— Я не отпускал тебя! — было последним, что она услышала перед тем, как ласковые стихийные потоки унесли ее куда-то… кажется — домой, в башню Заката… или сразу в Ургаш, неважно. Совершенно неважно. Потому что Дайм… если Дайм умрет… «Мы отомстим, мы отомстим, — пели призрачные голоса, укладывая Шуалейду в постель. — Наша месть будет прекрасна, изысканна и сладка!» Глава 33. Взгляд бога Все распоряжения бургомистра Найриссы шера Солер, сделанные со второго дня месяца каштана с. г., лишены силы. Гонорары светлым шерам Бланко, Кармона и Винсенте признаны выплаченными незаконно. Вышеозначенным шерам велено в трехдневный срок вернуть казенные средства и выплатить штраф за нарушение параграфа 17 Шерского Уложения от 901 г. до основания империи. Также вышеозначенные шеры лишены лицензии на государственную службу сроком на десять лет. Постановление Конвента от 11 дня Каштана Смерть капитана Лопеса и незамужней Ниньи бие Стелья по результатам расследования признана убийством из ревности. Из отчета младшего дознавателя МБ Стриж бие Морелле, Стриж Новолуние, Найрисса Стриж вглядывался в ранних прохожих, в сумрак между домов и деревьев. Рука сама тянулась выхватить клинок, Тень стелилась под каждый шаг, манила силой и безопасностью, но Стриж держался, повторяя, как умну отрешения: «Шорох, брат мой». Сгусток тьмы обрушился ниоткуда, вбил в Ургаш. Стриж не успел крикнуть «Стой, брат!», не успел даже подумать, как смерч боя завертел его. Мир вокруг застыл и замолк, двигались лишь двое соперников. Впервые Стриж бился с равным, впервые — без надежды на помощь и пощаду. Он словно разделился на две части. Одна кружилась, прыгала, рассекала густой воздушный кисель шпагой и дагой, вертела обманные финты и направляла каждый удар — в смерть. «Хисс ждет, служу Хиссу!» А вторая в ужасе цеплялась за первую, отводила клинок и долбила в виски: «Это же твой брат! Остановись! Не смей!» «Не мешай, убью!» — рыкнуло то, что было убийцей по имени Стриж, отбрасывая жалкую сентиментальность под ноги сопернику. Врагу. Жертве. «Убью!» — отозвался эхом враг. Бывший друг. Бывший брат. «Ни звезды, ни окружья… фонарь и веревка… ость и узел…» — зазвенел крик гадалки где-то давно и далеко, отозвался мгновенным пониманием: связь! Себастьяно — отброшенная Рукой Бога за ненадобностью часть сознания — потянулся к своему отражению, захлестнул петлей шею себя-убийцы, из последних сил вытолкнул обоих из Тени в обычный мир. Вовремя: клинок почти достал горло брата. Рассерженная Тень зашипела, обожгла. Себастьяно ворвался сам в себя, вытесняя из тела безумное чудовище. Ослепительная боль, до рвоты, закружила его: прочь, ножницам Хисса не нужна душа! Всего на миг он замешкался, но этого мига хватило Шороху, чтобы вывернуться и нанести удар. Тело отреагировало само. Сталь вжикнула по стали, шпаги зазвенели по булыжникам. Две даги замерли: у горла Шороха и под сердцем Стрижа. Пат, «мертвые любовники». Не обращая внимания на разбегающихся в страхе прохожих, Стриж и Шорох застыли в смертельном объятии. Наконец Стриж смог увидеть брата: растрепанный, осунувшийся, с лихорадочно блестящими глазами, он походил на безумца. — Шисов сын. — Шорох усмехнулся одним ртом. — Пойдем в Ургаш вместе? — Не надо, брат. Остановись. — Брат? — Шорох коротко засмеялся. — Ты убил моего брата и смеешь просить о пощаде? Нет уж. Сдохни. Клинок Шороха чуть шевельнулся, на полпальца входя между ребер Стрижа. Почти не больно, только холодно. «Ну же, — обжег шепот Тени. — Попроси меня, мальчик. Ты все равно уже мой. Но можешь еще немножко подышать и побегать!» Стриж еле удержал руку, не позволяя даге даже оцарапать кожу брата. — Остановись, Шорох, — тихо попросил Стриж. Он дрожал от напряжения, едва справляясь с собственным телом: сладкий запах крови щекотал ноздри, живот сводило голодным спазмом. — Посмотри на меня, ну?! Шорох моргнул, прикусил губу, словно пытаясь избавиться от наваждения. Еще одна волна боли окатила Стрижа — дага Шороха шевельнулась. Черные глаза снова заволокло безумие… — Брат, вернись! Прошу! — выдохнул Стриж. «Убей! Убей!» — Порыв ветра взметнулся из-под ног, сыпанул в глаза обоим пыль и сухие травинки. Шорох дрогнул, сомневаясь. Мгновение: Стриж извернулся, отдернулся, отвел дагу — острие чиркнуло по ребрам, но на такие мелочи он уже не обращал внимания — и ударил брата рукоятью в висок. — Придурок, — прошипел он, поймав бесчувственное тело. — Шисов дысс. Ощущение опасности усиливалось с каждым