– А дальше что? – спросила Нинка. Вошедшие в свои роли герои не сразу отозвались. Несколько мгновений еще буравили друг друга взглядами и только потом подняли головы. Нинка выглядывала со второго этажа. Странно, что эта мелюзга постоянно попадалась ей на пути. Они, конечно, дернулись. Но Нинка не была похожа на взрослую или вожатого, поэтому все остались на своих местах. – Я его убью и все, – жестко произнесла кудрявая. – А потом? – не отставала Нинка. – Когда он умрет? На втором этаже были окна изолятора, здесь же была медчасть. Нинку послали за перекисью и ватой – кто-то из пацанов разбил колени. – Чего это я умру? – не согласился Пося. – Он стухнет, – все так же жестко прервала возражения оппонента кудрявая. – Интересно, – произнесла Нинка. – Погодите. Медсестры не было, ждать ее Нинке надоело, а тут такое развлечение. К ее удивлению, они дождались. Только Пося уже не стоял, прижатый к стене, а вышел к крыльцу. Ему, видимо, тоже стало любопытно, что с ним станет. – Давай похороним? – легко предложила Нинка. Кудрявая с сомнением посмотрела на Посю, словно он был чем-то нехорош для такого обряда. – А где? – все еще неуверенным голосом спросила она. – Да за клубом. – Больно? – побеспокоился о своей судьбе Пося. – Не должно. Кудрявая пнула камешек, поковыряла мыском трещину в асфальте. Буркнула: – Не хочу. Не интересно. И резко взяла с места. Нинка с Посей проводили ее взглядом. – Ну и я не хочу, – хохотнул Пося. – Почему? – опешила Нинка. Затея ей показалась прикольной. – Потому что я не умер! – крикнул он и понесся следом за кудрявой. – И никогда не умру! – добавил он, на мгновение повернувшись. Чуть не налетел на медсестру, но быстро выровнялся и нырнул в кусты. – Это что у вас за разговоры такие? – напустилась на Нинку медсестра. – Мне перекись и вата нужна. У нас один ногу разбил. – Пускай ко мне идет. А то вы тут будете ноги разбивать, а мне отвечать. Медсестра, невысокая, бойкая, пожилая женщина, стала подниматься по ступенькам. – Какой отряд? – спросила она около двери. – У вас парень несколько дней в изоляторе лежал. – Нинка пропустила вопрос. – Что у него было? – Из первого? Отравился. Решил доесть колбасу, которую ему родители дали в дорогу. А ты тоже из первого? Нинка кивнула. Какой неожиданный поворот. Никому бы не хотелось оказаться в изоляторе из-за отравления родительской колбасой. Аллергия лучше. За кустами раздались голоса, и Нинка от крыльца спряталась за клумбу с высокими глазастыми мальвами. К корпусу вышел Тинтин. Один. Кто-то его, видимо, отправил сюда, вот он и пришел. Нинка мысленно подняла палец и выстрелила. Пах! Он должен был упасть. Красиво. Вскинуть глаза, полные расплескавшегося удивления. И рухнуть. Либо плашмя на спину. Либо сломаться в коленях и обвалиться кулем. Тинтин мазнул по клумбе взглядом и улыбнулся. Вы замечали, что у всех мертвых одинаковые улыбки? Нинка выбралась из своего укрытия. Чего она прячется? Как будто что-то произошло. А ничего ведь не случилось. И не случится. Еще две недели. Через час выяснилось, что медичка любитель держать людей в изоляторе. Парень с разбитой коленкой ушел и не вернулся. Сказали, утром отпустят. Будут следить, нет ли заражения. Вопрос с заражением активно обсуждался на пляже. – Как можно заразиться, если ты всего-навсего коленку поцарапал? – авторитетно возмущалась та, что с большими глазами. – А если грязь попала? – осторожно возразила красотка. Она стелила полотенце, старательно оглаживая концы. Нинка сидела под деревом. На корне. Загорать не хотелось. Купаться тем более. Неширокая река с серо-зеленой тяжелой