Я стала знакомиться с другими документами, но в правом крыле особняка снова «заработала дрель». Жизнь на гражданке сделала меня немного изнеженной и прихотливой. Раньше я не позволила бы себе капризничать из-за некомфортных условий, в которых приходилось работать, например, из-за звука включенной дрели. Теперь же я отложила планшет в сторону и пошла на шум. Оказалось, что не только меня раздражали эти звуковые эффекты. Выйдя из комнаты, я заметила Геннадия, направляющегося в сторону источника шума. Я окликнула его, но он меня не услышал. Пришлось ускорить шаг, чтобы попытаться помешать Гене заглянуть в гостевую комнату, в которой я час назад обнаружила плеер. Но я не успела, он открыл дверь туда и сразу закрыл. Подойдя ближе, я поняла, что звук теперь исходит из комнаты напротив. У меня еще был шанс предотвратить конфуз. — Женя? — Сторож наконец меня заметил. — Что здесь происходит? — Так ремонт же! — я максимально повысила голос, стараясь перекричать шум. — Я понимаю, но что это за инструмент? Вроде не дрель, не перфоратор… Я взяла Гену под локоток и повела в обратную сторону. — Меня тоже заинтересовало, что это за агрегат, — кричала я прямо в ухо сторожу. — Оказалось, такая машина мудреная, последнее слово электротехники. Работала бы беззвучно, цены бы ей не было… — Как же Лизавета, — Геннадий кивнул в сторону ее двери, — все это выносит? Она ведь жутко капризная. — С трудом. Елизавета Константиновна звонила Дмитрию, жаловалась на Алену, что она специалиста такого шумного прислала, но, похоже, сын смог убедить ее, что без него не обойтись, поэтому надо потерпеть. — Мы дошли до лестницы, там было уже тише, поэтому можно было не кричать. — В общем, она надела наушники и стала что-то слушать. — Не знаешь, это надолго? — поинтересовался Гена. — Без понятия. Сторож не спешил спускаться вниз, потоптавшись у лестницы, он спросил: — А кормить нас сегодня будут? Надя к обеду вернется? — Она сегодня в отгуле, но я думаю, на кухне что-нибудь найдется. — Как-то неловко без спросу там шарить. — Вот ты где! — раздался снизу голос Клавдии. — А я тебя, Гена, по всей территории ищу. — А что случилось-то? — Обедать хотела позвать. Надя меня попросила подменить ее, она позавчера за меня здесь вкалывала, а я сегодня — за нее. — Вот это дело. — Геннадий запрыгал вниз аж через две ступеньки. — Женя, не знаешь, рабочего кормить надо? — поинтересовалась домработница. — Не в курсе. — Ты бы спросила у Лизаветы. Если надо, то я его вместе с мужиками нашими покормлю, а вам двоим стол, как обычно, накрою. — Хорошо, я узнаю насчет электрика. Пока мы разговаривали, шум прекратился. Едва я подошла к двери Лизаветиной комнаты, она приоткрылась. — Спасибо, что прикрыла, — довольно мягко произнесла Андреева. Похоже, она уже не злилась на меня за то, что я помешала ей сбежать. — Клавдия интересуется, надо ли кормить Николаса. — Еще как надо! — послышалось из глубины комнаты. — Прости, дорогой, но тебе придется обедать с прислугой. — Хорошо, не с собаками. — Николас рассмеялся собственной шутке. — Ник, как тебе не стыдно, ты же знаешь, что произошло с нашей псиной, ее засосало в омут. — Прости, Лизон, я забыл. Глава 10 После обеда я продолжила изучать материалы, которые мне прислал Тимур. Они расширили мои знания об обстоятельствах смерти Михаила Веснина. Лизавета лишь сказала мне, что он вышел в тамбур поезда покурить и не вернулся в свое купе. Его тело нашли между станциями Турищево и Степновка 31 августа. Эта же дата и числилась днем его смерти. Поезд проходил обозначенный отрезок пути в 0.15. Похоже, Дэн немного не успел воплотить задуманное именно тридцатого. Между падением в котлован Осипова и выпадением Веснина из поезда прошло 11 лет. Одиннадцать лет затишья. Или десять, если допустить, что Алиев тоже стал жертвой Дэна. Затем еще четыре года тишины, и снова всплыла роковая дата — 30 августа. Именно в этот день Алексей Кострицын попал в аварию. Показания очевидцев ДТП сводились к тому, что «Ниссан Патрол», ехавший по второй полосе с допустимой скоростью, врезался в отбойник, разделяющий полосы встречного движения на мостовом переезде через железнодорожные пути в районе поселка Юриш. Трасологическая экспертиза показала, что скорость не превышала 60 км/час. Алкоголя в крови Кострицына обнаружено не было. Алексей наверняка не первый раз ездил по тому мосту, и вдруг именно вечером 30 августа он не справился с управлением. Что же произошло? Если бы «Ниссан» кто-то подрезал, то это не осталось бы незамеченным. Свидетели ни о чем таком не упоминают. Я взглянула на схему ДТП — она действительно выглядела так, будто Кострицын не справился с управлением. Либо он сознательно врезался в отбойник на мосту. Я могла бы поверить и в то и в другое, если бы не два обстоятельства — дата и мост. Вниз, на железнодорожные пути, «Ниссан» не упал, поскольку трагедия произошла на середине моста. Но если бы он ехал по первой полосе, то мог бы протаранить парапет и упасть вниз. В этом прослеживался кощунственный символизм. Что-то определенно спровоцировало