Вернулись мы к переходу, а потом добрались и до своих. Сам бы я не в жись не нашёл выхода в этом лабиринте, но граф легко запоминает все эти переходы и отнорки, наверное, за триста лет в своём перекрёстке всё изучил, вот и привык. А у меня какой-то географический кретинизм включается, хотя так-то, не сказать, чтобы с памятью плохо было. — Хай, ты живая! — Мы оба имели довольно побитый вид, одной лечилкой я мечницу полностью не вылечил, она продолжала хромать, а меня вообще несколько раз валяли по каменном полу. — Дар тебя спас? — Ну, да. — Смутилась та от такого яркого выражения эмоций. Покосилась на меня. — Спас. Кажется, спасение в моём исполнении мечницу не впечатлило. Это потому что она слышала, как я унижался, или потому что видела, как убила этих людей магия, а не я? — Ой, ты же совсем растрепанная. И костюм помятый. — Хайлин, как нашла свою броню, сразу же переоделась, совершенно меня не стесняясь. Кажется, это местный менталитет такой, один я зачем-то загоняюсь этой моралью. Хотя, чего ей стесняться-то, после того, как на ванной повалялась, голой задницей сверкая. Думаю, меня Лита сбила, смущавшаяся тогда моего взгляда на её голую грудь. — Да, меня немного потрепали. — Наконец улыбнулась Хайлин. — Как там сестра? — Спит. — Пожала плечами Сенила. — Лежит такая, бедненькая беззащитненькая, даже почти не дышит. Дар, ты же её вылечишь? — Надо торопиться. — Тут же вспомнил я о том, что мы опаздываем. — Повозку нашу сломали, придётся верхом как-то. Квадро! — Чего? — Парень сидел с мученическим лицом, и делал вид, что его это всё совершенно не касается. — Ты остаёшься на имуществе. — Повернулся к девушкам. — Сейчас все дружно бежим, затаскиваем своё в повозку, потом вернёмся и починим её. Или новую купим. Быстро, быстро! Хотелось спать, но время поджимает уже конкретно. До самого утра мы бегали между стоянкой Седого и нашей повозкой. Вещей оказалось много, Сенила ещё и решила все свои собрать, которые были раскиданы по дороге, но я сказал, что это без меня. Там же одни обломки валяются. Что меня обрадовало, так это то, что в одном из мешков, найденных в лагере, я нашёл свой второй кинжал. Его сразу хотела себе «вернуть» Сенила, но я указал на её метательные ножи, которых в её костюме было около десятка. Нечего своего господина обирать! — Хочешь поехать один? — Этот вопрос уже задавала Сенила, а теперь его задал граф. Он слышал мой ответ девушке, думает, для него у меня есть другой? — Один я быстрее доберусь. — Верховых лошадей всего две, другие вьючные, да и не доказать теперь, что они наши. Своих лошадей и лошадей отряда Седого Кабана мы нашли. Они паслись в общем табуне, который собрался из ожидающих разрешения проезда. Требовать у этих людей что-то по праву «убившего их хозяина» я не рискнул. Не стоит привлекать к себе внимание. Четыре часа на сон я себе выделил, а потом пустился в путь. Сенила меня провожала, как на войну, а Хайлин вообще, казалось, готова просто рядом с лошадью бежать всю дорогу. Она и собиралась, но ей, чтобы выспаться, надо больше, чем четыре часа, только задерживать меня будет. Так ей и сказал. Она поверила, что без неё я доберусь быстрее, но с великим трудом. Думаю, её Сенила уговорила, обладавшая сказочным скилом убеждения, безотказно действующим, что на мужчин, что на женщин. Ну что могу сказать? Это было нудно. Скакать на лошади, отбивая себе задницу, всё время следя, чтобы девочка не сползла со своего седла. Сначала я посадил её верхом, животом на седло, как давеча лежала Хайлин на ванной. Где-то пару километров я думал, что всё хорошо, но потом началось. Она постоянно сползла головой вниз, и я боялся, что настанет момент, когда она просто перевернётся вокруг лошади и окажется под брюхом. Не мог же я привязать её за голову? В общем, этот способ транспортировки себя не оправдал. Потом, посовещавшись с графом, мы решили, что можно девочку и через седло перекинуть, как мешок. Подозреваю, что будь тут Хайлин, она бы не разрешила так обращаться с её обожаемой сестрой, но раз её нет, а скорость сейчас является критическим фактором, решил не обращать