- Ты так и не сказала, что у тебя с рукой, - напомнила баба Шура. - Обожгла. - Людмила достала из тумбочки какую-то штуку, оказавшуюся допотопным кипятильником в виде спирали. - Из розетки вытаскивала, да нечаянно дернула сильнее, чем нужно, вода расплескалась, и вот результат. - Неужели сейчас еще такими пользуются? - Макс с недоверием переводил глаза с кипятильника на перебинтованную руку Людмилы. - Для чая же существуют кулеры! - Спуститесь на землю, молодой человек! Какие кулеры? Где их взять? Однако первое, что увидел Макс, когда они с бабой Шурой, попрощавшись с Леночкиной тетей, шли по больничному коридору к выходу, был новехонький кулер с красным и синим краниками и почти полной бутылью воды. В голове у него тут же зародилась какая-то мысль, и, не дав ей полностью созреть, Макс уже атаковал вопросами молоденькую медсестричку с бейджиком «Юля» на сияющем белизной халате: - Здравствуйте, Юля! Скажите, пожалуйста, вы до какого часа работаете? Девушка заулыбалась. При этом на щеках у нее образовались кокетливые ямочки. - Я лично сегодня до шести. - А вообще больница? - Больница - круглосуточно. Мало ли что может с человеком случиться. Вызывают «Скорую» и везут к нам. - То есть в любое время дня и ночи отсюда можно выйти и через какое-то время вернуться? - Ну, теоретически да. Вообще то внизу стоит охрана… - Хватит любезничать, пошли уже, - тычком локтя в бок напомнила о своем существовании баба Шура. - Извините, Юля, надеюсь, мы еще вернемся к этому разговору, - пообещал Макс. - И я надеюсь. - Девушка снова продемонстрировала ямочки на щеках. Попытки задать вопросы охраннику, строгому дядьке лет пятидесяти, в камуфляже, с седой щетиной на щеках - еще пара недель, и можно играть Деда Мороза без грима, - с треском провалилась. - Посещения до девятнадцати, потом дверь закрывается, утром с семи тридцати, - сказал он, как отрезал. Похоже, это только в детективных фильмах на вопросы сыщиков все отвечают охотно и правдиво. - Ты это зачем спрашивал? - поинтересовалась баба Шура, устраиваясь поудобнее на сиденье «Соляриса». - Уж не вздумал ли Люську подозревать? - Типа того, - не стал увиливать от прямого ответа Макс. - Ну конечно! Человек с разрезанным животом, по-твоему, будет скакать с канистрой вокруг магазина, ожидая, пока швы разойдутся. Так? «Надо почитать, что за зверь такой - лапароскопическая операция», - подумал Макс. - Чего молчишь? - разъярилась баба Шура. Макс уже привык к ее одинокому клыку, но вкупе с перекошенным от гнева лицом выглядел он крайне зловеще. На его счастье, судя по навигатору, они подъезжали к супермаркету. - А вот и магазин, - с облегчением провозгласил Макс, въезжая на парковку. Странно, но для котов ассортимент еды был гораздо шире, чем выбор дошиков. Тут тебе и говядина, и утка с кроликом, и лосось с форелью, и курица с индейкой и ягненком. Лапша же была с курицей, говядиной, свининой и беконом. Присутствовал еще веганский вариант - с сыром, грибами и кимчи. Но Макс предпочитал мясо, а потому, побросав, не глядя, пару десятков упаковок в корзинку, направился к кассе. - Что это ты понабирал? - загрохотал за спиной голос бабы Шуры. - Это коту, - сообщил Макс. - Коту? - не поверила баба Шура и чуть позже, увидев сумму на кассовом аппарате, еще более удивленно переспросила: - Ко-ту-у-у? Сама она нагребла - и когда успела? - полную тележку каких-от круп, чаев, печенек и, когда Макс сгружал продукты в багажник, пояснила: - Выгодно купила, со скидочкой, надолго хватит. Магазин-то теперь не скоро откроется. К дальнейшему обсуждению интересующей его темы Макс не возвращался, опасаясь гнева бабы Шуры. Оказавшись дома, он перво-наперво накормил Тима. Тот еду одобрил благодарственным «Ма-у-у!». Потом проверил, нет ли сообщений от менеджера проекта. К счастью, таких не оказалось. Макс вышел на крылечко, присел. Тим тут же подошел, одобряюще потерся лобастой