– Бесполезно, – сказала Элли. – И как нам теперь его отыскать? Они остановились возле крутобокого корабля, пришвартованного к доку. Матросы поднимали на лебёдке с палубы длинный и тяжёлый на вид свёрток. Свёрток, обёрнутый в несколько слоёв парусинового полотна, истончавшихся с одного конца, длиной был в три человеческих роста, а толщиной в гребную лодку. Элли и Анна с любопытством разглядывали его. Кастион соскочил с рангоутов, его длинное красное пальто развевалось позади него, как плащ. Он взялся за парусиновую обмотку и начал снимать её сильными порывистыми движениями, продвигаясь всё дальше вдоль свёртка. Показался плавник, затем полоса угольно-чёрной плоти и мёртвый чёрный глаз. Отбросив холстину наземь, он явил колоссальное тело огромной белой акулы. Анна ахнула. – Ого, какая громадина! – воскликнула она. Акула лежала, повалившись на бок, её мясистые отведённые губы обнажали ряды острейших зубов. На боку зияла глубокая колотая рана. Матросы радостно загоготали, но сам Кастион выглядел мрачным и задумчивым. Когда его матросы столпились вокруг него, чтобы выкрикнуть его имя, он осёк их коротким взмахом руки. – Нечему тут радоваться, только не сегодня, – сказал он им, вытаскивая нож из-за пояса и встав на колено рядом с акулой. – Враг ходит среди нас. Элли схватила Анну за руку и потащила прочь, пока Кастион не заметил их. Они слонялись по докам, повсюду ища взглядом юркую тень. – Посмотри! – возбуждённо вскрикнула Анна. Сердце Элли стукнуло где-то в горле. – Что? – Вот те матросы такие красавчики. – Ох, ради всего святого, Анна, – простонала Элли. – У нас есть заботы поважнее! Анна вздохнула, тоскливо поглядывая на моряков. – Надо было мне принести им цветов. Элли потащила Анну обратно к твёрдой земле. Она почти потеряла надежду снова отыскать след Сифа, когда вдруг заметила крохотное сиреневое пятнышко у себя под ногами. – Я нашла их! – воскликнула Элли. Следы увели девочек прочь от Большой Верфи, вдоль узкого проулка и пропали в тени неимоверно покосившегося собора, наполовину осыпавшегося в море. Элли почувствовала, как холодок сжал сердце. – Чего ради он пошёл туда? – вопросила она. – Неважно… мы не можем пойти за ним, – сказала Анна. – Это небезопасно. – Это совершенно безопасно. Нечего бояться, Врага там давно нет. Вероятно, некогда это было впечатляющее и даже повергающее в трепет здание, но века дурно с ним обошлись. Огромные плиты были вывернуты из его боков, крышу, словно оспины, испещряли покрытые сажей дыры, из которых, верно, били гейзеры пламени. Возле ужасающего арочного зияния, служившего входом, стояла деревянная табличка: НА СЁМ БЛАГОСЛОВЕННОМ МЕСТЕ СВ. СЕЛЕСТИНА И СВЯТАЯ ИНКВИЗИЦИЯ ПОБОРОЛИ ПЕРВОЕ ПРЕТВОРЕНИЕ ВЕЛИКОГО ВРАГА, БОГА, ПОТОПИВШЕГО БОГОВ ВХОД ВОСПРЕЩЁН, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ПОРУЧЕНИЙ ИНКВИЗИЦИИ Элли знала, что табличка была неточна – об этом ей сказала мать. В те времена Инквизиции ещё не было, была только горстка отчаявшихся беглецов, уцелевших во Вражеском разрушении, а Селестина ещё не была святой, а просто бесстрашной женщиной с гарпуном и твёрдой рукой. Когда Элли сообщила всё это Анне, та протяжно зевнула. – Хватит выпендриваться. Элли прокралась внутрь, с опаской посматривая по сторонам. Собор Св. Селестины выглядел точно так же, как и во время первой битвы семь сотен лет тому назад. Массивные колонны поднимались к своду, две только рухнули и лежали, расколотые, на полу. Здание накренилось вдоль склона, и море захлёстывало через пробоины в стенах и затопило добрую половину полов. Высокое витражное окно вырастало прямо из воды. – Элли, сколько можно повторять, нечего нам тут делать, – запротестовала Анна. – Можно подумать, ты не была здесь раньше, – отозвалась Элли, указывая на серую каменную стену, где красным мелом было написано: АННА БЫЛА ЗДЕСЬ. – Это могла быть любая другая Анна. Это очень распространённое имя. – Если ты боишься, можешь встать у входа и следить, что сюда никто не идёт. Но Анна только скривила губы. Они прокрались в глубь здания, следуя вдоль цепочки истаивающих сиреневых следов, направляющихся