— Прикажите своим людям убрать оружие. Вы же не разбойник. Незнакомцу было лет сорок. Широкий лоб, плавно переходящий в залысину, курчавая борода. Под плащом угадывался военный мундир, на котором Максимов разглядел эмблему франкмасонов — треугольник со зрачком: точно такую, как на запонках у господина Гаше. — Вы меня знаете? — спросил приезжий не с тревогой, а скорее с любопытством. — Конечно. Лет десять назад ваши портреты висели на столбах с припиской «Разыскивается приговоренный к виселице». А нынче вы — национальный герой. — Анита склонилась перед ним. — Мое почтение, сеньор Джузеппе. Когда я вас узнала, то поняла, что можно обратиться без экивоков. Вы с вашим благородством не допустите, чтобы нас застрелили. — Джузеппе? — У Максимова отвисла челюсть, и он опустил револьвер. — Гарибальди? Теперь-то и он признал этого человека, наделавшего шуму не только в родной Италии, но и далеко за ее пределами, вплоть до Уругвая и Североамериканских Штатов. — К вашим услугам, — поклонился тот. — А теперь позвольте спросить, кто вы такие и как здесь оказались в этот неурочный час? Анита представила себя и Алекса, после чего повернулась к господину Гаше: — А как ваше имя? Ведь мсье Гаше из Перпиньяна в природе не существует. Я нарочно сделала запрос — в этом уважаемом городе никто и слыхом не слыхивал ни о вас, ни о ваших так называемых компаньонах. — Вас подослали жандармы? — прошипел тот, сжимая рукоять тяжелого американского «кольта», который давно пустил бы в ход, если б получил на то санкцию всесильного сеньора Джузеппе. — Мы обыкновенные путешественники. Но я люблю разгадывать маленькие шарады, а ваша привлекла меня своей необычностью. — Как же вы ее разгадали? Вам кто-то меня выдал? — Нет, что вы! Я сопоставила факты, только и всего… Мы не видели никого из ваших компаньонов, и я задала себе вопрос: а существовали ли они в реальности? Про первого мы узнали с ваших слов, от второго остались только накидка и фотографическая камера. Но накидку вы могли бросить заранее, а вспышку на скале легко устроить при помощи химических веществ с замедленной реакцией. Что касается Жоржа, который будто бы снял номер в гостинице… Это были вы сами, только в гриме. Все, что от вас потребовалось, — запереть дверь и выбраться через окно. Несложный трюк, вы его проделывали и после. — Но пятно от кислоты на полу! — напомнил Максимов. — И главное — череп! — Череп принадлежал человеку не нашей эпохи, Алекс. Я обратила на это внимание и чуть погодя поинтересовалась у аптекаря, не пропадал ли из его домашнего музея аналогичный экспонат. Он подтвердил. К слову, череп ему вернули в жандармерии, правда, он изрядно попорчен кислотой… Так что все это не более чем инсценировки, устроенные господином Гаше для нас и легковерных жителей деревни. — Но как ему удалось проникнуть в дом аптекаря и найти нужное? — допытывался Алекс. После затянувшегося неведения он дорвался до расспросов и собирался уяснить для себя все тонкости. — У меня есть гипотеза. Она построена на сходстве глаз, лицевых углов, отдельных жестов… — Анита снова вперила взор в мсье Гаше, или как там его звали. — Вы и есть сбежавший сын аптекаря, не так ли? Многолетняя разлука, немного маскарада, и в деревне вас не распознали. — Вижу, вам известно все, — процедил мсье сквозь зубы. — Поразительная проницательность! Я бы сказал, пронырливость… — Но-но! — Максимов пригрозил ему револьвером. — Поделикатнее, сударь! С трех шагов я не промажу. — Труднее всего было раскрыть фокус с записками, — продолжала Анита. — Но я подумала вот о чем. Захудалая приграничная деревенька. Писем почти никто не пишет, почтовые служащие отвыкли от работы. И вдруг — целый вал корреспонденции, причем с одинаковым содержанием. Если