водой не внушала доверия. Там наверняка водились лягушки и водомерки. Глубина была по пояс. Только ил с тиной ворошить. – Так землю специально прикладывают к ранам. Она затянуться помогает. Глазастая сыпала народной мудростью. Нинка фыркнула. И хоть она была далеко, девчонки обернулись. С косой посмотрела в тревоге и потерла нос. – Чего? – звонко крикнула красотка. – Чего не так? – Сепсис развивается за сутки. – Смотреть на них было прикольно, и Нинка стала изучать лица сопалатниц. – Высокая температура, лихорадка, озноб, смерть. Завтра хоронить будем. Растерянные округлившиеся глаза. Бровки приподняты, тонкие морщинки на лбу. Прищуры и снова морщинки. Губки надуты. А на носу – вон – прыщик. – Ненормальная, – прошептала глазастая и побежала к воде. У нее был смешной купальник с высокими трусами до пояса и узким лифом. На трусах порхали розовые бабочки. А кольца она сняла. Сразу после дискотеки и сняла. Вот она – сила рассказа. Красотка смотрела с недоверием. Словно опасалась, что Нинка сейчас накинется на нее и заразит. В глазах читался вопрос: «Почему ты такая?», но она его не задавала. Нинка прикрыла веки и стала глядеть на реку. Солнце дробилось на волнах, слепило, обещало теплую воду. – А почему ты не купаешься? – все-таки спросила красотка. – У меня аллергия на солнце, – соврала Нинка. – Красными пятнами покрываюсь. – Да? – красотка посмотрела на реку. У купающихся там явно не было никаких проблем с солнцем. Нинка отвернулась, давая понять, что говорить об этом не будет. Все жаждущие наслаждаться жизнью, пусть это делают без нее. У нее своя жизнь, и они вполне притерлись друг к другу… Отвернулась и увидела. Пося. Стоял в двух шагах и пристально изучал Нинку. Ей даже как-то икнулось от неожиданности. В душе метнулся крик «Убью!», потому что незачем было пугать добропорядочных граждан такими взглядами. Подумалось, что она в чем-то понимает кудрявую. Какой-то Пося упертый, а умирать не хочет. – Пося! Ты чего там застрял? – крикнула бдительная вожатая. Мелкий убежал, оставив Нинке на память взгляд. Такими покойники смотрят с могильных памятников. Нинка поежилась и, чтобы не расползтись, перекрутила руки на груди. Пацан явно что-то хотел. Может, подзатыльник? Или он со всеми девчонками нарывается, чтобы они его потом убивали? Рядом остановились. Нинка подняла глаза на уровень восьмилетнего пацана, но уперлась взглядом в полосатую футболку. Тинтин. – Чего сидишь? – лениво спросил он. – Чего стоишь? – в тон ему ответила Нинка. – Я тоже не купаюсь, – выдал Тинтин, усаживаясь рядом на землю. Под деревом как-то разом стало тесно. Еще и с косой не купалась, не радовалась жизни, а сидела на любовно разложенном красоткой полотенце и смотрела на них. Вспомнилось, что на дискотеке ее отдельно интересовало, что это за парень из первого и почему все знают, что он лежал в изоляторе, а она нет. Может, он ей нравится? Нинка покосилась на соседа. Парень был долговяз, вытянутое лицо с высоким лбом, полные губы, темные брови, еще рыхловатые детские щеки. На реку он смотрел с неожиданным восторгом. – А ты чего не там? – спросил Тинтин, насмотревшись на купающихся. – Мне нельзя подходить туда, где есть опасность. – А чего так? – искренне восхитился Тинтин. И голос у него был звонкий. Прямо сама жизнерадостность в хрустящей обертке. С бантиком. – А ты не знаешь? – А должен? Он быстро учится. Раз услышал – и уже отвечает вопросом на вопрос. – Так всех заранее предупреждают, – словно нехотя заговорила Нинка. – Я в зоне риска, за мной охотятся. Поэтому находиться рядом нельзя. Я из-за этого одна и хожу.