внимания на то, что это выглядит не очень эстетично. Пока ехал, несколько раз встречал различные группы, кто верхом, кто на телегах, но большинство просто пешком. Группы были небольшие, всё же артефактор тогда оказался прав: местные дороги действительно считаются безопасными. Не знаю, чего они подумали, встретив на своём пути всадника, который вёл в поводу вторую лошадь с висящей на ней девочкой, мне никто не задал ни одного вопроса. Возможно, если бы я останавливался сам, то вопросы бы были, но дорогу до города я уже примерно знал, выяснил ещё перед отправкой, расспросив конюха, охранявшего наших и чужих лошадей. Спал я не в деревеньках, пару которых встретил в пути, а в лесу, положив шпагу на себя. Засыпал, стараясь не выпускать её из руки, хоть не всегда получалось. Охранять нас, кроме графа, было некому. На второй день я проснулся, потрогал лоб лежащей рядом девочки, и он показался мне совсем ледяным. — Цетон, кажется, мы опоздали, девочка уже всё, умерла. — Нет, сердце у неё ещё бьётся, я слышу. — Возразил он. — Но ты действительно опаздываешь, надо прибавить хода. Его первые слова, что девочка ещё жива, меня успокоили, а теперь он опять меня напрягает. — С чего ты решил? — Скоро двое суток, как она не ходит под себя, как было раньше, когда только уснула. — Указал он на то, о чем я даже не думал. — Сил у организма почти не осталось, она скоро умрёт. Думаю, она тоже наглоталась сонного газа, и он ослабил организм ещё сильнее. Хреново. Ехать ещё сутки, не меньше. Может, совсем не спать, а есть на ходу? Решение не спать не помогло. До города оставалось буквально полдня, как одна из лошадей встала и дальше идти отказалась. — Перестань её дёргать, это бесполезно. — Устало, как будто вместе со мной не спал эти сутки, заметил граф. — Ты её почти загнал, ещё немного и она просто упадёт и умрёт. — Ещё немного и умрёт вот эта девочка. — Нет, я не нервничал, наоборот, меня начала одолевать какая-то апатия от недосыпа. — Баронет, если она хотя бы будет дышать, амулет поднимет её на ноги. — Уверил он меня, уже не знаю в который раз. — Ты сам не загнись раньше времени, на ногах не стоишь. — Я молодой и выносливый, пойду пешком, а лошадь с девочкой поведу в поводу. — Тогда и вторую загонишь. — Старался достучаться призрак до моего сонного сознания. — И придётся тащить девочку на своих руках. — Дотащу. — Упрямо возразил я, и пошёл дальше, оставив упрямую скотину на дороге. Пророчество графа сбылось. Через пару часов вторая лошадь упала, чуть не угробив при этом Наталину. Упала, и вставать отказалась, хотя щадя её, я шёл почти шагом. Я говорил, что лошадь — очень хрупкое создание? Так вот, я готов это повторить ещё раз. Как назло ни одного попутного транспорта. Мешок с едой и деньгами я не бросил. На него у меня не хватало рук, потому он отправился за спину, а девочку действительно пришлось тащить самому. Сначала на руках, а потом, когда они стали натурально отваливаться, на плече, как в своё время носил девочек в клубе. Это был мой своеобразный тест. Не знаю, почему, но те девочеки, которые позволяли себя вот так вот взваливать на плечо, позволяли и везти себя к себе домой. А вот те, которых можно было носить только на руках и никак иначе, оказывались жуткими занудами, требующими различных подарков, знаков внимания. В общем, не мой вариант. Город Милтов, сволочь, оказался на горе! Добрался я до того места, откуда он был виден, уже ближе к вечеру, но отдыхать, как советовал мне призрак, не стал. Он сказал, что в город после заката меня всё равно не пустят, так что есть смысл поспать, отдохнув перед решающим рывком. Только вот спать я боялся. Мне казалось, что только то, что я не сплю, держит эту несчастную девочку в реальном мире. Стоит только мне закрыть глаза, и она сразу же умрёт. Не знаю почему, но мне действительно так казалось. Даже не просто казалось, в тот момент я был в этом твёрдо уверен и упрямо тащился в гору. — Цетон, не нуди. — Отмахивался я от советов графа. — Ты следи за девочкой, а то я не слышу, дышит она или нет. — Я тоже не слышу, ты дышишь, как бык в