- Жанна! - позвала она, когда мы зашли в ложу. - Просыпайся! Пора домой. Жанна не шевельнулась. Я посмотрела на нее внимательней, и противный холодок сковал мне живот - верный признак надвигающегося трындеца. В волосах Жанны не было алмазной звезды. Я бросилась к красотке, рывком повернула ее к себе. Глаза Жанны были закрыты. Пульс не прощупывался. В этот момент в ложу заскочил Геннадий - красный и запыхавшийся. - Еле нашел! - начал бубнить он с порога. - Сказали: ложа двенадцать левая! А оказалось - ложа вторая пра… Он осекся, наконец оценив увиденное. Скакнул к нам, отшвырнул мою руку, профессионально схватил Жанну за шею в поисках пульса. Выкатил глаза и заорал: - Что?! Что случилось? - Маша, быстро! Ищи дежурных, тут должен быть врач. Хотя… Вызывай полицию. Жанна мертва, звезду украли… - не отвечая, скомандовала я. - Может, массаж сердца? Дыхание рот в рот? - с надеждой спросил Геннадий. Я покачала головой. Поздно. А Машка уже свесилась прямо с ложи, увидев в партере человека в униформе: - Скорей! Тут женщину убили! Врача! И вызовите сюда полицейских! - закричала она по-английски. Несколько замешкавшихся зрителей замерли на месте. А потом стали подтягиваться к нашему балкону - на дополнительное бесплатное представление. Я в это время пыталась понять, что произошло. Никаких следов на теле красавицы не было. Инсульт? Тромбоэмболия? Но куда тогда делась заколка? - Может, ее проткнули заточкой, как Сиси? Посмотри под платьем, - в ужасе прошептала Машка, отвернувшись к стене. Она не выносила вида мертвых тел. Но Жанну убили не заточкой. На ее плече я увидела маленькую каплю крови на месте укола. Это хоть что-то объясняло. Скорее всего, кто-то подошел сзади и ввел ей сильный нервно-паралитический яд. Он подействовал мгновенно. - Нет, ну как так-то… - растерянно причитал Геннадий, вдруг разом потеряв весь свой победный напор. - Ведь совсем немного опоздал… Что я Михал Дмитричу скажу… Тут к нам наконец заскочили молодой врач с чемоданчиком и солидный мужчина, очевидно, из администрации филармонии. Следом за ними ввалились двое рослых мускулистых полицейских, дежуривших в фойе. А следом в ложу просочилось несколько возбужденных ребят с телекамерами на плечах. Сегодня их поцеловал в макушку бог журналистской удачи: даже я понимала, что убийство на знаменитом новогоднем концерте войдет в мировой топ новостей. Полицейские попытались прогнать операторов, но парни упорно высовывали камеры из-за их спин. - Мы спустились в партер, а когда вернулись, нашли нашу знакомую мертвой. - Обычно бойкая, Машка говорила на английском так медленно, будто не могла подобрать слов. Хотя язык знала блестяще. Просто она сама не могла поверить: вот всего несколько минут назад мы болтали с Жанной, а теперь… - Еще у нее украли алмазную звезду… - Какую звезду? - сурово переспросил полицейский, совсем молоденький высокий блондин с холодными голубыми глазами. - Заколку для волос, как у Сиси. Жанна и ее муж были уверены, что это настоящая звезда вашей императрицы. Говорят, за ней охотился какой-то коллекционер. Сказать, что слова Машки произвели эффект бомбы, - значит недооценить масштаб беды. Полицейские уставились на нас в остолбенении. А журналисты начали кричать из-за спины: - Кто она? Откуда взяла звезду Сиси? Вы видели, кто ее убил? Сколько раз в ближайшие часы нам еще предстоит отвечать на эти вопросы… Машка все же сказала на телекамеры несколько слов - из чувства журналистского братства. Вспомнила, как сама так же выкрикивала вопросы из-за чьих-то спин. А я смотрела на все в каком-то тумане. Будто сознание, обидевшись, отделилось от тела и поглядывало на происходящее со стороны. Вот местный врач рядом с телом Жанны разводит руками: ничего сделать нельзя. Вот в ложу входят еще двое полицейских, постарше - очевидно, из местного убойного отдела. Отдают распоряжения - и зеваки, толпящиеся в партере, послушно идут к выходу. Нас выводят из ложи, у дверей тут же встает охрана: это теперь место преступления. - Да, блин, приобщились к прекрасному! - зло шепнула мне Машка уже в полицейской машине. Я вздохнула. Кто ж знал, что сказки Венского леса окажутся ужастиком. После допроса Остаток первого новогоднего дня мы провели в полицейском участке. В какой-то момент