цензор поначалу и просматривал эту галиматью — точки, черточки, квадратики, — то впоследствии махнул рукой. Я сама это видела на днях… В них никто не вглядывался, не изучал досконально. А между тем они очень важны. — Чем же? — не отставал Максимов. — Тем, что это не просто путаница знаков, а схема прибрежных французских вод. То есть на большинстве записок она бессмысленна, но на одной — той, ради которой все и затевалось, — обозначен точный фарватер, позволивший кораблю сеньора Джузеппе обойти мели, рифы, сторожевые суда и прибыть сюда незамеченным. — Но почему письмо нельзя было отправить безо всяких ухищрений? — Имелся риск, что его перехватят и вычислят отправителя. Ведь оно было послано в Италию. Вспомни, с каким пристрастием нас досматривали на границе. Нет, Алекс, письмо должно было затеряться в груде ему подобных, как лист в твоем любимом псковском лесу. Деревенские рыбаки, убежденные, что на записках лежит проклятие, рассылали копии куда придется. А у многих есть родня в соседних странах… Перегруженная почта утратила бдительность. — А ты видела то… настоящее письмо? — Разумеется. Ради него я и устроилась помощницей господина почтмейстера. Я сличала рисунки, особенно в записках, адресованных иностранным получателям, и нашла то, что искала. — И вы никому ничего не сказали? — усомнился блудный аптекарский отпрыск. — Позволили письму уйти по назначению? — Понимаете… Я не хочу вмешиваться в политику, и Алекс тоже. Подозреваю, что сеньор Джузеппе прибыл сюда, чтобы забрать груз, необходимый ему для сопротивления французским войскам в Риме. Ружья, порох, ядра… Все это, скорее всего, закопано в масонском подземелье — это надежное убежище, и оно выходит прямо к морю. Возможно, на борт должны прибыть наемники, но нам нет до них дела. Все равно, кто победит в вашей войне, меня она не касается. — Так что же вам угодно, сударыня? — с прохладцей спросил Гарибальди. — Отступные за молчание? — Dios mió! Какого же вы гадкого мнения о моей персоне… У нас с Алексом достаточно средств, я не собираюсь выступать в роли вымогательницы. Но рассудите сами: эта бедная деревня пострадала… она погружена в хаос, который уляжется еще не скоро. Да и впоследствии обо всем этом будут вспоминать с содроганием. К тому же семьи, у которых и так денег негусто, потратились на эти глупейшие письма. А у Плешивого Гастона мсье Гаше еще и амбар подпалил… Вам не кажется, что люди заслуживают компенсации? Сеньор Джузеппе поднял правую руку, точно готовился дать клятву. — Пусть будет так. Мой помощник, — он бросил суровый взгляд на развенчанного винодела, — проявил недюжинную хитрость, но кое в чем перестарался. Я возмещу убытки. Каждая семья найдет на пороге своего дома кошелек с двадцатью франками. Это равняется их среднему месячному доходу. Как, по-вашему, соразмерное вознаграждение за причиненные неудобства? — Вполне, сеньор, — не стала торговаться Анита. — Но каким образом это устроить? — вновь подал голос похититель черепов. — Вот вы все и устроите, мой дорогой Лоран, — наградил его усмешкой итальянский герой. — Вы же у нас такой изобретательный… Над морем уже брезжил рассвет, когда Анита и Алекс возвращались домой. Деревня хранила гробовое молчание. Никто не высовывался из домов и, соответственно, не мог видеть, как по песчаной отмели сновали матросы, грузившие на шхуну ящики с боезапасом. Максимов опасливо оглянулся. — Знаешь… я бы на их месте нас пристрелил. Где гарантия, что мы не сдадим их жандармам? — Хорошо, что ты не на их месте, — отозвалась Анита. — Я была наслышана о сеньоре Джузеппе и уверена, что он поведет себя как истинный джентльмен. Максимов помолчал, а потом спросил то, что давно вертелось на языке: — Ну а та записка, которую