повозке. Остановись. — Вот, остановился. — Девочку с плеча я не снял, боясь, что в следующий раз я её просто не подниму. — Слышишь? — Да, всё нормально. — Успокоил он меня. — Сердце ещё бьётся. И я продолжил восхождение. Последние сотню метров я прошёл в каком-то оцепенении, очень смутно воспринимая действительность. — Ей, открывайте, тут человек умирает. Ещё по опыту других городов я знал, что даже при закрытых воротах, в город вполне можно попасть через отдельный вход. Он хорошо охранялся, но всё же имелся на случай, когда надо впустить-выпустить важных гонцов или боевой отряд, следующий по тревоге, например в соседнюю деревню. Колотился я с минуту, пока ко мне не подошёл какой-то нищий. Такой, классический, в мешковине вместо одежды, с грязными, лохматыми волосами и с всклоченной бородой. — Чаво кричишь, тута нету входа. — Проорал он мне почти в ухо. Я совсем не заметил, как он подошёл, потому отшатнулся и едва не упал. Тяжело одной рукой придерживать девочку на плече, а второй колотить. Посмотрел на него, пытаясь сообразить, чего мне хочет сказать этот человек. — А где есть? — С девочкой оглядывать окрестности было сложно, но я попытался, спустив её на руки. — У меня девочка умирает, надо срочно к магу. — Так на другой стороне вход. — Охотно ответил мне нищий. — А тута нету. И мага нету. — Да я знаю, что тут мага жизни нет, мне маг воды нужен. — А его тоже нету. — Грязное бородатое лицо улыбка так и не покинула. — Уехамши он намедни, грят, дело важное. Более магов нетути. — И он судорожно повёл руками в стороны. — Кажется, ты всё же опоздал. — Вынес невесёлый вердикт призрак. У меня даже сил мысленно что-то ему ответить не было. Я так и сполз спиной вдоль закрытых ворот с обречённой девочкой на руках. Часть Третья. Интерлюдия. Два месяца назад. — Богиня ответила. — Из пещеры, где проходил ритуал, вышел мальчик, один из младших помощников Старшего Жреца богини Лотос. Вид у него был испуганный. — И… И… Богиня недовольна. — Хотя нет, мальчик не испуган, он в ужасе. — В каком направлении появился новый сосуд? — Задал самый важный дня него вопрос начальник храмовой стражи. Именно ему надо будет отправлять в тот район ловцов. И на этот раз не обходиться наёмниками, а отправить отряд храмовых воинов, пусть их и осталось у него совсем немного. В последнее время набирать людей стало сложнее, богиня перестала давать чудеса своим последователям, собирая силы для живого воплощения. — А где Старший Жрец? — Богиня недовольна. — Опять повторил мальчик, растерянно смотря на него. — Старший Жрец теперь я, жизни остальных богиня забрала. — Судя по испуганно-растерянному виду, такой скачок карьеры мальчика совсем не обрадовал. — Чем недовольна Богиня? Старший Жрец ошибся в ритуале? — Красный Лотос была не просто кровавой богиней, она была ещё и очень мстительной. Как бы не попасть в немилость и ему самому, если Лотос увидит тут и его ошибку. Она забрала практически всю верхушку своего храма, значит, ошибка в ритуале оказалась очень значительной. — Она устала ждать, когда ей будет доставлен нужный сосуд. Обещала забрать жизни ещё десятерых, в этот раз, назначив их случайно. — Постой, но разве прошлый сосуд не погиб или не осквернён? — Вот это была новость из разряда взрыва. Они потеряли сосуд десять лет назад и ждали, когда смогут повторить ритуал, а оказывается, надо было продолжать искать! — Нет. Богиня вновь чувствует его, но для полного явления расстояние ещё слишком велико. Ритуал полной привязки не закончен, хотя якорь в теле сосуда остался. Начальник храмовой стражи тяжело вздохнул и о-очень медленно выдохнул. Очень хотелось высказаться, но богиня ненавидела брань возле святилища. В прошлый раз она наслала кровавую рвоту на провинившегося. И чего никто не догадался спросить об этом богиню раньше? Опять экономили и не стали покупать рабов для ритуала призыва? Получается, наёмники сосуд потеряли, но единственный выживший соврал, что сосуд погиб. Его даже отдать богине не получится, отдали ей в прошлый раз, ещё десять лет назад, желая сохранить в тайне сам факт ритуала и наличия богоизбранной девочки.