— Что мы ищем? Инспектор, сэр? — О’Брайан застыл посреди прихожей, зажав нос рукой. На глаза у него навернулись слезы. — Аллергия? — Сочувственно поинтересовался Джек. — Да сэр, с самого детства мучаюсь. — Ну, что ж поделать, терпи. — Тобинс прошел к письменному столу, оставляя за собой четкие отпечатки подошв в пыли. — Мы ищем все, что касается дома в Чашеме, лорда Честерфилда и его окружения. Любая зацепка будет весьма ценна. Газовые фонари решили не включать, хоть и было в кабинете пропавшего детектива слишком темно. Побоялись, что такое количество пыли может попросту вызвать пожар, а пожар — лучшая похоронная процедура для любых улик. Хуже только наводнение. Звали исчезнувшего Сэм Дэнвер. Проживал он на Лейкер Брикс Роуд восемнадцать, в пансионе мисс Адамсон, в фешенебельных меблированных номерах. Слишком дорогое жилье для частного детектива, чья практика, похоже, не процветала. Джек отметил в своем блокноте, что надо бы посетить пансион мисс Адамсон в ближайшее время. В столе нашлась кипа неоплаченных счетов, записки по старым делам, пустая коробка из-под патронов. Другой ящик привел к неожиданному открытию. Едва потянув за ручку, инспектор ощутил тот странный, сначала слабый, а потом все усиливающийся цветочно-паточных аромат, который исходил от послания с угрозой лорду Честерфилду. Внутри нашелся еще один конверт, такой же безликий прямоугольник, с вложенным в него листом бумаги. На бумаге значилось, что указанный частный детектив обязан отказаться от дела, за что получит денежное вознаграждение в размере тысячи фунтов наличными. Так же было указано место и время, к которому должен был явиться Дэнвер, чтобы получить обещанную награду. — Вот и весь секрет. — Хмыкнул инспектор. Взяв конверт, он сложил в него письмо, а затем убрал все это в карман пиджака. — Парень просто сбежал с деньгами, наплевав на обязательства. Нет, что может сделать с джентльменом острая нужда в деньгах! Хотя… — Инспектор. — О’Брайан уже обошел офис и теперь готов был в любую секунду покинуть этот пыльный склеп. Глаза его превратились в красные пятна, рябое лицо расчертили влажные дорожки оставленные слезами. — Я все перерыл. Ни черта тут нет. Совершенно. Даже картотеки, а у приличного детектива картотека быть должна. Джек покинул офис детектива в легкой растерянности. С одной стороны, версия о том, что парень получил свои фунты и подался прочь из Лондона, была вполне себе стройной, но офис остался не сданным, вещи в нем, хоть на первый взгляд, совершенно бесполезные, оказались на своих местах. Мадам Адамсон оказалась пожилой миловидной старушкой, совмещавшей в себе патриархальное спокойствие доброй старой Англии и выправку армейского офицера. Встретила она Джека неприветливо. — С чем пожаловал Скотланд-Ярд? Небольшая уютная гостиная, в которой мадам Адамсон вела свои дела, была окрашена в мягкие пастельные цвета. Круглый столик на изящных ножках, небольшой камин, полка которого была заставлена безделушками, удобное кресло-качалка, в котором содержательница пансиона проводила спокойные вечерние часы, свободные от жалоб постояльцев и взимания арендной платы. Голос хозяйки заведения был звонок и молод, и не как не подходил его владелице. — Инспектор Тобинс. — Джек поднял кепи в приветствии. — Со мной полисмен О’Брайан. Мы к вам по делу. — Ну, проходите, коли пришли. Ведь не для собственного удовольствия вы явились к старой Марте. Джек кивнул и, повесив кепи на крючок, шагнул в гостиную. О’Брайан остался стоять в дверях. Тобинс немного потоптался на месте, но стула ему мадам Адамсон не предложила. — Мы к вам по делу. По поводу вашего бывшего постояльца, некоего мистера Денвера. — Почему бывшего? — Складки на лбу мадам Адамсон приобрели еще большую рельефность. Сухая старушечья ручка уверенно вцепилась в гроссбух, и тонкий палец пошел по строчкам. — Так, Денвер. Хлопот с ним не было. Платил всегда вовремя и