я выловил в море? Что ты с ней сделаешь? Сохранишь для истории? — Вот еще! — Анита фыркнула, словно он сморозил несусветную чепуху. — Я выбросила ее сразу же, как только сообразила, в чем дело. Ридикюль у меня и так невелик. Таскать в нем бесполезный мусор — это не по мне… Елена Логунова Юстас — Алексу Мой тщательно взлелеянный прекрасный план неожиданно поломался, но тут же вместо него возник новый, просто гениальный. Я никогда не затруднялась с фантазиями и планами. Соображалка у меня работает — будь здоров! Не то что у моей сестрицы Алки. Та всегда была туго думкой. Папа наш дипломатично говорит, что у его старшей дочери немного хромает логика. Ха-ха, немного хромает! Да Алкина логика едва ковыляет, дунь на нее — завалится. В школе Аллочка еле-еле вымучила свою серебряную медаль, над учебниками физики, химии и математики корпела ночами. С упорством-то у нее проблем отродясь не бывало, она если встанет на чем — с места не сдвинешь без бульдозера. Внешне мы с ней похожи: Алка и я, старшая сестра и младшая, а вот по характеру — волна и камень, стихи и проза, лед и пламень. Но при этом между собой прекрасно ладим, даже помогаем друг другу. Как говорится, мы разные, но вместе — команда. Алка за меня как-то целый учебный год вела «Дневник наблюдений» — это была дурацкая придумка нашей учительницы по биологии. Скучища смертная: самая натуральная зеленая тоска с ежедневной фиксацией температуры воздуха, давления и состояния живой природы, доступной для обозрения в окна городской квартиры. Я бы померла, если бы каждое божье утро начинала с пытливого взгляда на уличный термометр! А Алка ничего — даже с удовольствием аккуратно записывала в специальную тетрадочку: «Второе марта, температура воздуха в 7:00 плюс три градуса выше нуля по Цельсию, атмосферное давление в норме, сосульки на крыше тают, слышна капель в темпе аллегро модерато». Алка, пока я в шахматную секцию ходила, в музыкалке училась. Зато она знатно тупила над задачками из выданного ей в автошколе учебника, тогда как я щелкала их точно орешки и доступно объясняла старшей сестре, какова последовательность действий водителей в первые минуты после ДТП без пострадавших и почему в случае, если не видны знаки приоритета или тип покрытия, водитель должен считать, что находится на второстепенной дороге. Честно говоря, если бы не я, Аллочка вряд ли бы получила водительские права! Мы обе это понимаем, потому-то она и согласилась с моим планом, который потом вдруг поломался. — Конечно, я дам тебе порулить, — пообещала сестрица еще до выезда из нашего городского двора, где была аккуратно припаркована ее почти новая «Лада Калина». Родители расщедрились и подарили старшей дочери на окончание института собственную машинку. Недорогую, слегка подержанную, но вполне симпатичную — я бы визжала от восторга, если бы это мне папа с мамой такой презентище сделали. — Получишь диплом о высшем образовании и права — будет тебе собственная машинка, — пообещали мне родители. Не верить им оснований не было, но только когда еще я получу свой диплом? Я же пока только поступила в универ. А порулить отчаянно хотелось — ведь правила дорожного движения я вместе с Алкой выучила так, что от зубов отскакивали, а вот практики получила пока сущий минимум. Папа пару раз сжалился и пустил меня на место водителя на пустой грунтовке к даче — вот и весь мой реальный шоферский опыт. Правда, на виртуальных треках в компьютерных играх я погоняла — будь здоров! В онлайне я уже практически Шумахер. В офлайне же пока надежда лишь на Алку. Та твердо обещала, что обеспечит мне практику вождения. Не на трассе, конечно, а где-нибудь на проселке с абсолютным минимумом движения. И я заранее, еще дома, подыскала подходящий.