головой. - Ну и что мы теперь будем делать? Похоже, следствие зашло в тупик. - Ма-а-а-а! - проговорил Тим и посмотрел в сторону забора тети Веры. Впрочем, никакой это был не забор, а так - одно название, невысокий штакетник, за которым долговязая мужская фигура в цветастых шортах бродила по колено в ботве и что-то собирала в пол-литровую стеклянную банку. Видно, почувствовав взгляды кота и человека, фигура выпрямилась. - Привет, сосед! - И Макс узнал участкового Никиту Прохорова. - Здравствуйте! - Макса словно ветром сдуло с насеста. Он попытался вспомнить многочисленных детей соседки, чтобы определить, кем ей приходится Прохоров. - А вы тут живете? Наверное, тети Верин родственник? - Почти! - усмехнулся Никита. - Внучатый зять. - Вну…? - задумался Макс, перевел взгляд на банку и ужаснулся - в ней копошилось что-то черно-оранжевое. - А это что? - Колорадский жук. Вот собираю. Пытаюсь хоть как-то помогать, - пояснил Никита. - А химией не пробовали? - Так для себя же, не на продажу. «Лучше бы ты поджигателей ловил», - подумал Макс, а вслух сказал: - Я тут, кстати, беседовал с местными жителями… - Ну-ну, - усмехнулся Никита, - и что они? - Они сомневаются, что Коновалов действительно мог насобирать восемь миллионов. - Насобирать не мог, факт, - кивнул Никита, - но означенная сумма у него действительно имелась. Причем действительно на двоих с братом, Ильей Сергеевичем. Он замолчал, насмешливо глядя на Макса. Как будто ждал, когда тот начнет задавать вопросы, чтобы послать его подальше, как охранник в больнице. Но не таков был Макс. - Ну, тогда я знаю, кто поджег магазин и забрал деньги. То есть, наоборот, сначала забрал деньги, а потом поджег «Продукт». Лицо Прохорова приобрело крайне заинтересованное выражение. - И кто же? - Сначала расскажите, откуда миллионы. - Можно на «ты», - предложил Никита. - А с какой целью интересуешься? - Тоже хочу. Устроит такой ответ? - Вполне. Дом они продали материнский. Сам дом не особо много стоит, но к нему прилагается земельный участок очень большой с выходом на озеро. Один богатей из Рослани, Роман Викторович Леонтьев, облюбовал его под гостиницу. Долго обхаживал Коноваловых и уговорил-таки. Я договор купли-продажи своими глазами видел. Восемь миллионов. Теперь ты рассказывай! Макс выложил свои соображения по поводу Леночкиной тети. - Ну-у, - задумчиво протянул Никита, - подожгла и подбросила телефон? Не верится что-то. Но я уточню. Тут Макс вспомнил реакцию на эту версию бабы Шуры, и где-то в глубине его души заскребся маленький червячок сомнения: а правильно ли он сделал, поделившись с Никитой своей версией? Как-то он совсем выпустил из виду этот злополучный телефон. Действительно, зачем Людмиле Андреевне подставлять племянницу? И все-таки, несмотря ни на что, возможность совершить преступление у нее была. Или нет? Надо все-таки почитать про эту операцию, уточнить, как скоро после нее можно носить двадцатилитровые канистры. Может, там было не двадцать литров, а, к примеру, десять. Или даже пять… - А кто еще знал об этих миллионах? - спросил Макс. - В том-то и дело, что никто. Само собой, братья Коноваловы, Леонтьев, нотариус, который засвидетельствовал сделку… - А Виктория? Жена Коновалова? - Ты, я вижу, в теме, - усмехнулся Никита. - О продаже она знала, а где находятся деньги - нет. Кстати, у троих Коноваловых и Леонтьева стопроцентное алиби - отмечали сделку в ресторане в Рослани. Вернулись на такси, когда все уже полыхало. Таксист подтвердил. - А нотариус? Как его фамилия? - спросил Макс, сам не зная зачем, но какая-то неявная мысль на периферии сознания подсказывала, что эта информация может оказаться важной. - Зачем это тебе? - пожал плечами Прохоров. - Нотариус и нотариус. Не думаешь же ты, что он устроил пожар? - И все-таки? - Савельев. - У него, небось, и секретарша имеется… - Небось. Фамилию не спрашивай, честно говорю - не знаю.