– Переплюнете столичных профессоров? – спросил с ощутимой иронией. – Ничего заранее обещать не стану. Возможно, ничем не помогу. И кстати, не уверен, что дело в женщине. Проблема с такой же вероятностью может оказаться в вас, еще раз извините. Хотя на первый взгляд ничего серьезного не наблюдаю, разве последствия ранения в ногу. – Трость увидел? – кивнул в угол. – Отсутствие на ноге двух пальцев и фаланги на третьем в башмаке тоже наблюдаю в дальнем углу. Как и шрам на икроножной мышце. Он непроизвольно моргнул. Нас, сенсов, на арапа не возьмешь. Хотя к такому можно и без специального взгляда прийти. Нужно только задать парочку правильных вопросов. Я всегда хорошо готовлюсь к серьезному разговору. К сожалению, здесь помочь не в силах. У нас выращивали из собственных клеток недостающие органы и пересаживали. Дорогое удовольствие и мне непосильное. – Возвращаясь к нашим делам, неплохо бы глянуть на ваше семя. – Простите? – Да-да. Именно то, что подумали. – Вобще-то уже и это проверяли, – криво усмехнулся. – Некоторые с виду живчики, но к оплодотворению не способны. Если ничем особо не заняты, можно прямо сейчас сходить в туалет и сделать то, чем мужчины даже иногда балуются. Мне нужен материал свежий. – Материал… – протянул он с каким-то восхищением. – А еще мне нужна кровь. Пара капель. – Зачем? – спросил юрист уже опасливо. – Я мог бы закатить глаза и начать вещать про ведьмаческие умения. Все проще. Я так понимаю, что ваши профессора ничего не находят и ссылаются на психологию? – Именно так! – Это бывает. Несовместимость. А еще бывает… Э… вы про группы крови в курсе? – После войны это не новость. – Прекрасно. Что бывает неприятная реакция при переливании другой группы крови и можно даже умереть, в курсе? – Слышал. – Его явно заинтересовало, и он не пытается перебить. – При смешивании организм отторгает чужую, если в ней содержится нечто непривычное. Собственно, так и делят на группы. Но суть в том, что когда баба брюх… беременеет, а муж имеет другую кровь, ребенок может унаследовать либо одну, либо другую. Про резус-фактор вещать не ко времени. Его открыли лет через двадцать. Кстати, еще один способ прославиться. Надо обдумать. Денег на этом не сделаешь, зато имя! – Если зародыш, – юрист поморщился, – наследует отцовскую, враждебную, выкидыш практически неизбежен. Природа предусмотрительно избавляется от травящего организм матери плода. – Не сходится, – сразу сказал Сергей Александрович. – Тогда давно все вымерли бы! – И посмотрел торжествующе. – Ну, давайте я вам скажу, что современная наука, в отличие от меня, не видит в крови один нехороший белок, дающий отрицательную реакцию. Он встречается не часто, но именно в нем проблема. Реакция не на группу крови, а эту добавку. Но ни один врач о том не слышал. Хотите верьте, хотите нет. Я ж не обещаю золотые горы. Если два моих предположения ошибочны, напрасных надежд давать не стану. Что вы теряете? Три капли крови у себя и жены? – Вот именно, – сказал юрист, побарабанив по столу. – Что? Стоп! А если вы правы и дело в этом, вылечить невозможно? – Врачам – нет. Я смогу. На всеобщее счастье, у меня кровь I (0), то есть универсальный донор для этих времен. В нашем гораздо больше условий, и предпочитают переливать исключительно такую же. Приятная везуха. Дело в том, что антирезусный иммуноглобулин взять неоткуда. Да я и не имею представления, как его изготовляют. Зато могу получить в своей крови, благо эти проблемы мне после первой жены прекрасно известны, и я выяснял подробности, а затем тренировался на пиковый случай. Тогда не пригодилось, но все, что ни делается, – к лучшему. Немножко мазохизма, поскольку приятного в этом мало. Суррогат, безусловно. Но лучше, чем ничего. – Есть способ. И выглядеть будет вполне нормально. Без танцев с бубном. Один укол профилактический, с чужой кровью, при задержке у женщины. Если все нормально и беременность есть, еще три. Еженедельно с двадцать восьмой по тридцатую неделю. Я понимаю, как звучит от типа вроде меня, официально числящегося юродивым, но, заметьте, ничего не обещаю. Хороший лекарь тот, кто или вовсе не создаст никакого вреда пациенту, или вред, который он нанес, несоизмеримо меньше, чем польза, которую в результате пациент получит. О как загнул. Сам не ожидал, что так красиво выйдет. – В этом конкретном случае шансы велики, но полной гарантии не даю. Ее вам никто не даст. И вашей жене заранее лучше не внушать надежду. Скажите в качестве шутки, что есть такой странный тип, иногда помогает, но с женскими болезнями дела не имел. Посмотрит просто на кровь, будет заговор делать. – Вечером сможете зайти? – помолчав, спросил юрист. – Часам к шести устроит? – Между прочим, – кивая согласно, поинтересовался, – вы реально сумасшедший? – Справки нет, – хвастаюсь. – На учете не состою. Не потому что могли запереть в дурку, а мать не хотела лишиться дармовой рабочей силы. Просто туда попадают либо за деньги, либо сильно буйные. И у нас в городе заведение отсутствует за малым спросом. – Я, в принципе, нормальный. Просто заторможенное развитие вследствие болезни матери корью до родов. Легкая дебильность, говоря врачебным языком. Взгляд у него стал изрядно задумчивый. Ну да. Я мало похож на идиота. По крайней мере, в последнее время. – Это может помешать получить патент? – всерьез пугаюсь. Недоработка. Нужно было самому об