«И Седого Барсука. И тебя. Всех вас убью. Давай иди сюда!» «А тут достанешь?» «Поближе иди, поближе. Мне лень тянуться!» «А мне лень слезать. Давай так познакомимся. Что ты вообще такое?» «Сам ты что!» — фыркнул дракончик и отвернулся. Чувствуя, что сходит с ума, Стриж разглядывал дракончика и ждал. Скоро банк закроется, дру Милль пойдет домой. Значит, можно будет выйти с ним вместе. Только как бы еще прихватить трепливую ящерицу? Как назло, время под прикрытием Тени ползло невероятно медленно. Гном за столом едва шевелился, а упавший лист бумаги планировал на пол чуть не час. К тому же Стрижа одолевал голод — очень странный голод. Его совершенно не привлекали мысли о еде, но сам гном казался таким теплым и вкусным… Стриж перебрал все зуржьи ругательства и начал вспоминать хмирские, когда случилось чудо. По магическим нитям в стенах пробежала дрожь, комната наполнилась басовой вибрацией. Дру Милль вскочил — то есть очень медленно оторвал зад от стула и очень медленно заковылял к двери, забыв на столе перчатки, такие же, как у охранников. Дверь очень медленно раскрылась перед гномом, пропуская невнятный сумбур голосов… Стриж уже не пытался понять, что там говорят охранники. Он чуял свой шанс на спасение! Серый мир остановился и ждал, пока Стриж спрыгивал, натягивал перчатки и срывал с себя рубашку. Нарисованные коротышки не успели вздохнуть, как Стриж ухватил дракончика, завернул в плотную ткань и понесся к выходу. «Эй, ты кто? Ты куда меня несешь?» — Дракончик медленно и неубедительно извивался, пытаясь вырваться. Но, похоже, погрузиться в Тень так же глубоко, как Стриж, не мог. К счастью. «На новое место несу. Я твой хозяин», — отвечал Стриж. «Неправда! Ты другой», — спорил дракончик. «Тот, тот», — отбрехивался на бегу Стриж, удерживая статуэтку подальше от себя. Медленно или нет, а если укусит — мало не покажется. «А сними перчатки, проверим, тот или не тот?» Стриж уже проскочил между замерших охранников, миновал послушно отворившуюся под перчаткой хозяина дверь (кажется, она так ударилась о стену, что весь банк вздрогнул) и вторую дверь внизу лестницы… «Скоро проверишь, кто тебе тот, а кто не тот», — пообещал он дракончику, выскочив в общий зал. И чуть не рассмеялся: словно стая чаек, в воздухе зависли бумаги. Встрепанные, растерянные гномы и люди плавно взлетали и опускались в попытках их поймать. Под потолком клубился дым. А у самых дверей в служебные помещения Стриж обнаружил ряженого морячка — тот намеревался под шумок проникнуть в банк и поискать брата. Не замедляя бега, Стриж дернул Шороха к себе, в Тень, и потащил прочь. Только удалившись на полквартала и нырнув в чей-то сад, он остановился и отпустил брата. — Шис тебя!.. — начал побледневший Шорох, едва вывалившись в нормальный мир. — Чшш! — зашипел Стриж и бросил на землю сверток с дракончиком. — Не трогай, если шкура дорога. А где Седой Барсук? — Что случилось? — Шорох судорожно пытался сориентироваться. — Что это? — Это каменная ящерица, ничего не случилось. Нужно отдать Седому. Тихо! Прижав палец к губам, Стриж прислушался. Пока они бежали от банка, показалось, что в сером киселе мелькнуло что-то… — Так. Значит, новая Рука Хисса? — Из тени каменного забора вышел Седой Барсук. — Поздравляю, коллега. От его голоса Стриж вздрогнул: слишком похож на те голоса, в Ургаше. «Воришка, убью!» — прошипел дракончик, явно принюхиваясь к Седому. «Воришка, убей», — мысленно согласился с ним Стриж, почему-то уверенный, что дракончик сейчас его слышит. А Седому ответил вслух: — Кто новая Рука? Я никого больше не видел. А план пришлось поменять. Вот предмет. Он кивнул на притихший сверток с артефактом. Но Седой покачал головой. — Перчатки, — приказал Седой, не приближаясь к свертку. Стриж с безразличным видом стянул рунные перчатки и кинул Седому. Досадно, что не удалось отдать должок той же монетой, но если не вышло сейчас — выйдет в другой раз. С процентами. Шорох переводил настороженный взгляд с одного на другого, но не вмешивался. Стриж видел, что брат готов в любой момент броситься в драку: от Седого несло смертью, словно из пасти гуля. Только когда Седой растворился в Тени, держа дракончика подальше от себя, и запах