вперед. Пару раз просил починить газовый фонарь, один раз жаловался на трещину в стекле. Оплата за его комнату внесена до сентября. Настроение Джека, и без того не праздничное, начало стремительно портиться. — Миссис Адамсон, когда вы в последний раз видели вашего жильца? Старушка изобразила недоумение. — Да две недели назад и видела, когда он вносил плату за жилье. Милейший, у меня же не гостиница. Люди приходят и уходят когда им надо, ключи не сдают, передо мной не отчитываются. Живут, как хотят, в сущности. Лишь бы мебель была в порядке и соседи на шум не жаловались. Тобинс кашлянул в кулак. Кивнул. — У Скотланд-Ярда есть основания полагать, что мистер Денвер пропал. Можем ли мы с полисменом осмотреть его жилье? И без того узкие глаза старухи превратились в две щелочки. Желание насолить бобби смешивалось у нее со страхом перед судебным ордером, да и о методах Скотланд-Ярда она прекрасно знала. Джек, полисмен в гражданском, стоящий напротив нее, был сегодня вежлив, а мог ведь и не спросить. Просто вышиб бы дверь, а тот рыжий громила с лицом обьезъяны и номерными лычками «двести двадцать два» на воротнике, с радостью бы ему помог. — Вот ключи. — Нехотя произнесла старуха. — апартаменты номер шесть, на втором этаже. Надо ли говорить, что ничего путного в помещении обнаружено не было, а вот самые худшие подозрения лорда Честерфилда подтверждались. Денвер не взял своих вещей и личных бумаг. Тетрадь с записями так и осталась на столе. Там же лежало недописанное письмо некоей Джейн, полное пылких и горячих признаний. Тут же нашлось и приглашение от Пинкертона, знаменитого американского сыскаря, желавшего наложить лапу на острова, и предлагающего Денверу работать на него на территории Королевства. Да уж, ситуация еще та. Любимая женщина, карьера, хороший гонорар от лорда. От такого ни один человек, в трезвом уме находящийся, в жизни не сбежит. Это перевесит все, в том числе и солидный куш, предлагаемый неким Магистратом. Сделано было немало, но толку от этого совершенно не было. Джек, в первый раз за долгие годы работы в полиции, совершенно не представлял, что ему делать дальше. Утро нового дня выдалось солнечным, и, решив не брать экипаж или таксомотор, Тобинс вышел из дома и легкой уверенной походкой двинулся в направлении площади Уайтхол. Бумаги, что инспектор изучил вечером, вчерашних сомнений не развеяли. Повреждения, которые получил так внезапно сдавший лорд, оказались самыми настоящими, и в авторитете доктора, делавшего заключение, сомневаться было бы попросту безрассудно и оскорбительно, однако дальше все шло наперекосяк. Констебль, посланный Джеком в Чешем, осмотрел коляску потерпевшую аварию, и усомнился в повреждении. Износ крепежных элементов транспортного средства был слишком велик, и колесо могло слететь, просто наскочив на очередной булыжник. Ясности со взрывом парового котла на торговом судне, тоже не было. Все эксперты в голос твердили, что произошел несчастный случай, из-за какой-то потерявшей эластичность прокладки. Куски ее отвалились и забили отток к вентилю, спускавшему лишнее давление. Может и в правду существовало проклятье, опустившееся на голову почтенного лорда. Ведь в существование тайной могущественной организации под названием Магистрат верилось с трудом. Да и потом, если им так уж нужен был этот проклятый дом, то почему нельзя было нанять подставное лицо, или поручить сделку обычному риэлтору? Откуда такая секретность, и главное, зачем? Вывод напрашивался сам собой. Нужно было съездить в Чешем и осмотреть проклятый дом. Может быть, там и таились ответы на все эти вопросы. Едва Джек добрался до кабинета, как столкнулся в дверях с возбужденным О’Брайаном. Глаза ирландца снова были красны от пыли, но на лице сияла довольная улыбка. — Нашел! — Выдохнул он. — Нашел, инспектор Тобинс! — Что нашел? — Джек отодвинул полисмена в сторону и проник, наконец, в свой