— Чему лыбишься? — заметил его улыбку Ласка. — Ученик менестреля! А почему не портного, а? Или шляпника? Хотя нет, самое тебе место — в борделе. Вот где тебя точно примут за своего! — Да уж, бедняга. Старался, стелился, и все зря — выпнули тебя с теплого местечка, — поддержал Ласку Простак. — Ну ничего, сделаешь жалостливую морду, авось не пришибут, а то и пива нальют убогому. Мене-естрель! Пятеро парней дружно заржали, а Шорох показательно зевнул. — Ничего вы не понимаете! — голосом базарного зазывалы встрял Игла. — Перед вами, почтенные, сам великий бард Заткни Уши Беги Вон! Всего одно выступление, и в вашем заведении не останется ни одного клопа, все сдохнут от счастья! Стриж сунул в зубы травинку и поднял взгляд на чирикающих в кроне жаворонков. К насмешкам он давно привык, отвечать ленился, а доказывать что-то с помощью драки — глупо. Пусть базарная шелупонь объясняется кулаками. Его много больше заботило, что Шорох молчал. Не на тему насмешек — плевать на них. А о заказе, который ему дал наставник. Ему одному, без Стрижа. Ласка тем временем продолжал: — Ну а что? Наш великий бард отлично заработает на разгоне публики. И вышибалы не надо! Затренькал — и все сбежали. К разочарованию подмастерьев, сегодня Стриж не реагировал вообще. Ему уже представлялось, как в руки ляжет гитара — теплая, ласковая, отзывчивая. Вот бы забыть о встрече с Темным Хиссом, о гильдии Ткачей и носить желтый берет Барда!.. Детские мечты, недостойные Руки Хисса, конечно… Но и так все складывалось отлично. Быть менестрелем уж точно лучше, чем всю жизнь возить грузы туда-сюда, как Шороху; возиться с пыльными бумагами в магистрате, как Угрю, или шариться при ипподроме, как Волчку. Ласке надоело подкалывать Стрижа, и он занялся вторым любимым делом: хвастовством. Угорь же, которому тоже достался заказ, по обыкновению, помалкивал. — …заплатит нам с Угрем по два империала! — Ласка победительно оглядел младших. Те впечатлились и уважительно притихли. — Шорох, Волчок! — кивнул Ласка старшим подмастерьям. — Обмоем? Завалимся в заведение к Люсии, у нее новые девочки! — К Люсии? Без нас? — обиделся Игла. — А не мелковаты? — презрительно поднял бровь Угорь, но тут же снисходительно разрешил: — Ладно, можете пойти с нами. — Спасибо за приглашение, — ровно сказал Шорох, — но завтра не могу. Дела. Угорь привычно закаменел — всего на мгновение, да и по его холодной презрительной морде этого почти не было заметно. А остальные подмастерья с любопытством уставились на Шороха, но он молчал. — Да что это я. — Ласка прищурился. — Зачем тебе девочки Люсии, тебе менестрель даром даст. Кра-асотка! — Мне больше по вкусу черноглазые мила-ашки, — протянул Шорох и, вскочив на ноги, шагнул к Ласке. — Вроде тебя. — Фу-ты ну-ты, какие мы важные, уже и шуток не понимаем. — Ласка мягко отступил, не отрывая взгляда от противника. — Эй, важная особа! Смотри, менестрель заревнует, — встрял Волчок и тут же схватился за ухо: невесть откуда прилетевший камешек рассек мочку, и между пальцев побежала кровь. Волчок вскочил, Угорь и Простак — тоже, один Игла остался сидеть под абрикосом. Игла и еще Стриж. Нападать удобнее, когда никто не обращает на тебя внимания. — Фу, сидеть, — раздался тихий приказ. Подмастерья как один вздрогнули и обернулись. Прислонясь плечом к стволу граната, Седой Барсук насмешливо разглядывал их, словно проказливых щенков. — Шорох, за мной, — бросил он и, повернувшись спиной к подмастерьям, пошел в дом. — Не передумай до завтра, мила-ашка, — подмигнул Шорох Ласке и последовал за Седым. Стриж остался в одиночестве под злыми взглядами подмастерьев. Он был уверен: будь он не дома, все пятеро волчат уже набросились бы на него, и плевать, что потом наставник с них шкуры спустит. Стриж даже догадывался почему. Хисс по-прежнему был где-то рядом. Конечно же, не сам Хисс, а кроха его внимания, но и ее волчатам было достаточно, чтобы беситься. — Бедняжку бросили. — Ласка шагнул к Стрижу. — Иди позабавимся, малышка. «Поиграем?» — в шепоте Тени предвкушение смешалось с насмешкой. — Обойдешься, — ответил Стриж и отвернулся: не хотелось, чтобы кто-то увидел в