этом подумать. Вряд ли мои родители выправили нечто вроде опекунства. Это требуется, когда деньги от государства получают. А нам ничего не положено. Твой ребенок – сами и возитесь с ним. – Недееспособность всегда неудобна в юридических делах. Восемнадцать исполнилось? – Да уж полгода назад. А когда считают совершеннолетним? – Сложный вопрос. Живущие с родителями не имеют юридических прав до двадцати одного года. При этом на службу могут поступать в шестнадцать, жениться в восемнадцать. Между прочим, а в армию меня не загребут? Возраст самый подходящий, а за дурака больше не сойду. Вот уж чего не требуется, так год в строю. Или у них больше служат? – Значит, нужно обратиться за получением внутреннего паспорта. А есть еще и внешний? Как хорошо было жить в объединенной Европе без границ. Достаточно одной карточки для удостоверения личности, социального номера, платежного счета, медицинских данных и кучи всего. Нет, я хотел изменить многое, но не комфортную жизнь. А получил массу проблем на пустом месте. – В адресную контору при управлении МВД обратитесь. Фотография нужна и, кажется, тридцать копеек. Ничего сложного. Его наличие дает возможность вести дела без опекунов. Проще говоря, не отдавать все в общий котел, а иметь личное жалованье. Это раз. И жить при этом у родителей на шее, не платя за квартиру и еду. Я знаю, он подразумевал вовсе не это, но ярко вспомнились собственные детки. – И лучше получить бумагу от психиатра о нормальности. Это два. Хуже не будет. Мне кажется, проблем не составит, а если потребуется – подключусь в качестве юриста. – Спасибо, – говорю, поднимаясь. Беседа явно закончена, а обещание приятное. Надеюсь, мы сумеем поладить. – К шести прибуду. Еще раз прошу заранее не давать надежду жене. Это может больно ударить, если причина в чем-то другом. Я все ж ведьмак, а не гинеколог. – Хватит, – сообщаю, откладывая карандаш и отодвигая бумажки, – требуется перерыв, а то совсем перестал соображать. После вручения денег за первый месяц два часа подвергался всестороннему издевательству. Сначала согласно экзаменационным вопросам, начиная с младших классов, затем целой серией уточняющих. Михаил хотел выяснить конкретные знания и занимался этим достаточно профессионально. Кажется, его обрадовало появление клиента, готового брать уроки, даже не стал интересоваться, чего приволок. Я извлек из-под стола корзину и принялся доставать из нее продукты. Ничего особенного, практически все домашнее: вареные яйца с картошкой, краюха хлеба, огурцы и конечно же жареная курица. Половина. Остальное оставил дома. Пришлось собственноручно зарезать. В последнее время много чему научился, начиная с собирания картошки и заканчивая разделкой птицы. А Ермолай пообещал скоро заколоть свинью. В смысле этим буду заниматься под его руководством. Будем коптить мясо и жрать сало. Про полезность фруктов как-то неудобно говорить за полным их отсутствием. Ну, если не считать всяких яблок-груш. Корзина питания совсем другая. Неудивительно, что помирали чуть не к шестидесяти. – Угощайтесь, Михаил. – Ну что вы, – натужно отказался репетитор, – я не голоден. – Уважьте, будьте любезны. Одному кушать неудобно. Не так уж и много затратил сил на все это, разве курицу попросил приготовить. Все остальное элементарно берется с огорода или в курятнике абсолютно бесплатно и в котелке варится. А парень явно не особо жирует. Чего ж не поделиться, если ничего не стоит. Михаил явно собрался возражать, однако я и слушать не стал, подвинув нехитрую снедь поближе к нему. – Кстати, у тебя по этой части нет запретов? Что-то я такое слышал. – Я не придерживаюсь религиозных правил, хотя властям это без разницы. Им все равно: воевал, приносил пользу стране или нет. Все перевешивает происхождение. Сказал и осекся. Похоже, это уже критика, и при посторонних такие вещи не обсуждают. Я изобразил глухоту, переводя беседу в нужное русло. – Заодно и обсудим программу обучения. А то… хм… несколько растерян, с чего начинать. Уж больно много незнакомого. Выскажите компетентное мнение. – Полагаю, через два-три месяца, – очищая картошку от кожуры, задумчиво произнес Михаил, – для сдачи начальной школы вы будете готовы. Читали много, и особых трудностей не предвижу. – Другое дело – пятый и шестой классы, – подхватываю понятливо. Я старательно штудировал Катины учебники и похвалой остался доволен. Правда, обязательный Закон Божий затвердил наизусть без вдумчивости, но так поступали практически все, по уверению сестры. С историей была та же проблема. Все эти ничего не говорящие имена и древние разборки не затрагивали. Не случайно появился тот самый метод, выданный Кате. Для себя составлял. – К счастью для моих незрелых мозгов, латинский и греческий отменены, однако химия, физика и тригонометрия остались. Я в них ни в зуб ногой. – Должен сказать, – проглотив кусок, сказал Михаил, – что все несколько хуже. Физику с географией мы непременно подтянем. Черчение и чистописание тоже для усидчивого и старательного не представляют нечто ужасное. Однако вы… – Ох, да называйте меня на «ты», не настолько у нас разница в возрасте. Да и человек я невысокого полета, чтоб по отчеству величать. Идет? – Как хотите, – после паузы сказал он. – Как хочешь! – Ну да. Ты плохо представляешь требования на экзамене по русскому языку и словесности. – И? – Вручил репетитору ножку курицы.