– Вы не ладили? – Ну конечно, мы ладили! – воскликнула Элли, вспыхивая гневом. – Он был моим младшим братишкой. Только… – Она уставилась на рисунок, на пустолицую фигуру мальчика с удочкой в руках. – Я должна была уберечь его от беды. Но не сберегла. Из дневника Клода Хестермейера Я начал запирать дверь в мой кабинет и днём, и ночью, опасаясь, что кто-нибудь войдёт и найдёт этот дневник или ещё какое-то свидетельство, которое я позабыл уничтожить. Моя дверь захлопывается сама благодаря одному из тех хитроумных дверных закрывателей, что изобрела Ханна Ланкастер, и сама же запирается. Прежде, когда опасность ещё не подстерегала меня на каждом шагу, под мою дверь всегда было что-нибудь подсунуто, она стояла открытой, чтобы мои студенты знали, что могут зайти и поговорить со мной в любое время. Теперь я скрываюсь и игнорирую любой стук в дверь. Не то чтобы многие стучат в неё. В последнее время я был крайне раздражительным, а после того, как я попросил Врага достать те деньги, я чувствовал себя усталым и совсем ушёл в себя. Мне сделалось тяжело поддерживать беседу, и поэтому мой кабинет стал моим убежищем. Или тюрьмой. Во вторник я вернулся к себе после обеда и увидел, что моя дверь распахнута. Я посмотрел вниз и увидел, что ей не даёт закрыться очень необычная подпорка – высохшая и посеревшая морская звезда. Я нахмурился, гадая, что бы это могло значить. Тут я резко выпрямился, потому что дверь раскрылась настежь. Это оказался один из слуг, молодой человек по имени Томас. Он, должно быть, увидел, что моя дверь открыта, и истолковал это как знак того, что я хочу, чтобы у меня прибрали. Он низко поклонился мне, а затем прошёл мимо и быстро зашагал прочь по коридору. Я проводил его взглядом, а затем бросился в кабинет и запер за собой дверь. – Это тебе не понравится, – сказал Враг, который сидел развалившись в своём излюбленном кресле. Я проследил, куда он смотрит. Ледяные капли пота заструились по моей груди. Прямо посреди моего стола лежала груда золотых монет, не заметить её было невозможно. 10 Сиротский приют По последним подсчётам Элли, приют был домом для тридцати двух детей. Число было невелико, и большинство спален пустовало; со времени урагана Эверкрич не было страшных штормов, и Враг не ходил по Городу уже двадцать три года. Это было уютное здание с низкими потолками и длинным извилистым коридором, расходившимся к спальням, ванным и игровым комнатам, к художественным студиям и кухням. Здесь пахло ватными одеялами и дымом и всегда было теплее, чем в мастерской. Матроны на всякий случай даже не занимали старую Эллину спальню, хотя она никогда туда не заходила. Когда Элли торопливо шла по коридору, мимо неё в погоне за крохотным мальчонкой просеменила рассерженная матрона с утомлённым взглядом. – Ян, Эдвард говорит, что ты его лизнул – это правда? Мальчишка повернулся, сморщив нос: – Фу, зачем мне его лизать? Он противный на вкус. Элли отыскала Анну в игровой, та гладила по голове кучерявую малышку с заплаканными глазами. Элли смотрела, как Анна, обняв девчушку, прошептала что-то ей на ухо. Малышка засмеялась, Анна мягко указала ей на дверь, и та весело, вприпрыжку выбежала из комнаты, утирая слёзы. Тут Анна заметила Элли, и улыбка исчезла у неё с лица. Она плюхнулась в кресло, взяла миску сушёного инжира и водрузила ноги на табурет, ни дать ни взять царица на троне. Сироты помладше лежали на полу, кидали кости и обвиняли друг дружку в мухлеже. Игровая комната служила прибежищем всем первым изобретениям Элли: механических китов, акул, дельфинов и рыб, подвешенных к потолку, хватило бы на целый океан, все они были собраны из нескольких сегментов полированной стали, поблёскивавшей в свете камина. В буфете лежали стопки карт для настольных игр, сработанных Элли, – все они родились из идей её брата. Она смотрела, как рыжеволосые брат с сестрой, сидя у камина, играли в «Убей Кракена». Элли хорошо помнила эту игру: каждый игрок брал себе корабль и должен был вступить в бой с могучим морским чудовищем с множеством щупалец, передвигавшимся по игровому полю против часовой стрелки. Мальчик победно рассмеялся, когда корабль сестрёнки был проглочен чудовищем. Парочка покатилась по полу, хохоча и притворно борясь, и Элли пришлось отвести взгляд. Она пробралась через всю комнату, старательно обходя мелкие игрушки и маленьких детей. Анна на неё и не взглянула, просто сунула в рот ещё один инжир и принялась яростно жевать. – Почему ты не пришла сегодня утром? – спросила Элли. Анна закинула в рот второй инжир. – Твоя помощь пришлась бы мне очень кстати – сливная система мистера Матфея снова забарахлила. Он говорит, у него в кухне медуза. Анна бросила в рот третий инжир. Крохотный веснушчатый мальчонка, сжимавший в руках серебристого механического игрушечного щенка, бочком придвинулся к Элли. Он