Масяня окончательно сдала позиции и не возражала, даже когда в доме появилась молодая женщина с дипломом педагога и психолога. Да, это вам не Мариванна! Она с порога заявила, что ее зовут Маша, но можно просто Мэри, и принялась чирикать по-английски. Очень скоро Лу начала ей отвечать. Люблю профессионалов, и неважно, в какой области — будь то садовник, врач или няня. Мы быстро нашли общий язык с этой молодой женщиной. Вечером мы пили чай на кухне. Лу спала в своей комнате. Марина еще не вернулась. — Скажите, Маша, что вы думаете о девочке? — спросила я, понизив голос, Катерина, как обычно, подслушивала, чтобы потом донести хозяйке, что там затевают эти пришлые люди. — Скажу вам честно — ребенок чудовищно запущен в педагогическом плане, — призналась воспитательница. — Видимо, девочкой совершенно не занимались. А в этом возрасте дорог каждый месяц. Да что там — каждый день. Детский мозг, как губка, впитывает новые впечатления, быстро усваивает. Четыре-шесть лет — идеальный период для обучения. — Но ведь не все так плохо? Еще не поздно? — забеспокоилась я, как будто Лу была моей дочкой. — Все поправимо, — улыбнулась Мария. — Развивающие занятия, рисование, иностранные языки, арт-терапия — и через полгода вы не узнаете свою подопечную. Я подумала, что через полгода меня, скорее всего, не будет в этом доме. Я случайный человек в судьбе Луизы. Не увижу, как девочка пойдет в школу, не узнаю, как у нее дела… — А что вы скажете насчет ее постоянного вранья? — Я перевела разговор на другую, менее болезненную тему. — Меня беспокоит, что девочка все время несет что-то невообразимое. — Это как раз нормально, — засмеялась воспитательница. — Дошкольники плохо понимают разницу между реальностью и вымыслом. Их фантазии для них так же реальны, как жизнь. Именно поэтому они верят в Деда Мороза или фей. Лу несчастна в своей реальной жизни, поэтому компенсирует это выдумками. Сегодня она мне рассказала, как видела в лесу зомби. — Да, про это я тоже слышала, — пробормотала я. — Ее мать смотрит фильмы ужасов. Наверное, девочка видела что-то страшное. Да еще гибель отца… Вы ведь слышали об этом? Может быть, Луизе требуется помощь специалиста? Мария стерла улыбку с лица и серьезно ответила: — Кое-что меня тоже беспокоит, но уверяю вас, дети крепче, чем кажутся. Смерть для них не существует. Они просто не в силах осознать, что это такое. Конечно, девочка страдает, но не из-за гибели отца — это факт ею не осознан, а от недостатка родительского внимания. А это мы с вами постараемся компенсировать. Прошло почти три недели, прежде чем Луиза поправилась. В один из дней, когда Марина осталась дома, в дом Лазаревых прибыл гость. В дверь комнаты Лу постучали, и, не дожидаясь приглашения, вошел молодой мужчина в сером костюме-двойке и черной рубашке. У него была очень белая кожа и черные волосы. Синеватая тень на щеках показывала, что он из тех, кому приходится бриться дважды в день. Увидев его, Луиза оттолкнула коробку с фломастерами и вскочила. — Ну-ка, ну-ка, а где тут наша маленькая принцесса? — медовым голосом спросил незнакомец. Он повернулся ко мне и неожиданно улыбнулся: — А вы, наверное, знаменитая Евгения Охотникова? — Не знала, что я знаменита, — усмехнулась я. — Много слышал о вас. Да и вы обо мне, очевидно. Я — Мишаков. Да, имя в нашем городе известное. Алексей Мишаков занимался строительством, а поскольку был дальним родственником губернатора, то все самые вкусные подряды шли через его фирму. Гость вручил Луизе коробку с игрушкой. Девочка уселась на пол и сосредоточенно занялась распаковыванием подарка. — Я дружил с Леонидом, — пояснил Мишаков, глядя на девочку. — Такая трагедия. До сих пор не могу поверить, что Лёни нет. Вошла Марина. — Ну что, проведал больную? — Да, на вид