– С-спасибо. – При мысли о том, что могло произойти, меня бросило в дрожь. Гномы-рудокопы славились тем, что умело похищали женщин для своего клана. При этом по традиции каждая из похищенных жила с семью гномами, постоянно пела песни и от безысходности начинала разговаривать с птицами и зайцами. Пленниц гномы не отпускали, всегда прикрываясь контрактом, подписанным жертвой. – Никогда не выходи с разряженным накопителем, – тем временем наставлял меня Ройс. – Заклинание забвения вкупе с похмельем – самое малое, что может получить южанка в северных землях! – Да, магистр! – потупилась я. Он рассмеялся: – Извини, я уже столько лет преподаю, что это входит в привычку. Я лукаво посмотрела на него: – Интересно, а что ты делаешь с непослушными ученицами? Он усмехнулся и подмял меня под себя. – Сейчас узнаешь! – прошептал Ройс, вновь накрывая мои губы своими. Из грота мы вышли на рассвете. Стоя у подножия холма, я любовалась бледно-розовым небом, пока магистр зачаровывал вход и накладывал иллюзию. – Скажи, а ректор знает о твоем исследовании? – вдруг спросила я. Ройс кинул на меня быстрый взгляд через плечо. – Скажем так, догадывается, но предпочитает не вникать – некоторые книги, которыми я пользуюсь, были запрещены. Так что теперь моя судьба в твоих руках! – И, видя, что я недоуменно хмурюсь, Ройс пояснил: – Если ты сообщишь в Департамент магического контроля о моих исследованиях, меня ждет неприятный разговор. Возможно, не один! Я вздрогнула, невольно подумав о письме, которое должна была написать Дориану. Ройс наложил последнее заклинание и довольно улыбнулся. Я с недоверием рассматривала холм и забор. В отличие от множества иллюзий, эти выглядели как настоящие. Я даже протянула руку и с удивлением ощутила прохладу камня и сырость росы на траве. – Как… – только и спросила я. Ройс пожал плечами: – Я же сказал, над чем работаю. – Да, но… Ройс, это грандиозно! Он довольно хмыкнул и взял меня за руку: – Пойдем, тебя ждет кот… Я вздохнула. Именно этот аргумент я привела полчаса назад, когда Ройс предложил никуда не ходить и остаться в гроте на все выходные. Можно сказать, упрашивал, очень настойчиво и… вдохновенно. Я даже почти согласилась, но вспомнила про Перчика. Пришлось отказаться от заманчивого предложения магистра. Ройс в ответ усмехнулся, но отпустил, правда, после головокружительного поцелуя, заставившего меня пожалеть о принятом решении. Магистр проводил меня до кампуса и ушел. Целовать не стал, справедливо опасаясь вездесущих ведьм-сплетниц. Странно, но в холле кампуса их не было. Охранник мирно дремал на своем месте. Или делал вид. Я поднялась по лестнице и вошла в квартиру. Перчик, лежавший у порога, подскочил и радостно мяукнул. Потом опомнился, окинул меня снисходительным взглядом и гордо удалился в спальню. – Мори! – строго отчитал меня Черепушка. Даже отражение в зеркале недовольно поджало губы, будто требуя отчет, где я провела ночь. – Ну, знаете ли! – возмутилась я. – Я вообще-то взрослая, самостоятельная женщина! – Мементо? – издевательски протянул будильник. – Мяв! – презрительно отозвался кот. – Сейчас я из кого-то чучелко сделаю! – кровожадно пообещала я, проходя на кухню. – Или оставлю без завтрака! Услышав волшебное слово, кот моментально материализовался на кухне и послушно сел у своей миски, всем своим видом изображая сиротинушку. – То-то же! – проворчала я скорее для проформы. Признаться, мысль о том, что рыжее чудовище ждало меня у дверей, грела душу. Поэтому я не стала сгонять кота с кровати. Так и провалялась весь день, иногда вставая, чтобы приготовить поесть. Даже Черепушка молчал, проникнувшись всеобщим умиротворением. Глава 13 В понедельник я, посвежевшая и отдохнувшая, бодро зашла в аудиторию к третьему курсу. На губах блуждала улыбка: во-первых, впервые за долгое время на небе показалось солнце, а во-вторых… А во-вторых, в дверях академии я буквально столкнулась со своим деканом. Ройс приобнял меня, делая вид, что не дает упасть, шепнул на ухо: «Скучаю по тебе. Встретимся вечером?» И, не дожидаясь моего ответа, поспешил на лекцию. – Доброе утро! – Я поднялась на кафедру. – Ква! – раздалось в ответ. Я приподняла брови и с удивлением увидела у себя на столе огромную жабу. Бурую жирную жабу с толстыми алыми губами и огромным бантом на голове. Малиновом в белый горох. Зачем жабе нужен бант, я не знала, но иллюзия получилось знатная. – Ква! – еще раз квакнула жаба и добавила деловым тоном: – Поцелуемся? Адепты прыснули со смеху. Я бросила на них убийственный взгляд и ласково улыбнулась жабе: – Извини, но не получится. У меня лекция. – Потом поцелуемся? – Возможно. – Я обвела взглядом мгновенно притихшую аудиторию. Конечно, можно было на перемене по плетениям вычислить автора этого розыгрыша, но хотелось, чтобы даже эта лекция пошла на пользу. Поэтому я наметила себе несколько жертв и принялась за дело. Вызванные адепты краснели, бледнели и всеми силами отлынивали от задания – придать жабе первозданный вид. От примененной магии жаба то переливалась всеми цветами радуги, то начинала расти, а потом и вовсе запела студенческий гимн, причем самую полную и не самую цензурную его версию. Пришлось вмешаться и прекратить издевательства над земноводным, потратив значительную часть своего резерва. Жаба вздохнула и вновь проквакала: – Поцелуй меня! – Ну уж нет. Адепт Оуэн, переложите подопытное животное в коробку! На перемене надо будет выпустить ее на улицу, – распорядилась я. Парень с опаской покосился на бурое земноводное: – А она не укусит? – Только будет требовать поцеловать! – успокоила его я. – Но, полагаю, вы проявите некую стойкость и сможете проигнорировать эту просьбу. С задних рядов раздались сдавленные смешки. Пришлось пообещать, что тот, кто не отнесется к пострадавшему животному серьезно, и будет выносить его в парк. Смех прекратился, и оставшаяся часть занятий прошла спокойно. В обед я лично вынесла жабу на крыльцо. Солнце припекало почти по-летнему, и адепты, а также некоторые преподаватели расположились прямо на траве, наслаждаясь теплым днем. Я отошла от входа, открыла коробку. Жаба выпрыгнула и грустно взглянула на меня. – Поцелуемся? – проквакала она, с надеждой всматриваясь в мое лицо. Я покачала головой. Жаба вздохнула, квакнула и поскакала под крыльцо. Я выпрямилась и подставила лицо солнечным лучам. Прикрыла глаза, наслаждаясь теплом, точно кошка. Голоса адептов сливались в гул, который становился все тише… Наверное, меня разморило, потому что меня разбудил истошный женский крик. Я вздрогнула. Открыла глаза и обнаружила, что так и стою на крыльце, облокотившись на каменный парапет. А уши закладывает от пронзительных воплей. – Это же… Это из кабинета ректора! – воскликнул кто-то. Вокруг все пришло в движение. Адепты и преподаватели не сговариваясь кинулись к входу, столпились в дверном проеме, торопясь пройти. – Осторожно! Не спешите! Избегайте давки! – грохотал моментально проснувшийся охранник. Он встал со своего места и загородил проем так, что просочиться в здание можно было по одному.