23 Финн Остаток дня они провели, планируя свой побег из Города. Анна взяла Фрай и Ибнета в доки, чтобы приглядеть подходящую для «приобретения» лодку, и потратила небольшое Эллино содержание на покупку достаточного припаса сушёных фруктов и копчёной рыбы, которого могло хватить на месяц в море. Элли тем временем могла лишь лежать бессильным пластом в мастерской. Временами ей казалось, будто тело её сделано из камня и железа. Временами – будто оно состоит из пустого воздуха. Она проснулась ночью, умирая от жажды. Сердце колотилось так, словно она только что взбежала на гору. В раздражении на собственное тело едва не взвыла – ну как можно быть такой бодрой среди ночи, а добрую половину дня продремать? Она накинула на плечи одеяло и, пошатываясь, вывалилась в мастерскую, чтобы попить. – Привет, сестра. Финн, босой, сидел, скрестив ноги, посреди пола прямо под чучелом луны-рыбы. На нём были белая рубаха и белые же штаны, волосы его отливали серебром в лунном свете. Он был словно бескрылое дитя какого-нибудь ангела. Элли, не обращая на него внимания, доковыляла до раковины. Она повернула вентиль, отпила из ладоней, затем вытерла их о волосы. Длинные пряди застряли между пальцев. Они тоже отливали серебром. Элли поражённо ахнула и подошла посмотреть на себя в зеркало. Её кольнул страх – волосы заметно поредели. Ей показалось, что она видит, как под ними белёсо просвечивает кожа. – Как ты это делаешь? – простонала она. Финн подполз к ней на четвереньках. Отчего-то она чуяла его запах. Приятный и свежий, как от свежевыстиранного белья. Он заглянул в зеркало, любуясь на два отражения. Он был розовощёкий, словно раздобревший детской полнотой, волосы лежали тугими блестящими завитками. Она была землисто-бледной, тощей, исцарапанной. Капли холодного пота усеивали её лоб. Финн улыбнулся. – Ох, Нелли, ты не слишком хорошо выглядишь. Могу ли я тебе чем-нибудь помочь? – Заткнись, – прошелестела она. Она не хотела разбудить Сифа криками. – Заткнись, – повторил Финн нараспев делано детским голоском. – И это всё, что ты можешь теперь сказать? Фи, да ты совсем расклеиваешься, Нелли. Как это печально. Элли прижала ладони ко лбу, стараясь не касаться волос. Что она упустила? Как он сделался настолько сильнее, хотя так и не исполнил её желание и не спас Харграта? – Может, если бы была со мной подобрее, я бы и сказал тебе, – промолвил он, хмуро уставившись на свои башмаки. – Разговоры с тобой ни к чему хорошему не приводят. – О, значит, ты станешь меня просто игнорировать? Опять. – Он кивнул. – Полагаю… может, я это и заслужил. Может, я заслужил это за то уже, что умер. Элли, оттолкнув его, прошла мимо и направилась обратно в спальню. – Но ведь, – продолжал он, поигрывая одним из ключиков у себя на шее, – быть может, я не умер бы, если б ты только осталась со мной, как я тебя просил. Она повернулась, и Финн прикусил губу, засомневавшись, не зашёл ли он слишком далеко. – Так и получилось, Нелли, – сказал он, протягивая к ней руки. – Я не вредничаю. Именно это и произошло. – Это была не моя вина, – твёрдо сказала Элли. – Ох, Нелли. Мы оба знаем, что это неправда. Элли сжала кулаки, затем сделала глубокий вдох и пошла дальше. – Не уходи, Нелли. Я хочу поговорить с тобой. Не бросай меня опять. Она проигнорировала его. – Не уходи, – повторил Финн. На этот раз это прозвучало как приказ. У Элли на спине волоски встали дыбом. – Чего тебе надо? – спросила она. Финн пошаркал одной ногой об пол. – Ну, во-первых, я думаю, ты должна признать, что я умер из-за тебя. Она сглотнула. – Нет. Финн вприпрыжку пересёк мастерскую, позвякивая металлическими побрякушками. – А ты помнишь, как мы выходили в море на той маленькой гребной лодке в те летние дни, когда волнения почти не было? Мы брали удочку, сеть, а вдобавок телескоп и проводили целый день, так ничего и не поймав и даже не огорчаясь из-за этого. Мы делались красные как раки, обгорая на солнце, и смеялись, мол, фиговые из нас рыболовы, и играли в ту настольную игру, которую вместе сделали. А затем однажды мне показалось, что я увидел в воде голубую акулу. И я так разволновался, что свалился за борт, а ты прыгнула за мной, и я чуть не утонул, но ты спасла меня и пообещала, что никогда не позволишь мне попасть в беду. Помнишь? Помнишь, как ты пообещала, что никогда не позволишь мне попасть в беду? – Финн, чего ты хочешь? – прошептала она. – Я же сказал. Признай свою вину. – Но почему? – Потому что тогда я смогу простить тебя! И тогда ты сможешь перестать вечно есть себя поедом. Давай оставим это в прошлом и вернёмся к прежней жизни – к Финну и Элли, которым так весело вдвоём на море. Она долго не сводила с него глаз, а он, в свою очередь, не моргая, глядел на неё. Он слегка улыбнулся ей. – Мне не следовало так надолго от него уходить, – сказала она. – Но умер он не из-за этого. – Я перестал надеяться, Нелли! Неужели ты не понимаешь? Было так больно. Ты была нужна мне. Очень. – Я ненавижу тебя. Финн, казалось, был задет. – Ты ненавидишь своего брата? – Нет, я ненавижу тебя. – Но я… – Ты не мой брат, – сурово проговорила она. – Твоё прощение ничего не значит. Финн повернулся к ней спиной. – Как выглядел твой брат, Нелли? Какого цвета были у него глаза? Внезапно запаниковав, Элли поняла, что она не помнит. Она ещё крепче вцепилась в накинутое на плечи одеяло. – Зелёные… как у меня, – неуверенно проговорила она. Финн покачал головой. – Ох, Нелли. Он развернулся на пятках и уставился на неё ярко-голубыми глазами. – Глаза у твоего брата были голубые! – Прекрати, – прошипела она. – Что? Вот так он и выглядел. Поверь мне. – Нет… – А помнишь, как у него было примято левое ухо? – сказал Финн, самодовольно указывая на замятую складку сверху на оттопыривающемся из-под волос ухе. – У него ничего такого не было. Финн нахмурился. – Ты уверена? – Да, – непреклонно сказала она, хотя вовсе не была уверена. Финн засмеялся, это был тёплый, мелодичный, мальчишеский смех. – Но смеялся он вот так точно, верно? Правда, Нелли? – Я… – Вот видишь, со мной тебе лучше. Я единственный Финн, который тебе нужен.