она просто богатырь. Моя крестница — сильная девочка! Лу подняла голову от коробки и сообщила: — Это дядя Алёша медведя мне подарил. Марина молча стояла и как будто чего-то ждала. Мишаков смотрел на вдову. Им явно мешало мое присутствие — ведь девочки можно было не стесняться. В воздухе ощущалось странное напряжение. — Ладно, я поехал, — наконец громко сказал Алексей Мишаков. — Дела сами себя не переделают. Марина даже не улыбнулась. Вечером я наконец-то дозвонилась Сташевичу. — Иосиф Леонидович, что я делаю в доме Лазаревых? — напрямую спросила я. — Мне кажется, опасности для девочки больше нет. Прошло уже три недели с момента оглашения завещания. — Позвольте мне самому судить об этом, — довольно сухо ответил юрист. — Вы многого не знаете, Евгения. — И чего же я не знаю? Может быть, вы мне расскажете то, что мне следует знать? Юрист вздохнул. — Не забывайте, отец девочки погиб насильственной смертью. Продолжайте выполнять свои обязанности. Возможно, в скором времени что-то изменится. Но время утекало, а все у Лазаревых шло по-прежнему. В доме всем распоряжалась Катерина, но апартаменты маленькой принцессы теперь считались нейтральной территорией. Марина проводила время с подругами. Мэри учила малышку читать и болтать по-английски. Агеев выполнил обещание и свозил нас посмотреть щенков алабая. Мариванна больше не появлялась. Луиза окончательно поправилась и делала успехи в учебе. Все были при деле. Только я тратила время даром. Следовало признать — Марина оказалась права. Ее дочери ничто и никто не угрожает. Для чего Сташевич навязал мне эту работу? Я не привыкла получать деньги — и немалые — за бездействие. Интересно, что имел в виду Сташевич? Мои мысли то и дело возвращались к убийству Леонида Лазарева. Это было центральное событие для всех: и для Марины, и для маленькой Лу, и для покойной Елизаветы Михайловны, и даже для меня — иначе я бы не оказалась в этом доме. Но об обстоятельствах смерти банкира я знала совсем немного — так, какие-то слухи, короткая справка в криминальной хронике. Значит, надо получить больше информации. Тарасов — мой город. То есть, конечно, он мне не принадлежит, и управляет им мэр, а вовсе не Евгения Охотникова. Дело в том, что у меня много знакомых, друзей-приятелей и просто людей, чем-то мне обязанных. А значит, тайна следствия — не для меня. Только не в этом городе. Мой друг Игорь Алехин ушел на повышение и был недоступен, зато Галя Миронова не откажет мне в помощи. Так думала я, набирая знакомый номер. — Охотникова, ты самый прагматичный человек из всех, кого я знаю, — выдала мне подруга, — никогда не позвонишь просто так. Только если тебе что-то от меня нужно. С Галиной мы знакомы давно, она знает меня как облупленную, поэтому я не стала хитрить. — Никогда не беспокою тебя по пустякам. Ты единственная, кто может мне помочь. «Капитанская дочка» слегка оттаяла. Прозвище Галя получила потому, что была потомственным полицейским. Я хорошо знала ее отца, домашнего тирана и садовода-самоучку. — Как папочка? — А, не спрашивай, — засмеялась Галя, — у него новое увлечение — туя. Радует одно — уже глубокая осень, и садовый сезон закрыт. Ладно, Евгения, что тебя интересует? — Лазарев, — честно ответила я. — Ну, знаешь! Следствие еще идет. Ничем не могу помочь, подруга. Не лезь куда не звали. — Слушай, за полгода не раскрыли — значит, будет тебе висяк, огрызнулась я. — Я же прошу только сведения общего характера. Ваши служебные тайны меня не интересуют. Мне ведь приходится работать в этой семейке. Ну, помоги, а? — Ты понимаешь, что толкаешь меня на служебное преступление? — устало спросила Галина. — Да, — честно призналась я, — а ты знаешь, что я не отстану? — Что тебя интересует? — Всё! — жадно задышала я. Вкратце история выглядела так.