расспросов, уже больше похожих на допрос, мне даже захотелось вызвать адвоката. Хорошо, что поднаторевшая в расследованиях Машка сразу же предложила полицейским нас обыскать - во избежание ненужных подозрений. На месте полицейских я бы и сама отнеслась к нашей истории с недоверием: случайные соседи по отелю подарили незнакомым девицам билеты на концерт за несколько тысяч евро. Рассказали, какое дорогое украшение наденет их спутница. А потом эти девицы обнаруживают свою соседку убитой… Мой сбивчивый рассказ про незнакомца из отеля, все время попадавшегося на нашем пути, ситуацию только усугубил. Краснолицый здоровяк следователь просканировал меня жестким взглядом и угрюмо спросил: «Что именно в поведении мужчины показалось вам подозрительным?» Увы, вменить странному типу мне было нечего. Оставалось надеяться, что остальные участники событий: Геннадий, Инна Львовна, несчастный Михаил и Архип - хотя бы подтвердят наш рассказ. Когда мы с Машкой наконец встретились в коридоре: допрашивали нас по отдельности, - то бросились друг другу в объятия. - Я уже думала, на меня прямо сейчас наденут наручники! - пожаловалась я. - Подожди, может, все еще впереди! - заметила подруга: нас обеих полицейские попросили не покидать страну в течение ближайших трех дней. На улице уже стемнело: в Вене солнце зимой скрывается даже раньше, чем в Москве. Украшенный гирляндами Ринг - аналог московского Бульварного кольца - был почти пуст. Даже погода испортилась: дул противный ветерок, прохватывающий сквознячком до костей, так что редкие туристы передвигались по улице бодрой трусцой, а возница фиакра зябко ежился, напрасно выглядывая седоков. - Хочу напиться и забыться! - пробурчала Машка, когда мы подходили к отелю. Но забыться не удалось. Когда мы зашли внутрь, служащие на рецепции и несколько постояльцев уставились на нас так, будто мы по дороге превратились в Ганнибала Лектора. Даже бой, тащивший тяжеленную тележку с чемоданами по коридору на нашем этаже, притормозил и с распахнутыми глазами смотрел, как мы открываем дверь. Причина нашей популярности стала ясна, как только мы вошли в номер. Машка, даже не скинув куртку, бросилась к пульту от телевизора, нажала кнопку… И увидела на экране свое опрокинутое лицо. По всем новостям гоняли сюжет, где из-за спин полицейских была видна лежащая головой на бортике Жанна, моя перекошенная физиономия и вещающая Машка. Геннадий тоже стал телезвездой, вернее, телезвездой стал его затылок: при виде камер охранник профессионально уворачивался. - Маша, выключи! Не могу на это смотреть! - простонала я. - Переодевайся и пойдем в бар! Но Машка неожиданно сурово покачала головой: - Нет, Ленка. Какая-то сволочь убила Жанну прямо под нашим носом. Превратила нас в подозреваемых. А я такая просто умоюсь? Не на тех нарвались. Я этого гада найду! И милосердно добавила: - Будем пить виски из мини-бара! Я достала две бутылочки, плеснула янтарный напиток в стаканы. Мы плюхнулись на кровати. И подруга застыла, глядя в одну точку: так она всегда делает, когда пытается что-то вычислить. - Кого ты подозреваешь? - наконец не выдержала я. Незнакомец, покупавший билеты на новогодний концерт, все не шел у меня из головы. Но Машка неожиданно сказала: - Выходит, звезда была настоящая? Если из-за нее убили? Будто по заказу в этот момент на экране телевизора появилось фото какого-то особняка, и диктор ВВС начал рассказывать, что именно здесь до самой смерти жила внучка Сиси Элизабет, которая унаследовала большую часть алмазных звезд - кроме тех, которые императрица раздарила фрейлинам. - Сейчас я ее погуглю! - забормотала Машка, достав из тумбочки айпад. Через несколько минут мы с удивлением поняли, что история, рассказанная Жанной, совсем не так фантастична, как нам казалось. Внучка с причудами Внучка императрицы Элизабет, как и ее бабушка, вышла замуж неудачно. Высокородный муж был красив, но в мужчинах это качество быстро приедается. А ничем другим он похвастать не мог. Импульсивная Элизабет заскучала. Увлеклась политикой. Пошла в социалистки. И встретила симпатичного, умного крестьянского сына Леопольда Петцнека. Тот пробился в люди, стал известным политиком и директором гимназии. Вот к нему эрцгерцогиня и сбежала. К ужасу венценосной родни.