к воде. Сифа нигде не было видно. Они прошли мимо скопления высоких статуй мужчин и женщин в рясах, три из них были отброшены в сторону, к стене собора, где лежали грудой расколотых кусков, оставив после себя только обломленные ноги. Четыре раза Элли и Анна прошли мимо странного теневого силуэта на стенах, широко распластавшегося и раскинувшего руки, как будто кто-то нанёс на камни огромный рисунок углём. Куда ни посмотри, в камне были глубокие царапины, будто человеческие ногти корябали камень, словно масло. Элли сложно было даже помыслить, что Враг воистину стоял на этом месте – не внутри своего Сосуда, но в подлинной своей плоти, – уничтожая и собор, и сражавшихся против него людей, пока наконец Селестина не метнула гарпун прямо оному в голову. Она поёжилась. Анна стояла к ней почти вплотную, рука её замерла над рукавом Эллиного бушлата. Элли осмотрела полы. Пятна были теперь едва различимы, виднелись лишь крохотные сиреневые бляшки, не больше дождевой капли. Она проследовала за ними вокруг одной из колонн, переживших ярость Врага. Сиреневые капли исчезали в воде. – Он ушёл в море, – ошеломлённо проговорила Элли. – Нет, – сказала Анна глухим голосом. – Он там, наверху. Элли посмотрела наверх, а затем отступила на шаг. В метрах пяти у них над головами Сиф примостился на поднимавшемся из моря покорёженном церковном орга́не, смятые и скрученные латунные трубы которого венчали золотые фигуры ангелов. Он сжался среди ангелов, как приготовившийся к прыжку кот, впиваясь взглядом в плещущее под ним море. – Что он делает? – прошептала Элли. Она и Анна наблюдали за ним из-за упавшей колонны. Элли и сама не знала, почему шепчет, только у неё было такое чувство, будто они вторглись во что-то глубоко личное. В соборе царило безмолвие, если не считать тихого пришепётывания накатывающих на камень волн. Но вот волны тихо зарокотали. А затем зарокотали намного громче. Море начало пениться, будто вскипая. Анна вцепилась в руку Элли. Сиф напряжённо всматривался в море, костяшки его пальцев, впившихся в органные трубы, побелели. Он робко воздел руку. Море забурлило и начало подниматься – вверх взметнулась колонна воды. Пальцы Сифа затрепетали, глаза расширились. Элли ахнула – Сиф призывал к себе воду, и вот она уже почти коснулась его руки. – Как… – прошептала Элли. – Как он это делает? – Что ты хочешь от меня? – вдруг закричал Сиф. – Убирайся из моей головы! Его трясло от ярости, жилка билась у него на лбу. Море заметалось, затем накатило разом огромной волной и ударило в церковный орга́н. Элли бросилась вперёд, чтобы помочь, вот только, когда море отхлынуло, Сифа нигде не было видно. – Сиф! – закричала Элли, бросаясь к краю воды. – Ты это видела? – сказала Анна. – И всё же он Сосуд. Но, как показалось Элли, это море, скорее, набросилось на Сифа, как если бы норовистая собака покусала своего хозяина. – Помоги мне найти его! – крикнула она. Она зашарила по карманам бушлата, ища специальные очки, которые она смастерила для того, чтобы смотреть под водой, нацепила их одним махом, а затем скинула бушлат. Она прыгнула в воду. Сиф лежал под поверхностью воды. Он лежал без сознания, разметавшись по щебню, в который превратился расколотый пол собора. Что-то двигалось по его коже. Элли мимолётно подумалось, что это рябь света и тени от пробивающегося сквозь бреши в своде солнца. Затем она поняла, что движение было внутри, под кожей – тёмно-голубые тени вились вверх и вниз по его обнажённым рукам и по груди, где рубашка была разорвана и распахнута. Элли подложила одну руку под шею Сифа, а другую завела ему под спину, выталкивая его к поверхности. – Большое спасибо за помощь, – бросила Элли Анне, вытаскивая Сифа на сухие плиты. – Он опасен, – сказала Анна, в ужасе вытаращив глаза на синие завитки на коже Сифа. – Не думаю, что тебе стоит дотрагиваться до него. – Он не опасен, – сказала Элли. Не успела она договорить, как Сиф ожил, глотая ртом воздух, и ударил Элли по лицу взмахом дёрнувшейся руки. – Уф! Она неловко отскочила назад, а Сиф перекатился лицом вниз и стал откашливать морскую воду.