опасности развеялся, брат чуть расслабился. — И что это было? — вполголоса спросил он. — Большие неприятности, — так же тихо ответил Стриж. — Он знал, что артефакт опасен. Знал, что мы идем вместе. Шис. — Похоже, мне крупно повезло, — усмехнулся Шорох и тут же велел: — Домой, быстро. Успеем, пока Седой занят артефактом, — наше счастье. Стриж кивнул и первым перепрыгнул через забор. Шорох последовал за ним, и они помчались к улице Серебряного Ландыша. Стрижу хотелось надеяться, что Седой не рискнет убивать их своими руками, но после того, как западня не сработала, все может статься. — Ладно. Придется рассказать наставнику, да? — Стриж не ожидал ответа: и так было ясно, что самим им не выкрутиться. — Во время игры в сову и мышь, значит? Рассказывай. — Да. Хисс позвал… Стриж коротко, на ходу, рассказал брату о договоре и сегодняшней стычке. При этом он не забывал прислушиваться к каждому звуку и ежеминутно касаться Тени, проверяя, нет ли поблизости Седого или Угря со товарищи. Он бы не удивился сейчас ни брошенному в спину ножу, ни арбалетному болту, ни камню с крыши. Похоже, Хиссу надоело ждать, и он устроил им с братом испытания на полтора года раньше срока. — Шисов дысс. Надо было убить Волчка. — Надо, — согласился Стриж. — Что делать будем? — Что Наставник скажет, то и будем. До улицы Серебряного Ландыша они, против ожидания, добрались спокойно. Никто их не подстерегал, не плевался отравленными иглами, не науськивал патруль. Суардцы мирно торговали, гуляли по освещенным жучиными фонарями улицам, употребляли чай с вечерними газетами на открытых террасах рестораций и бросали монетки в берет уличного скрипача. Единственным, кто проявил внимание к двум спешащим по своим делам юношам, был бродячий проповедник. У подножия статуи Эстебано Первого собралась целая толпа: святоша в потрепанном белом балахоне вещал усталым после рабочего дня ремесленникам и лавочникам о наступающей Тьме, проснувшемся Мертвом боге и забытых заветах предков. Горожане принимали деятельное участие в проповеди: то переиначивали его слова и смеялись, то сочувственно хлопали по спине и предлагали пива из своих кружек, то требовали вместе спеть про веселую вдову. — …поздно будет! Воцарится на престоле отродье Ургаша, прервется род истинных королей! — надрывно закричал проповедник, хватая дюжего кожевенника за рубаху. Детина недовольно замычал и отпихнул мелкого святошу. Тот, не удержавшись на ногах, отлетел в сторону, прямо под ноги братьям. — Вставайте, почтенный. Шорох ловко подхватил проповедника под мышки, поставил на ноги и хотел идти дальше, но святоша схватил его за рукав. — Погодите, юноши! Я вижу, Тьма еще не поселилась в ваших сердцах! Только сейчас Стриж разглядел осунувшееся темное лицо и нездорово горящие глаза проповедника. — Простите, почтенный, мы спешим, — ровно ответил Шорох и отцепил сухую, похожую на птичью лапу руку. — Идите на север! Святой пророк покажет вам истинный путь к Свету! Не допустите осквернения родины отродьями Тьмы! — не унимался оборванец. — Сумасшедший, — пробормотал Шорох, ускоряя шаг. — Да призрит его Сестра. Он осенил лоб малым окружьем, Стриж последовал его примеру. Дурные, отдающие Хиссовым смрадом слова проповедника гудели и бились в голове, обещая продолжение неприятностей. Мастер выслушал Шороха и Стрижа равнодушно, словно Посвящение без испытаний и ритуалов — самое обычное дело. — Никому, никогда. Даже настоятелю Риллаху, — распорядился он. — С учениками разберетесь сами, а Седой вас не тронет. Стрижа передернуло от обещания, сквозящего в тихом голосе наставника. Не хотел бы он быть на месте Седого, если тот попадется на горячем. 24-й день холодных вод, Суард Рональд шер Бастерхази Круживший над парком вокруг особняка ястреб спикировал на ветку платана, аккурат напротив раскрытого окна на втором этаже. А Роне откинулся в любимом кресле и закрыл глаза: от наслоения птичьего и человеческого зрения у него слишком быстро начинала кружиться голова. — …приятная неожиданность! — донесся из окна кабинета голос герцога Альгредо. — Дру Милль, чем обязан? — И зачем вам понадобился наш Дракон? — холодно осведомился гном. Роне нахмурился, а ястреб на ветке приоткрыл один глаз.