Алексея держать руль прямо, когда надо было поворачивать его направо. ГИБДД, похоже, вполне устраивала формулировка о том, что А. С. Кострицын не справился с управлением, меня — нет. Оставалось еще несколько неизученных материалов. Они касались других фигурантов дела о взрыве в подземном коллекторе — Елизаветы, Семена и Екатерины. На Ставрогиных никакой информации Тимур мне не прислал. Забыл или не успел подготовить справку о них? Прежде чем задать Тимурчику этот вопрос, я решила изучить до конца уже имеющееся. Просмотрев анкетные данные Семена Серафимовича, я узнала, что у него четверо детей и семь внуков. У меня мелькнула мысль, что семья — это самое уязвимое место врача-онколога. Что касается женщины, в которую в молодости был влюблен Семен и ради которой он полез в подземный коллектор, то она прожила в Америке около четырех лет. В начале этого тысячелетия Катерина вернулась в Тарасов, но почему-то за все это время не дала знать о себе своей подруге. Не менее удивительным было и то, что почти за двадцать лет их пути ни разу не пересеклись. Изучение справки, которую Тимур подготовил мне об Андреевой, я оставила напоследок. Вряд ли в ней было нечто такое, что могло меня удивить. Клавдия уже вкратце поведала мне о непростой судьбе своей хозяйки, да и сама я, тесно пообщавшись с Лизаветой, успела составить ее психологический портрет. Тем не менее я все-таки решила ознакомиться с информацией, которую прислал мне Тимурчик, и у меня глаза полезли на лоб от удивления. Дверь в комнату приоткрылась, и я сразу же свернула окно, открытое на планшете. — Николас уезжает, освободи ему дорогу! — холодно потребовала Елизавета Константиновна. Ее настроение поменялось несколько раз за сегодняшний день. — Да, конечно, — сказала я, блокируя планшет. — Весь день зависала в соцсетях? — предположила Андреева. — Как ни зайду, ты все с планшетом сидишь. Моя сноха говорит, что зависимость от компьютера сродни наркомании. Ни та, ни другая не лечится. Я проглотила это замечание и отправилась отгонять машины, мешающие проезду фургончика. * * * Когда я вернулась в дом, Елизавета Константиновна сообщила мне, что Гоша прислал ей ссылку на видео, снятое около здешнего пруда. — Обычно мне Илюшка помогал находить общий язык с компьютером, но его сейчас нет. Ты сможешь открыть клип? — Без проблем, — ответила я. — Кстати, а как у вашего внука дела? Осваивается в колледже? — Если он мне сам не звонил и не писал, значит, у него все нормально, — заключила бабуля. — Если бы что-то пошло не так, сразу бы дал о себе знать. Илья знает, что я единственный человек в семье, который не зациклен на общественном мнении. Это у Алены, да и у Мити тоже престиж стоит на первом месте. Их прямо-таки распирает гордость от того, что сын будет учиться в Англии. Заходи ко мне. Вот, взгляни, я почему-то не могу открыть видео. Я села за ноутбук, проверила настройки, разрешила открывать файлы всех форматов и перешла по ссылке. Клип стал загружаться. — Запись выложили всего несколько часов назад, а уже более тысячи просмотров, — заметила я. — Это много или мало? — уточнила Лизавета, присаживаясь рядом со мной. — Нормально, — ответила я. Мы стали смотреть клип. Андреева была в полном восторге, она вскакивала с дивана, махала руками в такт музыке и даже подпевала. Во время съемок ей было не до того — она получила известие о смерти Алексея и, отрешившись от происходящего вокруг нее, переваривала эту трагическую новость. Теперь же Лизавета полностью отдалась во власть безудержному ритму и хулиганскому настроению, которое создавала продюсируемая ею группа «DK-dance». Меня видео тоже впечатлило, но не настолько, чтобы я вскакивала с места, пытаясь повторить разнузданные телодвижения музыкантов. — Что скажешь? — поинтересовалась моим мнением Андреева. — Мы немного переборщили с дымом слева, а справа явный недобор, — для порядка покритиковала я свою работу. — Надо отдать должное оператору, он с одного дубля выжал все, что смог. Кстати, на видео наложена студийная запись звука. — И что с того? — фыркнула Лизавета. — Все так делают. Я выведу этих ребят на международный уровень! — Давно вы занимаетесь продюсированием? — Не очень. Смотри-смотри, — Андреева ткнула пальцем в экран ноутбука. — Просмотры растут на глазах. Эх, если бы раньше, когда у нас была своя группа, имелись такие возможности, как сейчас… Хорошие инструменты, возможность сделать студийную запись, интернет, в конце концов! — Вы пели в группе? — поинтересовалась я. — Солисткой у нас Катька была, а я играла на клавишных. Как же давно это было! — Андреева застыла в ностальгической задумчивости. — Елизавета Константиновна, а вы действительно считаете, что ваша подруга все еще живет в Америке? — поинтересовалась я, воспользовавшись моментом. — Да, — кивнула та. — Что ей здесь делать? — Она в Тарасове, и уже давно, — сказала я, внимательно наблюдая за реакцией своей собеседницы. Смысл моих слов не сразу догнал Лизавету. Она свернула ностальгическую полуулыбку, повернулась ко мне и не без удивления переспросила: