводить скулы. Сердце переполняла радость и восторг, но по щекам катились слезы. Миллер стал свидетелем моей реакции. Выражение его лица смягчилось, и он начал подниматься, но я протолкалась сквозь толпу к парадной двери и скрылась в ночи. 8 Миллер «Я потерял ее». Сердце уже разлетелось на миллион осколков, когда я наблюдал, как Ривер идет за Вайолет в чулан. И снова треснуло, когда она убежала. «Беги за ней. Скажи ей. Сейчас». Я собрался последовать за Вайолет, но внезапно появился Фрэнки Дауд со своими друзьями, Майки и Тэдом. Они окружили меня и оттолкнули назад. – Ну-ка, посмотрите, кто сорвал нам вечеринку. Куда-то торопишься, Стрэттон? – поинтересовался Фрэнки, толкая меня. Нос скрывала марля и лейкопластырь, под обоими глазами залегли темные круги. – Отвали, придурок, – прорычал я. Эмбер взяла меня за руку и тихонько шептала что-то о том, чтобы я вернулся и сел с ней. Я стряхнул ее ладонь. Фрэнки усмехнулся. – А то что? Снова велишь своему сбежавшему из тюрьмы охраннику мне вмазать? Ронан встал позади меня, скрестив руки на груди и широко расставив ноги. При виде Ронана у Фрэнки округлились глаза от страха, и он зарычал: – Ты гребаный покойник, чувак! Ты понятия не имеешь, кто я такой. – Я знаю, кто ты. – Казалось, будто голос Ронана шел из-под земли. – Мне точно известно, кто ты. Туго натянутые струны напряжения между нами пятерыми были готовы лопнуть. А Вайолет уходила все дальше… – Чувак! Какого хрена ты творишь? Вечеринка затихла и все взгляды обратились к обеденному столу. Холден отбивал чечетку посреди разбитого стекла на столешнице из красного дерева, и изображал сопливую версию песни «Singing in the Rain». Он был пьян в стельку, но ухитрялся держаться вне зоны досягаемости Ченса, пытавшегося стащить его со стола. Комната оживилась, раздавались радостные возгласы и смех, многие достали телефоны. – Родители меня на хрен прикончат! – бушевал Ченс. – Кто-нибудь, помогите мне снять этого придурка со стола. Холден рассмеялся и отпрыгнул в сторону от руки Ченса. Из кухни появился Ривер. – Шоу окончено, – произнес он холодным и низким голосом. – Проваливай на хрен. Холден присел и протянул к Риверу ладонь, напевая: – Какое прекрасное чувство, я счастлив опять. Ривер зарычал и отшвырнул его руку. Попытался схватить его, но Холден с поразительной ловкостью сам соскочил со стола. Ривер и Ченс бросились за ним в гостиную, где Холден перемахнул через спинку дивана, приземлившись между парочкой гостей, а затем запрыгнул на кофейный столик. Пивные банки разлетелись во все стороны, бутылка разбилась вдребезги, и стекло заскрежетало под ботинками Холдена. – Просто пою и танцую под дожде-е-ем… Меня, как и всех остальных, настолько поглотила эта сюрреалистическая сцена, что я не обращал внимание на происходившее за спиной. – Ты труп, ублюдок, – прорычал Фрэнки Ронану, и я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как этот псих вытаскивает полицейский электрошокер из заднего кармана своих вечно сваливающихся шорт. – Эй, эй!.. – начал я, но отпрянул, когда Фрэнки бросился на Ронана. Тот весь вечер походил на каменную статую, но быстро сделал ложный выпад вправо и ударил Фрэнки по руке. Электрошокер отлетел в сторону, и Ронан, схватив Фрэнки за футболку, толкнул его в сторону Холдена. Толпа расступилась в сторону, а парни повалились на ковер, сцепившись друг с другом и размахивая кулаками. Ривер и Ченс бросились их разнимать, но Фрэнки дрался, как бешеный пес, сплевывая кровь. Бинт на носу расцветал кроваво-красными розами. – Сдохни, тварь! – орал он, вырываясь из рук Ченса. – Ты труп, слышал меня?! – Он схватил разбитую бутылку пива с кофейного столика у ног Холдена и замахнулся зазубренным концом на Ронана. – Я убью тебя, ублюдок! Ривер и Ченс снова закричали на него, но Фрэнки замахнулся бутылкой, отгоняя их. Эмбер вцепилась мне в руку, а я как мог старался заслонить ее от развернувшегося хаоса, одновременно пытаясь оттащить Ронана. Но тот был неподвижен, как скала. Фрэнки несколько раз взмахнул бутылкой, и толпа вмиг притихла. Все ахнули, когда по предплечью Ронана протянулась кровавая полоса. Ронан посмотрел на красную линию пореза, а затем снова на Фрэнки. – Это была ошибка. Его руки сжались в кулаки, и я почувствовал, как он весь напрягся. Готовый наброситься. Его ранят еще сильнее, возможно, даже зарежут, но он не успокоится, пока не изобьет Фрэнки до полусмерти. Или не убьет его. Но тут в самую гущу драки со стола спрыгнул Холден. Он встал между двумя парнями, рванул на себе рубашку и обнажил перед Фрэнки левую сторону груди.