мгновением. Не нужно было быть провидцем, чтобы понимать: драка не осталась незамеченной. Ближайший патруль уже спешит за добычей, и на этот раз никто не будет требовать сложить оружие, обоих просто расстреляют из арбалетов. Или же придется снова нырять в Тень, а больше она их не выпустит. На всякий случай он связал Шороху руки его же поясом, взвалил на плечо и устремился в ближайший темный проулок. Тащить здоровенного бугая было тяжело, порез на ребрах отчаянно болел и сочился кровью, зато патруль их до сих пор не увидел. Стриж огляделся по сторонам в поисках мало-мальски пригодного места: еще минута-другая — и брат очнется. Как назло, потрепанные домишки стояли вплотную. Ни садика, ни подворотни, ничего! Только стены да окна-двери. Спину кололо опасностью, казалось, арбалетный болт уже летит в цель. — Ой, дядя, а что это вы… ай! — послышался детский голос позади. Обернувшись, Стриж встретился взглядом с двумя парами круглых от страха глаз. Девочка лет девяти, в простом платье и запачканном кровью и чешуей фартуке, застыла на пороге, зажимая рот сестренке — та едва доставала ей макушкой до подмышки. В руках малышка держала живую рыбешку, у ее ног шипел, выгнувшись дугой, тощий кот. — Не надо… — беззвучно, одними побелевшими губами, попросила старшая девочка и попятилась в дом. Рыбешка выскользнула из рук малышки, шлепнулась около кота. Тот ухватил ее, зарычал и забился под крыльцо. Стриж в один прыжок оказался рядом, втолкнул детей в прихожую и ногой захлопнул дверь. Вдохнул застоявшийся запах рыбы, одним взглядом окинул беленые стены, рассохшиеся двери и рыбацкие куртки разных размеров на вешалке у входа. — Братьев и отца нет? — как можно спокойнее спросил он. Девочка покачала головой, потом мелко закивала — и заплакала. Молча, без всхлипов, все так же зажимая рот сестренке, чтобы не кричала. Прислушавшись и убедившись, что кроме девочек никого в доме нет, Стриж велел показать кухню. Девочка кивнула дальше по коридору, но не сдвинулась с места. — Иди вперед, — попросил Стриж. — И не бойся, я детей не ем. Видишь, брат болен. Ему надо помочь. Ты же поможешь, правда? Он улыбнулся. И, как всегда, его улыбка подействовала: девочки перестали лить слезы, старшая робко улыбнулась в ответ. — Лея, не будешь плакать? — развернув малышку к себе, спросила старшая. Младшая серьезно покивала, покосившись на Стрижа. Старшая наконец отняла ладонь ото рта сестры, взяла ее за руку и пошла вперед. Не успели они добраться до кухни, как с улицы послышался цокот копыт, мужские голоса и стук дверных колотушек. Девочки обернулись в испуге. Стриж приложил палец к губам и шепнул: — Пожалуйста! Старшая девочка перевела взгляд с него на дверь, потом на малышку и кивнула. Опустив все еще бесчувственного брата на пол, Стриж прислушался. Сердце отчаянно стучало, мрак по углам коридора сгустился, потянулся к нему: «Иди ко мне, мальчик. Спрячу, укрою». — Эй, есть кто дома? — раздалось из-за двери. — Ма-а-ау! Шш-ш! — ответил кот, не желающий делиться рыбешкой. — Шис, облезлая тварь! Пошел вон! — Мр-рау! — возмутился кот. — Гомес, не мешай коту жрать, — засмеялся другой стражник. — Этот зверь никого не пропустит. — Смотри, укусит, сам облезешь, — подержал веселье третий. — Отставить шуточки! — рявкнул начальник патруля. — Гомес, глянь в скобяной лавке. Через несколько минут, долгих, как пытка, голоса стихли. Стриж уже не в силах был радоваться везению — ни один из жителей тупика их не заметил, а может, не захотел выдавать страже. Он снова подхватил Шороха на плечо, поморщившись от боли — позавчерашняя рана напомнила о себе. — Дядя, почему кровь, ты рыбу чистил? А я не люблю рыбу чистить, она скользкая и прыгает. — Осмелевшая малышка подобралась и вертелась вокруг. — А почему дядя спит? Он вино пил? А почему у тебя глаза синие? Мама говорит, синие только у северных некромантов. Ты некромант? — Лея, перестань. Простите, сиятельный шер, она маленькая. — Да ничего, — Стриж улыбнулся. — Я не шер и не некромант, почтенная, а дядя спит, потому что головой стукнулся. А тебя как звать, хозяюшка? — Кончита, сиятельный. — Девочка потупилась. — Вы простите, у нас на кухне рыба, поэтому пахнет. — Подумаешь, рыба. Был бы гуль, вот тогда! Или у вас акула по столу бегает? Малышка засмеялась в голос, старшая потише, но обе уже и думать забыли, что милого и совсем нестрашного юношу надо бояться. С хихиканьем они отодвинули стул от большого стола, заваленного рыбой, чтобы Стриж мог усадить брата.