кабинет. — Нашел! — Послышалось вновь, но очень неуверенно. — О’Брайан, ради святого Патрика, говори ясней. — Вот. — О’Брайан положил на стол пухлый конверт. — Я же вчера нашел у этого детектива читательский билет в королевскую библиотеку. Я вот все думал, зачем этому остолопку книжки, ну и отправился после работы туда. Даже форму не снял. — И что же ты выяснил? — Во взгляде Джека появилась толика заинтересованности. Он принял конверт, уселся за письменный стол и широким уверенным жестом отодвинул папки с накопившимися делами в сторону. Вскрыв конверт, он вытащил оттуда две бумаги. — Денвер, конечно, искал голландца, и надо же было такому случиться, что его поиски привели его не в посольство, а в библиотеку. — О’Брайан сиял как новенький шиллинг. — Что-то ему понадобилось и он решил изучить план здания, того самого что стоит на приобретенной земле лорда Честерфилда. — Но тут их два, этих плана. — Джек расстелил два куска бумаги, с чертежами строения, и коммуникациями. — Один, как вижу, от одна тысяча семьсот девяносто второго. Второй, совсем свежий, после реконструкции девятьсот первого. — Да, именно так. Позвольте, сэр. — О’Брайан исчез за дверью и вскоре появился вновь, держа в руке старый полицейский фонарь. Взяв два плана, при этом наложив новый на старый, он поднес бумагу к свету. Видите?! Джек присмотрелся, и на губах его появилась усмешка. — Дом отстроили почти заново. — Довольно поделился О’Брайан. — Пристроили флигель, расширили конюшню и гараж. Но вот что меня смутило, так это то, что подвал вдруг стал меньше. Футов на тридцать. Я понимаю, когда ломают стены, когда пристраивают башни и новые помещения, но зачем было засыпать подвал? И вот еще что нашлось. Дом изначально принадлежал главе крюинговой Голландской компании «Алисес Мортими», а конкретно, ее учредителю сэру Ван Дэ Бергу, что пользовался монополией Вест Индийской компанией на поставку чая и слоновой кости из Индии. — Из Индии, говоришь? — Джек снова усмехнулся. — Собирайся, О’Брайан. У нас много дел. Сегодня мы поедем… — В Голладнию? — Нет О’Брайан, в Чешем. Но по дороге у нас будет одна важная остановка. Глава 3 Проклятье лорда Честерфилда (часть 3) Сэр Майкл Валентайн слыл знатоком среди ценителей хорошего табака и дорогих вин и, пользуясь своим уникальным носом, мог безошибочно определить сорт и год вина, а так же качество сигар. Именно у него в гостиной сейчас и находился инспектор Тобинс. — Всегда рад помочь Скотланд-Ярду. — Сэр Валентайн, высокий худой мужчина с огромным флюгерообразным носом и пышными бакенбардами, не слыл ранней пташкой и сейчас, закутавшись в уютный домашний халат, наслаждался свежей газетой и чашкой ароматного чая. При появлении инспектора он встал и широко улыбнулся. — Вы очень меня обяжете. — Джек вытащил из кармана конверт с угрозами лорду и протянул его сэру Майклу. — Вашему нюху могли бы позавидовать все ищейки Лондона, однако у них есть очевидный недостаток, отсутствие вашего острого ума и багажа знаний. Слова Джека пришлись сэру Валентайну по душе, и тот с благосклонностью кивнул, отставил чашку на журнальный столик и протянул руку за конвертом. — Это очень интересное письмо. — Джек держал конверт в руке не спеша передавать его хозяину квартиры. — Но люди, упомянутые в нем, весьма влиятельные особы. Так что перед тем как я передам его вам, прошу дать мне слово джентльмена, что все, что происходит сейчас, останется в тайне. — Клянусь. — Сэр Майкл улыбнулся. — Однако не пойму, чем я могу вам помочь. Я же не следователь, или почерковед. — Запах, аромат цветов и патоки. — Джек, наконец, расстался с бумагой. Приняв ее, сэр Майкл поднес бумагу к своему волшебному носу. Секунду он принюхивался, и вдруг, лицо его стало бледным, будто у приведения. Руки эксперта задрожали, и он отшвырнул от себя анонимку. — Ради всего святого, инспектор, откуда у вас это дьявольское послание? Джек, обескураженный