– Ничего не получится. – Минаев скорчил недовольную мину, потому что разговор стал уходить в неинтересную для него сторону. – Не найдешь потом ни в жизнь. Беличья болезнь. – Почему беличья? – смутился Вовка. Сначала бешенство, теперь какие-то белки. – Ну ты совсем того, – покрутил пальцем у виска Серега. – Нам географ рассказывал, что белки никогда не запоминают, куда прячут свои орехи. Если в дупло положат, еще найдут, а если под деревом закопают, то непременно потеряют. Их запасами потом ежи питаются. – Ежи, говоришь? – В голове у Вовки что-то такое вертелось, вот-вот оно должно было оформиться в четкую мысль, но нечто пока мешало этому процессу. – Слушай, Минаев, вот если бы ты нашел клад, что бы ты с ним сделал? – Смотря что там будет. Если золото-серебро, то куплю билет и отправлюсь в кругосветное путешествие. А если железяки – сдам их в металлолом, а на вырученные деньги мороженого наемся. – Какой металлолом? – Вовка уже представил, как Минаев с сундучком на плече входит в подвал, где сидят прожженные бандиты и на весах взвешивают разноцветные драгоценные камешки. Фраза о металлоломе его здорово сбила с толку. – Там же должны быть украшения. – Там – украшения, – согласился Серега. – Только железные. – А ты откуда знаешь? – Вовка с удивлением посмотрел на приятеля. – Ты вообще о чем говоришь? – Это ты о чем говоришь? – накинулся на него Серега. – О кладе. Если ты найдешь клад, в полицию его отнесешь? – Я что, больной? – искренне возмутился Минаев. – Говорю же: в кругосветку хочу. А на металлолом далеко не уедешь… И приятели уставились друг на друга. Первым не выдержал Серега: – Вы все какие-то странные. Вчера Манька меня о кладах пытала, сегодня ты… И Вовка все понял. – Так, значит, клад есть? – осторожно спросил он. – Ты-то откуда знаешь? – фыркнул Минаев. – С меня Манька честное слово брала, говорила, что ни одна живая душа не в курсе. Или ты теперь большой друг моей сеструхи? – Ты что? – разозлился Маркин. – Сам в следующий раз возись с этой мелюзгой! Это она ко мне пристала – помоги да помоги! Я что – воспитатель в детском саду, чтобы малышам сопли вытирать? – Значит, тебе тоже Манька рассказала? – понимающе покивал головой Серега. – Ничего она мне не рассказывала! У меня свой источник. – Вовка для верности похлопал по рюкзаку. – Самый надежный. Ну и что там за клад? – Ничего особенного, – махнул рукой Серега. – Железки какие-то, говорит. – А вот кое-кто, – и Вовка снова постучал по рюкзаку, – считает, что это не простые железяки. Что принадлежали они ведьме! И что они могут быть опасны! Долгую секунду Минаев размышлял над сказанным и уже открыл было рот, чтобы высказать свое предположение, как над головой у них раздался крик: – Ду-ся! Вовка сразу посмотрел на балкон третьего этажа. Там стояла его мама. – Ду-у-уська! – снова позвала она. – Пошли ко мне, – позвал Маркин и побежал к подъезду. – Зачем? – удивился Серега. – Случилось что-то? – Дуська, наверное, сбежала. – Вовка копался в своем рюкзаке в поисках ключей от квартиры. – На нее вчера бешенство напало, а теперь она, видимо, деру дала. – Бешенство? – И Минаев попятился к лестничной клетке. – Так это от тебя все заразились? – Как же! – фыркнул Вовка. Ключи не находились. – И шкаф на Маркушина я уронил. И Маркелова в столовой толкнул. И железки у кладбища закопал. И тебя сейчас съем. Да где же он! – Маркин надавил на кнопку звонка, а когда повернул голову, Сереги рядом не было. День какой-то сегодня… все пропадают. Сначала девчонки, теперь лучший друг. На пороге его встретила заплаканная мама. – Дуся сбежала, – всхлипнула она. – Я на работу собиралась, хотела ее покормить, а ее нигде нет. У Вовки в голове зародились нехорошие подозрения, что все это неспроста и что без кошки с ним снова могут начаться неприятности. И они не заставили себя ждать. Глава 5 Голоса и призраки Ни на какой каток Вовка не пошел. Дуся не находилась. Ни на запах котлет, ни на шуршание пакета с кошачьим кормом черная мордочка не появлялась. Даже вчерашний эксперимент с балконом не удался. Мама ушла на работу. Маркин остался один. Он вертел в руках тетрадку злополучного Володи Маркова, надеясь, что в голову придет хотя бы одна мысль. Мысли не приходили, только из памяти вываливались какие-то слова и фразы, мешающие думать. «Сестры, мчимся чередой Над землей и над водой…» Так и виделось тоскливое осеннее болото, тоненькие деревца, жиденькая травка, слоистый туман. Опять болото? Где-то это уже было… А над туманом кто-то летает, мерзко хихикает, приговаривая: «Пламя, прядай, клокочи! Зелье, прей! Котел, урчи!» Вовка вздрогнул. И вновь ему показалось, что в комнате он не один. – Дуся, – на всякий случай позвал он. – Кис-кис-кис… Откуда-то потянуло кислым запахом прелой листвы. Ему даже показалось, что квакнула лягушка. Он вскочил. Какие лягушки в январе месяце? «Шшшш», – звучало навязчиво. «Это бешенство!» – всплыл у него в голове голос Минаева. «Так вот кто всех заразил!» – как эхо твердил Серега. «Не волнуйся, – хихикнула медсестра. – Освобождение на два дня получишь». «У меня насморк», – появился откуда-то Марков и зазвонил в колокольчик. «А клад мы никому не отдадим», – захохотала Манька и тоже позвонила в колокольчик. Звон все настойчивее и настойчивее лез в уши. Он уже раздавался со всех сторон. Вовка поднял глаза. Сверху на него обрушился поток воды.