завёл его и поставил на пол, и собачка, бестолково проковыляв по кругу, завалилась на бок. Элли подобрала игрушку, вытащила из кармана отвёртку и раздумчиво потыкала шестерёнки щенка. Мальчонка одобрительно следил за ней. – Я не могу починить сливную систему одна, – пожаловалась она Анне. – Мне нужна… – Она едва не сказала «вторая пара рук», но вовремя спохватилась. – Мне нужна твоя мастеровитость. Анна громко сглотнула. – Отчего бы тебе не попросить твоего нового друга помочь тебе? Элли растерянно покосилась на других сирот. – Он не может расхаживать по Городу вместе со мной, – зашептала она. – Я должна оберегать его. Анна выкатила глаза. – Оберегать его? Ты… Он… – Она задохнулась. Она посмотрела на других сирот, которые теперь дружно подслушивали, о чём они спорят. Анна схватила с пола заводную мышку и завела её. – Пенни тому, кто её поймает! – возгласила она и швырнула мышь через всю комнату. Тотчас игровая взорвалась шумом – все до единого сироты бросились вслед за разогнавшейся мышью под стулья и столы. Элли уронила механического щенка на кресло Анны и хотела было зажать уши, но Анна перехватила обе её руки и притянула подругу к себе. Она глубоко вздохнула, сглотнула. – Тебя не заботит то, как спасти Сифу жизнь, – прошипела она. – И тебя не заботит то, что он может быть Сосудом! Он для тебя просто очередная хитрая головоломка, повод показать всем, какая ты умная. – Она подняла механического щенка и швырнула им в Элли. Элли вздрогнула, подступившие слёзы жгли глаза. – Это неправда, – проговорила она. Шум стих, и круглолицая девочка с гордостью положила мышь в подставленную ладонь Анны, получив в награду одну бронзовую монету. Анна вперила в Элли тяжёлый взгляд. – Тебя даже не заботит то, что всех кругом подвергаешь опасности, – прошептала она. Элли подобрала свою отвёртку. – Значит, ты не поможешь мне? – сказала она, и горло у неё сдавило. – В мастерской? – Нет, пока он там. – Но я уже доказала, что он не… ну, не такой. Слушай… просто заходи, и… Я позволю тебе взять то ружьё в библиотеке. Анна стиснула зубы. За дверью послышалась какая-то возня, и в комнату ввалились Фрай и Ибнет, притиснутые друг к другу в объятии, которое при ближайшем рассмотрении оказалось шейным захватом. Элли с любопытством наблюдала за ними, пока веснушчатый мальчонка не вскарабкался по её руке и не потянул её за ухо, указывая на щенка. Элли снова занялась починкой. – Это моё, я хочу ей показать! – прошамкал Ибнет сквозь руку Фрай. – Их я нашла! – запротестовала Фрай, подняв повыше свободной рукой заляпанную чем-то коричневым наволочку. – Зато я проделал почти всю работу, – сказал Ибнет, тщетно пытаясь вывернуться из захвата Фрай. Лица у обоих были грязные, на штанинах запеклась грязь. – Да что ты знаешь, краскоед? – бросила Фрай. – Я же говорил тебе, не ел я краску, – отозвался Ибнет. – Кисть просто упала мне в рот. Анна растащила парочку. – Фрай, Ибнет, помолчите. Давайте посмотрим, что вы нашли. Фрай нетерпеливо развязала измаранную наволочку, и, наверное, сотня грязных штуковин загрохотала по полу. Элли опустила глаза и посмотрела на них. Это было любимейшее развлечение сирот – отправиться в Низины во время отлива на поиски сокровищ. Низинами называли пространный квартал ушедших под воду крыш в стороне от восточного побережья Города. Когда море отступало, оно оставляло на крышах и водостоках всевозможные диковины и хлам. В основном это были старые башмаки и выброшенные курительные трубки, но на жизни поколения, бывало, случалось какому-нибудь везучему сироте наткнуться на древнюю реликвию, выплывшую из времён до Потопления, и его имя становилось приютской легендой. Фрай воздела повыше тонкую деревянную пластину, скруглённую на конце. – Это было зеркало, принадлежавшее древнему царевичу, – хвастливо заявила она. – Это щётка для волос, – презрительно фыркнул Ибнет. – Щетина вся выпала. Анна, погляди, какие часы я нашёл. Он показал золотые карманные часы на сверкающей цепочке. – Ты это не нашёл, – огрызнулась Фрай. – Я украла их у того богатого старикана… – Она осеклась, когда Анна приподняла одну бровь. – Я имела в виду… э… ой, привет, Элли, я тебя и не заметила! Что скажешь, можно нам прокатиться на твоей подводной лодке? – Ага, я хочу опуститься в море! – воскликнул Ибнет. – Только представь, сколько сокровищ! Элли открыла было рот, чтобы сказать «нет», но Анна перебила её. – Давайте-ка вы оставите все эти вещи у меня, а сами пойдёте и почиститесь. Пока матроны вас не увидели. Фрай и Ибнет горячо закивали и порскнули из комнаты. Элли отложила свою отвёртку, завела механического щенка и поставила его на пол, откуда он пошёл шагать по идеально прямой линии. Веснушчатый мальчонка восторженно захлопал, а Анна ободрительно ему улыбнулась. Но когда она повернула лицо к Элли, оно сделалось бесстрастным.