таким поведением сэра Валентайна, в смущении развел руками. — Следственные дела, однако, прошу пояснить, что же вас так расстроило? — Запах. — Сэр Валентайн вдруг тяжело опустился в кресло. — Он вернулся меня в годы службы в Индии. Вы присаживайтесь, инспектор. Если вам интересно, это будет долгий рассказ. МохЕнджо-ДАро, древний город, очень древний. Окруженный тайнами и помнящий кровавые трагедии и жертвоприношения запретного культа богини Кали. Однако я, как человек пресвященный, предпочитаю здраво смотреть на вещи, друзья мои. Так уж получилось, что во многих странах, есть что-то подобное, такое же мерзкое и кровавое. У греков это Гекта, на севере Хель. Везде жестокость и женское начало. Какая ирония, господа. Какая ирония. В ту пору я был молодым лейтенантом. Отгремели сражения при Агре, наши колониальные войска уже наводили порядок, но оставались в той стране такие гнойники, которые стоило выжечь. Чтобы не отсекать руку, нужно отсечь палец с гангреной, это скажет вам любой врач, и в ту пору мы считали себя такими врачами. Наш полк под командованием сэра Дональда Бернштайна выдвинулся в устье Инда, чтобы выкорчевать заразу, название которой с хинди переводилось как «Черный цветок». Группа индийских сепаратистов, пряталась где-то в джунглях, скрываясь от справедливого возмездия короны. Помню, лил проливной дождь, парило, так что вся форма превращалась в один слипшийся комок ткани. Лошади и повозки вязли в грязи, лица и руки солдат распухли от укусов мошкары. Множество людей слегло от лихорадки и укусов ядовитых насекомых. Часть утонула. Полк редел, люди начинали роптать, проводники и носильщики, нанятые Адмиралтейством, растворялись в непроходимой зеленой чаще и больше не возвращались. Полковые медики не справлялись с нагрузкой. Множество могил мы оставили на своем пути, и это были могилы не врагов, но друзей. Это был ад на земле, его самое страшное воплощение. Я тоже слег, мое тело сводили судороги, я почти потерял зрение и не мог говорить большую часть пути, однако сильный английский организм пошел на поправку, и когда войска уже подходили к устью, я уже сносно держался в седле и мог держать в руке пистолет. Настигли мы «Черный цветок» поутру, когда их солдаты окопались в руинах древнего города, и начали вести по нам огонь, но куда им до английской меткости. Фут за футом, мы продвигались вперед, сжимая клещи, и под конец, когда у сепаратистов почти не осталось сил, они скрылись в храме. Мы предприняли новую попытку штурма. Команда была четкая, пленных не брать, и никто не жалел боеприпасов, однако когда мы вошли внутрь, то застыли в ужасе. Тридцать семь индусов, сложив в стопку свои ружья, лежали на земле. Лица их отражали спокойствие и умиротворение, у многих на устах застыла посмертная улыбка. Они все были мертвы. Посреди всего это мракобесия возвышалась чаша, под которой плясали языки пламени, и именно она распространяла этот цветочно-паточный аромат. Я и еще несколько офицеров смекнули, что что-то тут не так, и дали команду к отступлению. Но было поздно. Наши солдаты принялись валиться на землю, лошади пугались и взвивались на дыбы, сбрасывая свои седоков. Внезапный порыв ветра ударил в лицо, и я едва успел закрыть рот и нос ладонью, но другие не успели. Это был дыхание Кали, аромат Черного цветка, страшнейшего яда, пары которого способны убить даже слона. Оказавшись в окружении, сепаратисты решили покончить с собой, заодно принеся жертву своему ложному божеству. Дыхание Кали, яд редкий. Никто так и не смог сказать, как и из чего его изготовили. Аборигены что-то бормотали про гнев высших, кровь мира, сочившуюся из ее зияющей раны. Мол, есть в этом мире некие магистры, а проще, магистрат, те, кто пьет из раны мироздания, и тем поддерживает свою вечную жизнь, адепты самого черного культа, по сравнению с которыми сама Кали не больше чем скромная девушка на выданье.