его глазах ту же тьму, что клубилась вокруг наставника и Седого Барсука. — Ой, без папочки девочка боится! — не отставал Ласка. — Плохо ухаживаешь, — протянул Волчок. — Нежнее надо, нежнее. «Была румяна и бела веселая вдова…» — Фривольная песенка помогала Стрижу не слушать уговоры Тени: «Поиграем!» Но надежда, что удастся увильнуть от драки, таяла: волчата чуяли в нем опасность и не могли успокоиться. — Не тушуйся, малышка. — Даже Угорь, слишком благородный для простых забав и слишком продуманный для неповиновения наставнику, не удержался в стороне. — Или ты без папочки ничего не… — Обедать, Хиссовы дети! — Сердитый голос Фаины прозвучал для Стрижа слаще полуденных колоколов Райны. — Паэлья стынет! Последнюю реплику Ласки на тему кто к кому придет ночью Стриж встретил светлой улыбкой и подмигнул: давай, мол, приходи один на сеновал. А там разберемся, кто кого и каким раком. Через час после обеда Стриж с Шорохом, свесив ноги с полуразрушенного пирса, сидели в самой подозрительной части порта. Сюда, к заброшенным причалам, почти не доносился гомон доков. Баржи утюжили легкую рябь, сновали рыбацкие лодки, лебедем проплывала торговая шхуна. — И после праздника, говорит, пойдешь знакомиться с маэстро, — делился Стриж. — Нет, ты представляешь? Хоть словом бы обмолвился! Он готов был обсуждать с братом что угодно, кроме чуть не случившейся драки. — Как всегда. — Шорох пожал плечами. — Угрю так же: с этого дня ты ученик писаря, выживешь на испытаниях, станешь уважаемым чиновником. А у тебя отличное прикрытие. Ты ж хотел учиться музыке, вот и учись. — А, так это ты подсказал. — Скажем, намекнул. Братья замолчали. Тишину нарушал лишь плеск волн и крики чаек. Стриж пускал плоские камешки по ленивым волнам Вали-Эр, Шорох думал о своем и смотрел на воду. — Не нравится мне предприятие с Седым, — поморщился он через несколько минут. — Зачем ему помощник? — Ты идешь с ним? — Ну да. Завтра, перед закрытием банка, — в голосе Шороха прозвучало отвращение. — Я пойду с тобой, — запустив оставшиеся в горсти камешки подальше в реку, заявил Стриж. — Наставник шкуру снимет, причем с нас обоих. — Плевать. Шкурой больше, шкурой меньше. — Хмыкнув, Стриж растянулся на горячих досках и прикрыл глаза. Помолчал немного, подождал, пока брат устоится рядом. — Давай выкладывай ваш план. — План, да. Под личиной курьера я иду в банк с письмом. Требую лично дру Милля, отдать под расписку. Дальше надо исчезнуть. Желательно прежде, чем он откроет конверт. — А тем временем Седой добывает из кабинета статуэтку. Просто и логично, — протянул Стриж. — Ты думаешь, подстава? — Седой бы не посмел вот так внаглую. Но что-то мне не по себе. Если что, гномы церемониться не будут. — Личина на амулете? — Разумеется. Заказчик выдал. — Покажи. Шорох стянул с шеи кожаный кисет, расшитый рунами. Стриж, повертев амулет в руках и обнюхав, сунул его за пазуху. — Давай-ка под личиной я пойду. А ты подстрахуешь. — Еще чего! — Шорох сел, сердито уставился на брата. Потянул руку. — Отдай. Еще ты за меня шкурой не рисковал! — Ну… я не так чтобы рискую… — Стриж мысленно попросил у Хисса прощения: маленькой тайне не суждено долго оставаться тайной. — Если что, я справлюсь. Вместо объяснений Стриж коснулся Тени. И внезапно понял, что это вовсе не так уж и страшно. Почти совсем не страшно. — Вот, значит, как, — протянул Шорох, оглядел Стрижа, словно коня на торгах, и рассмеялся, откинувшись на доски: — Менестрель, шисов ты дысс! Стриж облегченно рассмеялся вместе с ним. Быть Рукой Хисса, когда брат рядом, не так уж плохо. Глава 13. Земляничная корона …как-то увидели Двуединые, что Оранжевый дракон не играет со всеми, а проводит дни и ночи один, в самых высоких горах, и вокруг него суетятся мелкие существа, похожие на людей. При явлении Двуединых существа испугались и спрятались в пещеры. — Кто это, сын наш? — спросили Двуединые. — Мой народ, — отвечал Оранжевый. — Я сотворил их из крепкого базальта, поселил в горных недрах, научил рунам силы и назвал гномами. Мой народ добывает металлы и самоцветы и создает из них прекрасные цветы, что никогда не вянут. Катрены Двуединства