– Как ты и сказал. Мы придумаем способ остановить Врага. Прежде… – Элли глубоко вздохнула. – Прежде чем он убьёт меня. Из дневника Клода Хестермейера Я не стал ждать, что скажет Томас. Я покинул зал и университет. Я оставил навсегда своих коллег, свой кабинет и свою жизнь. Я шёл по Городу, любимому мною, со всем мыслимым спокойствием, напитываясь красотой царственных серых зданий и величественных статуй, упиваясь запахом моря. На Рынках неизвестного святого мне встретился этот обаятельный юноша, Киллиан Харграт, который вырос на той же улице, что и я, и недавно вступил в Инквизицию. Он поклонился и пожелал мне доброго вечера, и я ответил тем же, думая про себя, что, знай он правду, арестовал бы меня, не колеблясь. То же верно и в отношении моей семьи. Мы никогда не были очень близки, и я был уверен, что они сдадут меня, если у них будет хоть малейшая надежда подзаработать на этом. Я теперь – разыскиваемый преступник. – По крайней мере, они не знают, что я Сосуд, – сказал я, задубев в холодном проулке возле Устричного готовища. – Да, – подтвердил Враг. – Но только до тех пор, пока они не найдут твой дневник. Мороз пробрал моё сердце. – Нет! – И как я упустил это из виду?! – Он остался в моём кабинете! – вскричал я. – Ай-ай-ай, – сказал Враг, скорбно покачав головой. – Что же, теперь тебе его уже не забрать. Я шагал взад и вперёд по переулку. Если я ничего не предприниму, мой секрет откроется всему Городу. Мне необходимо было выиграть немного времени. – Я и не стану его забирать, – сказал я. – Ты сделаешь это. Враг улыбнулся. – Ты уверен, что хочешь, чтобы я это сделал? – Да! Принеси его! Немедленно! – Хорошо, – сказал он. И, даже не моргнув глазом, он достал мой дневник из-за спины. – Прошу. Я схватил дневник обеими руками и прижал к сердцу. – Впрочем, я бы посоветовал тебе умерить своё облегчение, – сказал Враг. – Они уже прочли его. Душа моя ушла в пятки, если вовсе не исчезла под камнями мостовой. – Нет… не может быть. – Они обыскали твой кабинет, ища деньги, и нашли дневник на твоём столе. Глупость несусветная, что ты оставил его так просто лежать, если хочешь знать моё мнение. – Нет, не может быть! Они не могут знать, что я Сосуд! Но едва я произнёс эти слова, где-то забил колокольный набат, где-то высоко-высоко на самой вершине Города. Набат Инквизиции. 17 Его имя Элли тащилась по коридору приюта. Её бушлат повис на ней, как свинцовый занавес, но её не оставляло чувство, что, сними она его, всё тело распадётся на части. Ноги едва держали её, но она продолжала переставлять их. Она просто не могла оставить всё как есть между собой и Анной. Она остановилась у двери в игровую комнату и увидела, что Анна сидит в своём обычном кресле. Губы её были плотно сжаты, а глаза покраснели. Другие сироты держались от неё подальше. Половицы как будто раскачивались под ногами у Элли, как верёвочные мосты на Устричном готовище. Чтобы удержать равновесие, она схватилась за спинку Анниного кресла. Она слышала Аннино дыхание, громкое и сердитое. – Я не хочу с тобой разговаривать, Элли, – сказала Анна, глядя прямо перед собой. Голос её звучал низко и хрипло. – Анна, я… – Во рту у Элли пересохло, в мыслях всё спуталось. – Я хочу извиниться за то, что сказала. Анна наморщила нос. – Мне надоело, что ты мне врёшь. Мне надоело, что ты обращаешься со мной, как с неразумным ребёнком. – Слеза скатилась у неё по щеке. – Извини, – слабо уронила Элли. – Я лишь пыталась защитить тебя. Потому что… – она сделала глубокий вдох, – я люблю тебя. Ты мой лучший друг. Анна яростно скрестила руки на груди. – Ну а ты мне не друг. Сердце у Элли сжалось. Она подняла лежавшую у ног Анны заводную мышь. Она повернула ключ и высоко подняла её. Комната стихла. – Пять пенни! – закричала Элли. Она швырнула мышку на пол, и сироты бросились в погоню. Стены содрогнулись от грохота ног и жутко пронзительных взвизгов. Только для Элли шум был отдалённым, едва слышимым звоном на грани восприятия. Она опустилась на пол и схватила Аннину руку. – Я – Сосуд, – сказала она. Анна глянула на неё круглыми глазами, гнев истаял с её лица. Проходили мгновения, а она всё смотрела на Элли. Эллина рука подрагивала в руке Анны. Для них словно не существовало никого больше. – Пожалуйста, – пролепетала Элли. – Пожалуйста, скажи что-нибудь. Рука Анны упала, выскользнув из Эллиной ладони, и взгляд её тоже скользнул прочь. Она сглотнула, нахмурилась и уставилась на собственные колени. Грудь Элли сдавило рвущееся рыдание. – Анна? – прошептала она. Комната снова стихла. Матрона стояла в дверях, переводя взгляд с Элли на Анну. – Что здесь происходит? – поинтересовалась она. – Анна, что-то случилось? Анна моргнула. Она взглянула на матрону, а затем снова на свои колени. Все сироты следили за ней широко распахнутыми встревоженными глазами. «Посмотри на меня, – думала Элли. – Пожалуйста, посмотри же на меня». Анна нахмурилась. Она глубоко вздохнула. Она протянула руку и взяла Элли за руку. – Нет, – сказала она. – Ничего не случилось. Элли улыбнулась и вдруг почувствовала, что по лицу у неё текут слёзы. Можно подумать, в груди её отпустило какой-то туго закрученный клапан. От прикосновения Анниной руки было так же отрадно и тепло, как от летнего солнца. Элли оглянулась по сторонам и заметила, что остальные сироты смотрят на неё, широко открыв рты. Она сообразила, насколько странно, наверное, выглядит в их глазах: волосы и одежда, влажные от морской воды и воняющие канализацией, лицо, опухшее от слёз. Она поёжилась, и жуткая мысль заползла ей в голову. Что, если они знают? Что, если им видно? Элли крепче закуталась в свой бушлат. Ритм её дыхания сбивался. Рука потянула Элли за локоть, и Анна быстро повела её вон из игровой комнаты. Элли шаркала следом, словно нелепое привидение. – Пошли, – зашептала Анна. – Давай найдем тихое местечко, где ты сможешь посидеть. Где-то должна быть пустая спальня. Ведя Элли вдоль коридора, она распахивала двери спален и засовывала голову внутрь, но везде её встречали смех, возгласы или сонный протест. Анна бурчала: – Что им всем делать внутри? Пока Анна открывала всё новые двери, Элли выпустила её руку и двинулась в глубь коридора, одна из дверей так и притягивала её. Позади она услышала скрип петель. – Анна, Ибнет опять ел краску! – раздался голос Фрай. – Я только что поймала его! Последовало невнятное ворчание, словно кто-то говорил с набитым ртом. Голова Фрай высунулась из двери. – Ой, глянь, это Элли! Можно нам уже поплавать на твоей подводной лодке? Анна затолкала Фрай обратно и закрыла дверь.